Наска поблагодарила за кофе и собралась уходить, гоня перед собой Ермака. "Какой-то бродячий кот привязался", – объясняла она присутствие Ермака.
– Пора отправляться в дорогу, – пробормотала старуха и почти выбежала из дома.
Наска быстро выбралась из села. Она пошла на север, в сторону Пелтовуомы. Сразу же, как только село исчезло из виду, она бросилась в лес. Наска решила больше никогда не показываться на глаза людям. Теперь ее ищут уже с помощью военных! Это же уму непостижимо. Какое преступление она совершила, что за ней охотится целая армия?
Наска была уверена, что солдаты ищут ее не ради собственного удовольствия. Когда им дается такое задание и они найдут того, кого ищут, считай, что тот пропал. Так в свое время случилось с Киурели, и так было со многими другими. Часто схваченных казнили прямо на месте, некоторых доставляли сначала в тюрьму и убивали только после страшных мучений. Никому не вырваться из когтей армии, раз уж солдат отправили на это дело. Наска Мошникофф приняла твердое решение, что лучше она умрет в лесу, чем будет исколота солдатскими штыками.
– У них с собой еще и пограничные собаки... они нас сразу съедят, этакие звери. Ну и чудовища эти финны, –ворчала Наска, бредя на запад по величественной местности Исо Айхкиселькя. Шел снег, кот брел уже по брюхо в снегу. Поднималась метель, и кот это чувствовал. Он горестно мяукал, и Наске стало его жалко. Она подумала, что нужно идти, пока, черт побери, они могут идти, а там будет видно, где Пресвятая Богородица дарует вечный покой рабе Божией Наске и этой невинной твари Господней. Наска несколько раз со злостью перекрестилась.
В дружелюбном доме в Пулью дед с бабкой обсуждали, кто она в действительности, эта их странная ночная гостья. Они сравнили переданные по радио приметы с приметами старухи и решили, что скорее всего это и есть та самая пропавшая саамка. Особенно подозрительным казалось то, что у старухи был с собой старый кот. Обычно странники не берут с собой домашних животных, вряд ли даже и православные саамы. Бабка же сказала, что где-то она слышала историю, как один мужик странствовал по городам и весям с зайцем, но тут совсем другой случай.
– Заяц – это еще туда-сюда, но кот?! Не позвонить ли нам в Киттилю?
Так власти Киттили узнали об исчезнувшей старухе. Поиски незамедлительно были переориентированы на окрестности села Пулью. Самолеты и вертолеты использовать было нельзя из-за метели, но военных перебросили из Кааманена в Пулью. В поисках участвовали те же самые солдаты срочной службы, которые летом под крики майора Ремеса бегали по окрестностям Потсурайсвары, Сиеттеле и Юха-Вайнан Ма. Возвращение в эти глухие заснеженные места егерей особенно не обрадовало. Никто не верил, что почти столетняя старуха выживет в таких условиях.
Одна из поисковых групп вышла на барак в Куопсуваре. Из бани лесопункта выскочили двое голых мужиков в клубах пара, один помоложе и худощавее, а второй поплотнее и посолиднее, да еще и громко кричавший. Мужчины встретили гостей без особой радости. Им не понравилось, что группа останется в бараке на ночь. Когда мужчина постарше и поголосистее оделся, оказалось, что он был офицером в звании майора. А раз майор приказал, то лейтенанту осталось только построить свое подразделение и быстрехонько убраться прямо в снежную мглу.
Поиски были прекращены ввиду их безрезультатности. В подавленном настроении подразделения притопали в Пулью, где их погрузили в армейские грузовики-вездеходы и отправили в Соданкюлю.
Наска Мошникофф обогнула Сиеттелеселькю и оказалась в Юха-Вайнан Ма. Она несла Ермака на плечах, так как кот не мог больше брести по глубокому снегу. Жирный старый котяра весил изрядно, но была от него и польза, так как его лохматая теплая шерстка излечивала от ревматизма. К вою пурги примешивалось тихое мурлыканье Ермака.
Добравшись до южного склона Юха-Вайнан Ма, сквозь пургу Наска увидела вдали на болоте несколько солдат, которые тащили за собой кережу – саамские санки. Старуха быстро рухнула в сугроб, подождала, пока солдаты пройдут мимо нее по болоту. Наске не хотелось сдаваться на милость армии. Лучше было бы даже умереть. Хватит того, что Киурели в свое время убили. Нет уж, теперь у них не выйдет!
Ойва Юнтунен и майор Ремес смотрели в окно на разыгравшуюся вьюгу. Значит, в пурге затерялась старая женщина... Может, что-то предпринять?
