Напряжение исчезло. Толстяк ухмыльнулся и покрутил головой, его напарники отвели глаза, но тоже не сдержали улыбку. Они пошли вдвоем по дороге за Димой, а толстяк сел в машину.
Он просидел минут пятнадцать и услышал натужный рев мотора. Потом — тишина, и опять мотор.
Стемнело. По дороге к нему бежал человек. Профессиональный агент наружного наблюдения включил фары и осветил улыбающегося Диму. Дима закрывался рукой от яркого света.
— Ключ разводной просят! — крикнул он, запыхавшись. — Чего-то с мотором!
Толстяк чертыхнулся. Тот, третий, который сидел сзади, очень любил покопаться при случае в моторе и выдать такое количество наставлений, какого ни один гаишник себе не позволит.
Стукнув в сердцах дверцей, он подошел к багажнику и открыл его.
Он не услышал осторожных шагов Димы сзади, потому что подошва дорогих ботинок соприкасалась с нагретым за день асфальтом совсем бесшумно.
Пеликан, сдерживая дрожь в коленках, стоял на поддоне для кирпичей и пел в темноту про кузнечика, который совсем как огуречик… и так далее.
— Да ты расслабься, — ласково сказал в ухе голос Карпелова. Коля потрогал ухо. В динамике чуть потрескивало, он услышал, словно совсем рядом, как кто-то возле Карпелова пропел «зелененький он был». Карпелов со своими людьми сидел на крыше дома напротив.
— А три часа прошло? — закричал отчаянно Пеликан. — Который час?
— Не ори, — голос в ухе теперь был незнакомый, — оглянись по сторонам, еще светло.
— Ни хрена не светло! — Пеликан не мог сдержаться и говорил очень громко, вглядываясь в смутные очертания подъемного крана.
— Через три минуты время. — Кто-то начал говорить, потом, видимо, затянулся сигаретой. — Слышь, Карпелов, как там на кладбищах? Порядок?
— Ты мне посмейся, посмейся, — незлобиво ответил Карпелов.
— «Он ел одну лишь травку», — прошептал обреченно Пеликан.
— Товарищ майор, я тут подумал, — молодой голос принадлежал напарнику Карпелова, который интересовался, кто вскрыл для Пеликана дискету, — предположим, вы — туляк. Вы подозреваете, что вас ждут. Что делать будете?
— Пальну по чему-нибудь на Пеликане для острастки, — предложил Карпелов.
— «И с мухами дружил!» — повысил голос Пеликан.
— Так и я про то же! Джинсики, футболочка, кроссовки. У него даже медальона никакого нет, не говоря уже о красном ошейнике.
— Ты хочешь сказать, чтобы он замолчал и не подавал голоса? — предположил Карпелов. — А ведь снайпер вполне мог записать его голос.
— «Но тут пришла лягушка», — перешел на речитатив Пеликан, потрогав серьгу в ухе.
— Да нет, — в раздумье пробормотал Миша Январь, — я думаю…
— Пеликан, ложись! — закричал Карпелов так, что Коля Пеликан дернулся и схватился за ухо, в котором был динамик. Он медленно опустился на колени и оглядел темноту вокруг себя.
— Пеликан, — сказал Карпелов напряженно, — не паникуй, сними серьгу свою из уха и забрось ее подальше, слышишь! Сними. Серьгу.
— «И съела кузнеца», — успел сказать одними губами Пеликан, прежде чем раздался страшный грохот, прежде чем ему обожгло горячим щеку, прежде чем он упал, прежде чем зажглись сильные лампы и к нему побежали люди в камуфляжной форме.
Карпелов с застывшим лицом шел к строительной площадке. Навстречу ему бежал запыхавшийся Январь, он бросился на стройку, как только грохнуло.
— Жив, — коротко, на выдыхе.
— Нашли кого? — спросил Карпелов, ни на что не надеясь. Январь покачал головой.
— Что это грохнуло так сильно? — Карпелов остановился и смотрел на носилки, которые выносили со стройплощадки.
— Есть у меня одна мысль. — Январь сглотнул, все еще не в силах отдышаться.
— Ты вот что, — перебил его Карпелов, — ты сразу мысль говори, без предупреждения. Ты на крыше только что хотел мне про серьгу сказать?
Январь опять отрицательно покачал головой:
— Так просто, саднило что-то, я стал размышлять вслух.
— Ну ладно тогда, если не врешь, а то я подумал, что тебе стоит поторапливаться со своими мыслями. А вообще — молодец. Спецом будешь. — Карпелов тронул своего напарника за плечо, резко отвернулся и пошел к носилкам.
— Шок, — весело сообщил ему доктор с потной круглой лысиной. — Пару дней отлежится, пару швов наложим, какие дела!
Пеликан смотрел безумными глазами. На том ухе, где раньше была серьга, наливался кровью тампон.
