— И ты поверил, мешком долбанутый?
— А почему я не должен был верить? Она была твоя копия! Такие же косички дурацкие, очки, пластырь и все остальное. Просто вылитая! Правда, у меня возникли сомнения… Но потом она назвала мое прозвище и вообще оказалась в теме! — Запас ругательств у посрамленного Сопливого, очевидно, иссяк.
Зато Женечка постаралась вовсю! Она продолжала осыпать Славика-Владика отборными выражениями. Вкратце ее речь можно изложить так:
— Это потому, что она шпионка! Подсадная утка. Это она меня подрезала в аэропорту и заняла мое место! И всучила тебе фальшивые духи! Потому что у тебя нос вечно забит и ты ничего не чуешь. В Дубаях я почти поймала ее, но она ускользнула.
— И что же теперь делать? — спросил Сопливый.
— Найти ее. И отобрать духи. Флакон все еще где-то здесь.
— Откуда ты знаешь?!
— Потому что я-то нюх не потеряла. И отлично помню запах ПРАВИЛЬНЫХ духов. Ими же весь салон провонял.
— Но как мы ее найдем? Она, наверное, снова замаскировалась!
— Надо искать девчонку с белым кроликом.
— Алису, что ли? В Стране чудес? — фыркнул Славик (или Владик).
— Какую Алису, балбес? — нахмурилась Женечка.
— Книжки надо читать, тупица! — огрызнулся парень. Он, похоже, уже пришел в себя.
— Короче, с белым кроликом — это она. Пойду проверю бизнес-класс, а ты тут пошуруй! — распорядилась Женечка.
Едва прозвучали эти слова, как одна рука Смыша выхватила у меня кролика и затолкала его к себе под сиденье, а другая натянула мне до носа плед. И вовремя — мимо нас с угрюмым видом прошагал Сопливый. Он бросал вокруг внимательные злобные взгляды, но я опустила глаза, и «мешком долбанутый», ничего не заподозрив, прошагал мимо. На обратном пути он снова скользнул по мне взглядом и опять не узнал. Потом из салона бизнес-класса вышла Женечка, и они вместе еще раз «прочесали» самолет, и Сопливый выглядел все более пришибленным, а Женечка — все более разъяренной.
Еще бы! Ведь и кролик, и девочка (то есть я) как будто сквозь землю провалились! Или, вернее, сквозь небо.
А потом раздался спасительный голос стюардессы, извещающей о скором ужине, и парочка заняла свои места в 53-м ряду.
Еда, как всегда, помогла, и после ужина я взялась за дневничок. Ничто так не успокаивает, как описание собственных эмоций, мыслей и приключений!
Когда я закончила писать, страсти вокруг заметно поутихли. Салон спал, две парочки в ряду 53 тоже мирно посапывали. Загорелся телеэкран, показывающий, где мы летим. До Москвы оставалось всего ничего: одно какое-то море, один полуостров и еще немножко земли.
Захотелось спать. Тем более что свет погас и в салоне стало полутемно.
Я как следует высморкалась и тоже почти уснула, когда Смыш больно толкнул меня в бок и протянул наушник.
— А? Что? — встрепенулась я.
— Тсс! — Миха приложил палец к губам.
На этот раз рупор был направлен в сторону Лехи и Липучки.
И первые же слова, которые я услышала, окончательно прогнали сон. Как ни странно, эта парочка тоже ругалась!
— Как ты могла потерять ЭТИ духи? — сердито вопрошал Леха-Два. — Из-за тебя теперь летим до Москвы. А ведь должны были еще в Дубаях распрощаться с этим делом!
— Это ты их потерял! — огрызнулась Липучка. — Как и пистолет. Ты вообще что-то очень рассеянный в последнее время! Так что себя и вини.
— Про пистолет ты права, признаю. Сам не понимаю, как это вышло! А про духи — не согласен. Я точно помню, что ты убрала флакон к себе в сумочку!
— А я точно помню, что ты положил его себе в карман! Еще тогда, в кафе.
— А почему я об этом не помню?
— Откуда я знаю? Может, у тебя что-то с памятью?
— А у тебя — с координацией! Уронила куда-нибудь пузырек и не заметила! Все время руками что-то перебираешь. И в этих очках ничего не видишь! И на каблуках ходить не умеешь! Никакого чувства баланса!
— Ты мне тоже нравишься! — огрызнулась Липучка. — Получается, мы могли потерять их где угодно! В аэропорту, здесь, в самолете… Что же нам теперь делать?
— Для начала проверю еще раз карманы. А ты перетряси сумочку…
Мы с Михой слушали затаив дыхание.
— Ну дела! — прошептал Холмс. — Похоже, они потеряли ТЕ САМЫЕ духи!
— Да уж, на редкость рассеянная парочка! — хмыкнула я и громко чихнула.
