В машине Катерина минут пять кипела от раздражения. Чтобы не вникать в смысл ее страстного монолога, я включила радио так громко, что было лишь видно, как подружка смешно шлепает губами под музыку «Modern Talking», но звуков никаких не издает. Наконец Катька более или менее восстановила душевное равновесие.
— Ну не верю я этому Академику, — выключив радио, заявила она, — хоть режь меня!
— Зачем? — испугалась я.
— Это фразеологизм такой, — по слогам выговорила Катерина трудное слово. — Человек не может вот так бесследно исчезнуть!
— Кать, нужно уметь признавать свои ошибки. Версия о том, что американец приехал именно к Саламатину, как видишь, несостоятельна. Он, наверное, навещал какого-нибудь своего приятеля или родственников жены. Да мало ли какие дела могут быть у американца в России! Пока мы шмонали Академика, Макферсон спокойно вышел и поехал к себе в гостиницу.
— Сиди в машине, — приказала неуемная подруга и стремглав бросилась обратно в подъезд. Впрочем, вернулась она очень быстро, я даже не успела выкурить половину сигареты.
Стыдно признаться, но в последнее время я начала курить и, главное, получать от этого удовольствие. Моя Катька всегда ратовала за здоровый образ жизни, а после получения наследства утроила рвение.
— Жалко, если такое состояние останется сиротой. Будем жить, как клопы, триста лет, — приговорила Катерина и принялась немедленно приводить приговор в исполнение. С того момента наше меню состоит исключительно из полезных продуктов. Данное обстоятельство привело меня к печальному открытию: чем здоровее продукт, тем он противнее на вкус. К меню прилагаются умеренные физические нагрузки и ежедневные получасовые прогулки в любую погоду. Мне приходится быть чертовски изобретательной, чтобы хоть иногда потреблять вредную, но вкусную еду и втихаря покуривать. Если Катька узнает обо всех этих безобразиях, то Страшный суд покажется мне детским утренником. Разгоняя дым, я замахала руками, словно курица, возомнившая себя чайкой, быстро закинула в рот мятную жвачку и выскочила навстречу подруге. Дверцу машины предусмотрительно закрывать не стала, чтобы сигаретный дым быстрее выветрился.
— Охранник уверяет, что за время нашего отсутствия из подъезда никто, кроме какой-то Анжелы, не выходил. Не очень-то я доверяю этому переростку, — покачала головой Катька.
— Я тоже, — поддакнула я, ощущая смутное чувство вины. — Пойдем допросим его с пристрастием?
— Не вижу смысла. Если чухонец и вышел, мы все равно его упустили.
— А если не вышел?
— Ну, не пойдем же мы по всем квартирам с идиотским вопросом: «К вам американец случайно не заходил? » В лучшем случае нас пошлют куда подальше, а в худшем — накостыляют по шее. Здесь, знаешь, какие крутые живут?
Я сочувственно загрустила. Катька это заметила, хлопнула меня по спине (довольно чувствительно, между прочим! ) и весело произнесла:
— Ничего страшного! Мы знаем, где Макферсон остановился. В случае надобности найдем его без проблем. Так что не горюй, Саныч! Грех предаваться унынию, когда есть другие грехи!
— Например, грех чревоугодия, — с тайной надеждой намекнула я. События последнего времени вызвали нешуточный стресс, а лучшее лекарство против стресса, как известно, вкусная, умело приготовленная еда. — Катенька, кушать хочется. Правда, правда! Может, заглянем в какое-нибудь кафе, а? У меня в животе как в разrap Октябрьской революции: залпы, конский топот, баррикады... Того и гляди, желудок свергнут!
Словно в подтверждение сказанного, в моем животе угрожающе громыхнуло. К счастью, Катька прониклась революционной обстановкой в моем организме. После секундного размышления она согласно кивнула и двинулась к машине.
— Что-то, мне кажется, здесь табаком пахнет. — Подружка подозрительно потянула носом воздух и с недоверием покосилась на меня.
— Наверное, оттуда, — беспечно мотнула я головой в сторону двух девиц весьма экзотического вида, куривших поодаль.
Объяснение удовлетворило Катерину, ее бдительность снова задремала, а я еще раз порадовалась собственной изворотливости. Что и говорить, умение правдоподобно врать в наше неспокойное время очень даже необходимо!
Обедали мы не где-нибудь, а в ресторане гостиницы «Балчуг». Практичная Катерина решила совместить полезное с приятным: она навела справки у администратора и выяснила, что мистер Макферсон действительно остановился в этом отеле, но в данный отрезок времени в номере его нет. Пару часов назад он заказал такси и уехал.
— Прыткий чухонец! И где, спрашивается, его черти носят? В гостинице нет, у Академика тоже нет... — ворчала подружка, пока я внимательно изучала меню.