Мужчины прослушали вечерние новости по своему первоклассному приемнику. Узнали, что пропавшая женщина была старейшей в мире саамкой. Приметы женщины были зачитаны. В "Зеркале дня" брали интервью у заведующего отделом социальной защиты коммуны Инари, который сделал заключение о состоянии здоровья Наски Мошникофф. По его мнению, физически женщина была более или менее здорова, но относительно психического здоровья он не хотел давать никаких гарантий. Заведующий отделом социальной защиты высказал догадку, в соответствии с которой женщина страдала параноидным старческим слабоумием, что, учитывая ее возраст, вовсе не удивительно.
Руководивший поисками капитан егерской бригады из Соданкюли предположил в интервью, данном радио, что старушка вряд ли будет найдена живой.
– В этих условиях даже обученный финский партизан может погибнуть во время пурги, если из снаряжения у него будет один плед. В соответствии с имеющимися у нас данными, у пропавшей не было с собой никаких средств для добывания огня, не говоря уже о топоре, спальном мешке, продовольствии и штормовом фонаре.
– Вы предполагаете, что старейшая в мире саамка погибла в тайге? – спросил у капитана бравший интервью.
– Конечно, мы надеемся на лучшее, но, с учетом сложившихся условий, шансов почти никаких. Как знать, может, дело обстояло бы иначе, если бы эта женщина получила основательную партизанскую выучку в егерской бригаде Соданкюли, но таковой у нее не имеется, уже, собственно, по причине возраста и пола... И если позволите еще добавить, то в здешних лесах человек не может выжить, если будет вязать носки или гладить кота.
Ремес затопил печь. Мужчины решили, что завтра с рассветом, если утихнет пурга, они отправятся осматривать окрестные леса. Может быть, хоть тело обнаружат.
"Если бы удалось заманить Пятисотку с собой, то он наверняка учуял бы труп", –– размышлял Ойва Юнтунен.
В это же время Наска Мошникофф гладила своего кота посреди сплошной снежной пелены в Юха-Вайнан Ма. Ураганный ветер дул с востока, однако Наска сумела перебраться на западный склон Юха-Вайнан Ма, где сила ветра была слабее. Снег, однако, валил так густо, что старушке пришлось неоднократно стряхивать его с пледа, чтобы не оказаться погребенной под сугробом вместе с котом. Наска намеревалась посидеть здесь немножко, а потом продолжить путь.
Старая саамка так устала, что потеряла ощущение реальности: она вернулась во времена своей молодости, представляла, что идет в прежнее саамское поселение Суонъйели и возвращается с родной сопки, где кормила оленей. Дома, в землянке, ждали дети и Киурели, который мог быть немного выпимши. Но совсем скоро Наска оказалась бы в тепле, и это поднимало настроение.
Наска очень удивилась, для чего у нее с собой на оленьем выгоне кот. У них же не было кота. Этот же казался еще и знакомым, очень любил мурлыкать.
Нет, здесь оставаться не стоит. Наска поплотнее завернулась в плед и пошла по направлению к дому – к Киурели и детям. Кота она взяла с собой, не все ли равно, чей кот! Один кот в дороге погоды не делает, да и веселее идти остаток пути с котом, чем одной. Надо только поторапливаться, уже совсем темно. Надо успеть приготовить поесть детям и Киурели.
Бредя по снегу, Наска пыталась вспомнить, есть ли у них еще замороженная щука в кладовке на столбе. Ходил ли Киурели утром проверять сетки? Рыбу можно быстро разморозить... но конечно, и мясо растает и сварится, если поставить котел на треногу и как следует развести огонь. При такой пурге и дым через отверстие будет хорошо уходить.
Потом стали видны уже огни Суоникюли. А какие яркие! Опять небось мужики развели костер на сельской площади. Водки им, что ли, привезли из России? Наска Мошникофф ввалилась сквозь снежную метель во двор барака лесорубов в Куопсуваре.
Ей казалось, что все-таки она попала не туда. Здесь слышно было, как работал какой-то двигатель. Что все это значит? Уж не спятила ли она часом?
У Ойвы Юнтунена и майора Ремеса в конюшне лесопункта шумел генератор. В узкой части основного строения ярко горели электрические лампочки. Старуха, вся облепленная снегом, крутила головой. Неужели она добралась до Салмиярви? Или, может быть, прямиком до Нижнего монастыря Алалуостари в Печенге? Наска перекрестилась: это огромное здание наверняка монастырь. Ну и что тут такого, с монахами всегда можно найти общий язык.