А потом… Ох, лучше бы и не вспоминать об этом, но нет, нельзя, так было на самом деле — а из истории правды не вычеркнешь!
Наслушавшись всласть, мы с Михой обнаружили вдруг одну странность: вторая половина Братства уже довольно давно не подавала никаких признаков жизни. Это было очень не похоже на наших веселых, непоседливых и неугомонных друзей. Неужели и правда так устали?
Присмотревшись, мы удивились еще больше: парочка не спала. Скорчившись и прижавшись друг к другу, они сидели с закрытыми глазами и дружно отбивали зубами дробь.
— Что с вами? — всполошились мы с Михой. — Заболели?
— Н-не-т-т-т, — ответили нам два таких слабых, несчастных голоса, что наше беспокойство удвоилось. И если для Танюсика такое состояние было не редкостью, то вид дрожащего и чуть не плачущего Брыкалы привел нас в настоящее смятение.
— Что? Что случилось?! — В предчувствии чего-то очень неприятного мы с нашим Главным Холмсом тоже начали слегка вибрировать.
И было от чего. То, что сообщил нам дрожащий голос Сени, было самым худшим из возможных ответов.
— Мы… Мы… Мы падаем.
— Что?!
— Мы падаем!!! Не верите, посмотрите в окно.
Перескочив через меня, Танюсика и Сеню, Миха приник к иллюминатору. Я не возражала. Мне самой не хотелось смотреть туда, чтобы не увидеть чего-то настолько ужасного, что убьет на месте.
Затаив дыхание, мы все ждали вердикта хоббита, но Миша молчал. И зря. Его молчание было красноречивее любых слов. Потому что Танюсик вдруг засопела и начала всхлипывать:
— Вот всегда так. Вот всегда все гадости в мире случаются именно со мной!
— И со мной, — уныло добавил Сеня.
— И со мной! — присоединились мы с Мишей.
Глаза Фродо блеснули, как будто там появились слезы. Наверное, мои глаза были не лучше, потому что хоббит взял меня за руку и тихо произнес:
— Не бойся! Все будет хорошо!
— Откуда ты знаешь? — спросила я прерывающимся голосом, только сейчас обнаружив, что лицо стало мокрым, как от дождя.
— Просто поверь, и все! Хочешь, я скажу, что все это ерунда и просто плохой сон?
— Хочу! Скажи!
— Это все ерунда и плохой сон! — твердо произнес он, и я с удивлением поняла, что на душе чуть-чуть полегчало.
— А еще что-нибудь можешь сказать? — прошептала я, выуживая из рюкзака последнюю пачку салфеток.
— Могу, — сказал он после некоторой заминки. — Думаю, нам лучше пристегнуться.
— Ага, — кивнула я, и мы крепко-накрепко пристегнулись к креслам ремнями. — А еще? Скажи еще что-нибудь!
— Не забудь, что кислородная маска упадет сверху, а спасательный жилет лежит внизу.
— Спасибо… А еще?
— Ты такая красивая. Лучше всех. Даже когда ревешь. Даже когда ругаешься. Даже с париком и пластырем на носу. Даже когда воображаешь себя великой сыщицей.
— Еще! — сказала я. Рука с салфеткой замерла, так и не добравшись до носа. — Еще!
— Хочешь, я исполню твое самое заветное желание?
— Да! Да! — Я верила в чудо, Миха казался всесильным.
И действительно, он полез в карман… и вытащил маленький пузырек с каплями от насморка.
— Ой… Откуда?! — Маленький волшебник, как всегда, не подвел.
— Оттуда, — подняв вверх указательный палец, глубокомысленно произнес Смыш. — У стюардесс есть аптечка.
Глаза его сияли. И мои тоже засияли в ответ, когда я закапала в нос и наконец-то сделала первый за последние часы глубокий вдох.
— Как хорошо! — воскликнула я, вновь возвращаясь в мир ароматов. — Пасибки)))
И действительно, то ли оттого, что я отвыкла дышать носом, то ли по другой причине, но мир вокруг просто взорвался ароматами. Какой-то новый, тонкий, чудесный запах заполонил салон. Словно где-то рядом распустились ландыши, сирень и розы, вместе взятые. Или какие-то неведомые дивные цветы из фильма «Аватар», которые источали волшебный неземной аромат, звучащий сотней переливчатых восхитительных оттенков.
Да, это были они, те самые духи. «Страшная тайна». Лучший в мире запах! Вот только откуда? Наверное, остатки того, чем надушилась Липучка.
— Ты не представляешь, что ты сделал для меня! До чего же хорошо, когда все вокруг пахнет! — с восторгом проговорила я.
Миша вспыхнул, опустил глаза и тихо-тихо, едва слышно, произнес:
— Я давно хотел тебе сказать… Ты мне очень нравишься. Очень-очень. Больше всех остальных девчонок, вместе взятых.
Остатки слез высохли и без салфетки, я замерла, боясь пошевелиться.
