Внезапно Катерина, у которой в голове табуном носятся гениальные мысли, с возгласом: «Поможем Америке! » — рванула с места. Я не успела спросить ее, что на сей раз пришло ей на ум, как мы уже тормозили возле Макферсона.
— Хелло, мистер! — приветливо оскалилась Катька. — Подвезти? В Нью-Йорк, конечно, не обещаю, а по России — запросто! Куда собрался-то? Надеюсь, не в Урюпинск?
— Вообще-то мне нужно в Москву... — Неожиданная встреча произвела на парня впечатление, он выглядел немного смущенным, но на шпиона почему-то по-прежнему не походил.
Мне стало стыдно за необоснованные подозрения Катерины в адрес представителя дружественного государства, с которым у нас как-никак очень тесные политические и экономические отношения, и я, распахнув заднюю дверцу автомобиля, с вежливой улыбкой пригласила:
— Садитесь, пожалуйста. Мы с подругой как раз в Москву едем.
— Благодарю вас. Автобус до ближайшего города только через полтора часа, — как бы извиняясь, пояснил Джош. — Мне показалось, что до хайвея я дойду быстрее...
— Действительно, показалось, — хмыкнула Катька, бросая лукавые взгляды в зеркало заднего вида. — До нашего хайвея еще топать и топать. Ну, а в столице-то тебя по какому адресу доставить?
— Можно до ближайшей станции метро.
— Ха! Наше метро для твоей нервной американской души — чересчур экстремальный вид спорта. О русской мафии слыхал небось? — Американец кивком головы подтвердил, что о разгуле криминала прекрасно осведомлен. Катька, удовлетворившись его реакцией, развила тему: — Так вот, в подземке у мафии самое что ни на есть гнездо. Генштаб, понимаешь? Что-то типа вашего Пентагона, где мозги собираются. Твою иностранную... кхм... лицо за версту видно. Набьют запросто, а то и вовсе... того... Советую не рисковать. Так куда везти?
— Отель «Балчуг Кемпински», — быстро ответил Макферсон, напуганный страшными перспективами, а я еще раз убедилась, что никакой он не шпион. Станет настоящий шпион пугаться обычного московского метро?!
— Ого! — присвистнула подруга. — Кучеряво живешь, братишка! «Балчуг» — дорогое удовольствие. Ты, часом, не вице-президентом работаешь?
— Не-ет... Я клерк на Нью-йоркской бирже. Не рядовой, конечно, но и не самый первый. Я в командировку приехал, — задушевно пояснил американец. — Господин Тихомиров — наш партнер, он должен был меня... как это правильно по-русски... сопровождать?
— Курировать, — подсказала я. Надо же, оказывается, я была недалека от истины, когда врала следователю Александрову о заграничной командировке Никиты. Кто знает, если бы не нелепая смерть, может, в скором времени Кит и отправился бы за океан на курсы повышения квалификации?
Дорога до гостиницы заняла полтора часа, и все это время Макферсон развлекал нас рассказами о прелестях американской жизни. В конце пути Джош тепло с нами попрощался и пригласил в гости, правда, адреса почему-то не оставил.
По наивности я полагала, что, сделав доброе дело, мы отправимся домой, но у Катерины на этот счет имелось свое, отличное от моего, мнение. Она, весело бибикнув вслед американцу, отъехала от гостиницы, но, вместо того чтобы повернуть в сторону Ждановки, пристроилась в сотне метрах от входа и заглушила двигатель. Кажется, подружка не спешила возвращаться домой. С упорством Ленина, жующего восьмую хлебную чернильницу, она продолжала верить в принадлежность Джоша к клану шпионов.
— Конечно, — «обрадовала» меня Катька, когда я напрямик спросила ее об этом. — Сама убедишься.
— Но я не хочу, Кать! — в крайней степени раздражения воскликнула я. — Даже если Макферсон и шпион, пусть им занимаются компетентные органы, у нас ведь нет никакого опыта в борьбе со шпионами! К тому же хочу напомнить, что у нас с тобой не менее важное дело — нужно разобраться со смертью Никиты и кончиной Саламатина. Боливар не выдержит двоих, Кать! В том смысле, что сразу два серьезных дела мы не потянем...
Должно быть, последний аргумент впечатлил Катерину и слегка умерил ее пыл. Почесав затылок, подруга вынуждена была со мной согласиться.
— Ладно, — недовольно проворчала она, повернув ключ в замке зажигания, — кажется, ты права. Оставим богу богово, а шпионам — шпионово. Поехали домой, Санчо, а там... Обана! Пожалуй, домой мы поедем позже. Смотри...