Запищала рация, Карпелов достал ее, не сводя глаз с лица Пеликана. Он послушал немного, потом кивнул, словно понял что-то, и сказал:
— Соединяйте. — Достал телефон и прошептал Пеликану:
— Снайпер! — И через несколько секунд — в трубку:
— Это ты, болезный?
— Впечатляет? — спросил его издалека Гриша Покосов. — Я вот что хотел сказать, легавый. Это мое оружие.
— Твое, — согласился Карпелов.
— Да нет, я говорю, что сам его сделал. Это хорошее оружие, — гордо и с вызовом.
— Факт, — кивнул Карпелов. — Чего тебе от меня надо?
— Чтобы ты подтвердил, что такое оружие существует. Написал отчет подробный и все такое, что там у вас в органах требуется.
— Это пожалуйста, — вздохнул майор, — куда мы, легавые, без писанины. Только вот на счет вещественного доказательства. Нету ведь его!
— Я не дурак! — громко и уверенно. — Вам только дай в руки, сразу идею… — Тут Гриша Покосов употребил неприличное выражение, которое означало «украдете».
— Ладно, просто опишу как есть, — вздохнул Карпелов.
— Ну вот то-то же! — удовлетворенно сказал Гриша. — А что там с парнишкой?
— Жив.
— Счастливчик, удачно стоял, значит. Карпелов протянул счастливчику Пеликану телефон.
— Урою, сука! — неожиданно для всех заорал в трубку Пеликан.
А говорите — шок! — обрадовался Карпелов и подмигнул доктору.
Дима оттаскивал неподвижные тела к кустарнику. С толстяком пришлось останавливаться несколько раз. Дима поднимал голову вверх, дышал размеренно и глубоко, отдыхал. Посмотрел документы всех троих. Двое были из службы наружного наблюдения. Третий — из частного охранного агентства.
Потом он вернулся к «вольво» и профессионально обыскал машину, включив в салоне свет. Магнитофон. Дима выдернул кассету. Несколько журналов с голыми девочками на обложке. На одной из них Дима задержался взглядом.
Он нашел пустую канистру и слил в нее бензин из бака. Обливая неподвижные, сваленные друг на друга тела, Дима думал о женщине с обложки. Щелкнула зажигалка ярким огоньком в темноте. Вверху летел, размеренно гудя, самолет. Дима проследил взглядом его мигающие огоньки. Потом протер машину и раздавил на асфальте мобильный телефон, наступив на него дорогой подошвой.
К дому генерала Дима подъехал с большим опозданием. Сам генерал был пьян, жена его — Людка, трезвая и злая до судорог.
— Я хочу есть и пить! — заявил Дима с порога, сглатывая напряженность в горле и стараясь не трогать ничего руками. Руки были ледяные и не слушались.
— Вот он, боец невидимого фронта. — Генерал расставил руки, чтобы обняться поудобней. Его жена разбила на кухне первый стакан.
Дима заглотнул быстро несколько рюмок водки и набил рот деликатесами с накрытого стола. Он прошел к кухне и остановился в дверном проеме. Сорокапятилетняя женщина стискивала левой ладонью правую. Сквозь пальцы выступили капли крови.
— Порезалась? — Дима оттолкнулся от проема и, подойдя к ней вплотную, раскрывал сжатые пальцы.
— Отвали, боец. — В него глянули бездумно темные глаза в накрашенных ресницах.
Дима покачнулся и сел на табуретку. Глаза женщины приобрели некоторую осмысленность.
— Ты что? Тебе плохо?
— Я не переношу крови, — сглотнул Дима тошноту, — это с детства, вот такой я боец.
Люда засуетилась, одновременно обматывая свои пальцы бинтом и откупоривая пузырек с нашатырем.
Дима отшатнулся от резкого запаха и взял ее за забинтованную руку.
— Я поцелую — и все пройдет. — Он медленно, досчитав до шести, поднял на нее усталые глаза. Шесть секунд — точный расчет.
— Ты со мной эти штучки брось, — Люда выдернула у него ото рта свою руку, — хрен в погонах.
— Что, не действует? — спросил, не обидевшись, Дима.
— Не действует.
— А чего тогда побледнела? Знаешь, что всегда женщину подводит? Организм.
— Заткнись ты… — Люда подметала с пола осколки стекла.
— Приехал пьяный или дома выпил? — Дима кивнул назад, в большой комнате генерал пел самозабвенно «работа у нас такая!..».
— И то и другое. А ты чего явился? Праздновать? А гости где? Я гостей хочу, пьяных разговоров, тостов, выяснения, кому какой чин дали и за что, шума, женских нарядов, детских криков!
— Ты забыла про выяснения, кто больше чего для Родины сделал. Тут простая альтернатива. Или гости — или я.
— Гости! — крикнула женщина, уже успокаиваясь.
— Давай-ка я тебе салат твой любимый сделаю. — Дима снимал пиджак.