Желудок готов был принять любую пищу, но разуму хотелось чего-нибудь изысканного. После долгих душевных терзаний я наконец остановила свой выбор на осетрине, запеченной под каким-то хитрым соусом. Название соуса в меню длинно и красиво обзывалось по-французски, но было совершенно непонятно, что за этим кроется. Робея, я попросила официанта прочитать название иноземной приправы и объяснить, из чего это делают. В коротком монологе молодого человека я распознала очень мало знакомых слов: перец, соль, оливковое масло... Название остальных составляющих соуса так и осталось тайной. Кроме осетра, в заказ вошел настоящий украинский борщ с пампушками, карпаччо, тоже из рыбы, легкий овощной салат и фруктовый десерт.
В целом, как обычно говорят в таких случаях, обед прошел в теплой, дружественной обстановке: официант был внимателен, пища — вкусна, а на бормотание Катерины я перестала обращать внимание, едва первая ложка борща обрела покой в моем истомившемся желудке. Одним словом, домой я возвращалась со светлой мыслью, что жизнь удалась и что все проблемы, время от времени возникающие в ней, легко разрешимы. Дальнейшие события показали, как человек может ошибаться в своих умозаключениях.
— Ты иди, Сань, я только загоню тачку в стойло, — распорядилась Катька, когда автоматические ворота плавно сомкнулись за нами.
Я охотно последовала приказанию подруги: очень, знаете ли, хотелось прилечь на что-нибудь мягкое и незамедлительно предаться отдохновению, но прежде следовало выпить чашечку кофе с аппетитной, но ма-аленькой булочкой...
— Ты почему орешь, словно тебя кастрировали?! — ворвалась на кухню Катерина.
Я и в самом деле орала, и только появление подруги заставило меня заткнуться. Впрочем, ненадолго, потому что сама Катька при виде открывшегося «пейзажа» закричала громче меня. Пришлось к ней присоединиться, и минуты три наши эмоции выходили наружу. Катька, которой первой удалось оправиться от увиденного, отвесила мне увесистый подзатыльник. На мой слабый протест против рукоприкладства подруга не обратила никакого внимания и, вытянув руку в широко известном ленинском жесте, осведомилась:
— Это он?
За барной стойкой, отделявшей рабочую кухонную зону от столовой, на высоком табурете сидел иностранный гражданин. Личность его была нам знакома, потому что не далее пяти-шести часов назад он сидел здесь же и с аппетитом поглощал щи из кислой капусты собственноручного Катькиного производства. Тот факт, что при нашем появлении Макферсон не проявил никакой активности, не поднялся навстречу дамам и не извинился за свое незаконное вторжение на частную территорию, свидетельствовал как минимум о его невоспитанности, а как максимум — о том, что парню сейчас этикет по барабану. Дело в том, что Джош в данный момент был окончательно и бесповоротно мертв. Во всяком случае, я склонна была так думать, глядя на дырку в его затылке. Скосив глаза в мою сторону и заметив, что я готова снова разразиться криком, Катька поспешила успокоить:
— Ты погоди паниковать, Сан Саныч, может, он просто без сознания?
Подруга решительной походкой направилась к Макферсону с единственной целью — установить его теперешнее состояние. После непродолжительного осмотра она покачала головой и глухим голосом трагически произнесла:
— Можешь начинать паниковать, Сань. Чухонец готов.
— Несчастный случай? — робко предположила я, надеясь на это изо всех сил.
В ответ Катерина скептически поджала губы: мол, думай, что говоришь! На сей раз это действительно явное убийство. Свой скептицизм Катька немедленно подтвердила словами, не оставлявшими никаких сомнений:
— Даже не надейся! Типичное убийство.
— А-а...
— Нет! — отрезала Катерина. — Посмотри на его башку. Как ты себе представляешь несчастный случай? Макферсон ударился головой о какой-то тупой тяжелый предмет, приперся сюда, уселся за стойку и скончался?.. Расстроился, наверное, что не застал нас дома и некому было его, несчастного, пожалеть.
Я негромко заскулила от захлестнувшего меня чувства жалости к самой себе и, разумеется, к Катерине. Третий труп на нашей совести! Кто же поверит, что мы ни к одному из них не причастны?! Могу представить, как обрадуются следователи, ведущие дела Никиты и Саламатина, — появление трупа американца легко убедит их в нашей виновности. Да и как иначе? Сперва был убит Никита — мы оказались в непосредственной близости от места преступления, потом настала очередь его коллеги, Михаила Саламатина, п опять мы с подружкой тут как тут, а теперь вот... Макферсон. И прошу заметить, все покойники были знакомы друг с другом. Ну, я имею в виду, когда они еще не были покойниками. Наше с Катькой светлое будущее сразу перестало быть таковым и пугало своими мрачными перспективами. Понимала это и подруга, оттого и смотрела на меня с какой-то собачьей тоской. И прочем, длилось это недолго. Катерина смогла совладать со своими чувствами, чего не скажешь обо мне, и она, осторожно обойдя тело Макферсона, извлекла из холодильника бутылку водки, разлила пахучую жидкость по стаканам, после чего со словами: «Пей, Санчо, нужно стресс снять» — протянула один стакан мне. Со стрессом надо было действительно что-то делать, потому я покорно выпила, даже не ощутив вкуса «лекарства».