Я перевела взгляд в направлении, указанном Катериной, и заметила, как из «Балчуга» вышел Макферсон, сел в такси и медленно стал выруливать с гостиничной стоянки. В этот момент мне стало абсолютно ясно, что Катька вновь вернулась к мысли взять американца в разработку.
В отличие от Ждановки, где следить за человеком крайне проблематично, в Москве процесс слежки превращается в довольно опасное, но увлекательное занятие. В потоке машин засечь «хвост» практически невозможно. Это плюс. Однако есть и минусы. Во-первых, не всем автолюбителям придется по сердцу, когда нахальная девица на шустрой «Мазде», невзирая ни на какие правила, не соблюдая шоферскую этику, прет как танк по одному ей известному маршруту. А во-вторых, подобное вольное поведение на дороге почему-то не нравится еще и официальным лицам, я имею в виду товарищей в серой форме с полосатыми жезлами в руках. В общем, пустились мы в авантюрное путешествие, и мне стало не до вопросов. К счастью, таксист Макферсону достался неопытный, иначе как объяснить его метания с одной полосы на другую и совершенно неприличный скоростной режим? Ну скажите, какой уважающий себя московский таксист поедет по городу со скоростью сорок километров в час?! Катька вынуждена была подстраиваться под стиль вождения таксиста, и это здорово нервировало не только ее, но и других автолюбителей. К чести подруги, замечу, что на гневные сигналы и обидные реплики в свой адрес она отвечала вполне достойно.
— Санчо, я, кажется, поняла, куда они едут, — с трудом разминувшись с огромным джипом, сообщила Катерина.
— Угу, — пробормотала я, не слишком понимая, о чем толкует Катерина: встреча с джипом здорово меня напугала.
— Они едут на Котельническую набережную...
— Угу, — снова повторила я рассеянно, но тут же переспросила: — Куда?
— На Котельническую набережную!
— Ты уверена?
— А то! Сама смотри...
Действительно, такси свернуло к уже знакомому нам дому, в котором проживал Михаил Саламатин, ныне покойный, и его многоуважаемый, слегка чокнутый папаша-Академик. Макферсон, расплатившись с таксистом, скрылся в подъезде.
— Все-таки правы мужики, когда говорят: «Послушай женщину и сделай все наоборот», — радостно потерла руки Катька. — Хорошо, что я тебя не послушалась! Вот уехали бы домой и не узнали бы, куда подался наш чухонец.
— А сейчас ты, можно подумать, знаешь, — машинально подколола я подругу.
— Представь себе, знаю. К Саламатину.
— Не может быть. Таких совпадений не бывает.
— Ну, совпадения здесь ни при чем. Мишка Саламатин тоже на бирже работал. Ох, Саня, не нравится мне интерес американца к нашим двум трупам! — Катерина в задумчивости покачала головой. Упоминание о каких-то «наших» трупах мне не понравилось.
— Ты, Кать, говори, да не заговаривайся, — посоветовала я Катерине. — Что значит — наши трупы? И вообще, в доме почти двести квартир, почему ты думаешь, что Макферсон приехал именно к Саламатину?
— Я вовсе так не думаю. Я знаю. Хочешь, проверим?
Не дожидаясь моего согласия, на которое, по большому счету, ей было плевать, Катерина с необыкновенным для ее комплекции проворством выскочила из машины и ринулась в подъезд. Вообще я давно заметила некоторое сходство подружки с неким Авессаломом Изнуренковым, героем Ильфа и Петрова. Как известно, Авессалом отличался округлостью форм и неуемной энергией, совсем как моя Катерина. Не утруждая себя дальнейшими размышлениями, я проследовала в подъезд следом за ней.
На месте консьержа, любителя кроссвордов, пожилого интеллектуала, обнаружился крепкий детина лет двадцати пяти в спортивном костюме. На столе перед ним лежал журнал «Oops! », раскрытый на странице с постером какой-то очередной молодежной группы, коих в наше время развелось, что тараканов на кухне у нерадивой хозяйки. До нашего появления парень внимательно изучал физиономии юных исполнителей и исполнительниц попсы и криво ухмылялся. Однако когда мы с Катькой возникли перед его столом, он закрыл журнал и сменил плотоядную ухмылку на подозрительный прищур контрразведчика.
— К кому? — грозно поинтересовался охранник.
— К тебе, — уверенно ответила Катька и выложила перед слегка обалдевшим охранником двадцатидолларовую банкноту.
Парень несколько мгновений смотрел на зеленоватую бумажку, словно бы даже не узнавал ее. «Мало», — подумала я, но охранник легким, хорошо отрепетированным движением руки накрыл купюру журналом и, не меняя выражения лица, задал лаконичный вопрос:
