– Тамары Петровны больше нет.
– Заболела?
– Умерла!
У Копейкиной закололо под ложечкой:
– Не может быть!
– Может-может, – прогнусавила Лизавета. – Мы сами, когда узнали, прямо все глаза выплакали. Тань, скажи!
Татьяна быстро закивала:
– Ага. Все глаза, нос, рот, уши…
Показав подружке кулак, Лизавета схватила Катку за руку:
– Я расскажу обо всем по дороге домой. Пошли.
Будучи немного не в себе, Ката потопала к «Фиату». Резкий голос за спиной заставил ее обернуться:
– Волкова! Подожди!
К ним спешила высокая, плотного сложения, брюнетка в серой дубленке.
Татьяна вжала голову в плечи:
– Мне домой пора. До завтра, Лизка.
– Танюх, не сбегай…
– Меня дома ждут.
Как только Татьяна драпанула прочь, брюнетка остановилась возле Лизаветы. Отдышавшись, она прогудела:
– Волкова, не забудь: завтра все сдаем по пятьдесят рублей, на цветы для Тамары Петровны.
– Помню, – буркнула Лизка.
Брюнетка уходить не торопилась. Встретившись взглядом с Катой, она спросила:
– А вы, простите, кем Волковой приходитесь?
– Родственница я, – соврала Копейкина. – Дальняя.
– А-а… ясненько. А я – мама Даши Пусиковой. Состою в родительском комитете. Слушайте, раз уж мы встретились сегодня, может, вы и денежку мне сейчас сдадите? Сами понимаете, дети забыть могут, а цветы нам необходимо купить уже послезавтра.
– Да, да, я понимаю. – Катка полезла в сумочку.
Протянув брюнетке пятидесятирублевую купюру, она поинтересовалась:
– Может быть, надо больше? Вы не стесняйтесь.
– Ну что вы, пятидесяти рублей вполне достаточно.
Сочувственно покачав головой, Ката пропищала:
– Горе-то какое! Она, наверное, долго болела, да?
Мать Даши Пусиковой насторожилась.
– Кто болел?
– Ну, Тамара Петровна.
– Катуш, пошли, – потянула ее за руку Лизка.
– Погоди.
– Секундочку, с чего вы взяли, что Тамара хворала? – спросила брюнетка.
– Ох! Неужели несчастный случай?
Тетка вконец растерялась:
– Можете объяснить толком, о каком несчастном случае речь?
– Хорошо, спрошу в лоб: отчего умерла Лизина классная руководительница?
У дамочки подкосились ноги. Издав громкий вздох, она рухнула в сугроб.
– Что с вами? – испугалась Катка.
– Умерла? Тома? Когда?! – шелестела брюнетка.
– Ну, вам виднее, вы же состоите в родительском комитете. Вот и деньги на похороны собираете…
На женщину напала икота.
– Я? На п-п-похороны?! Вы в с-с-своем уме?! У Томочки послезавтра день рождения! Юбилей!
Лизавета попыталась незаметно смотаться, но Катка вовремя схватила девчонку за плечо.
Четверть часа спустя, успокоив брюнетку и немного придя в себя, Катарина направлялась к Тамаре Петровне.
Лизавета не переставала канючить:
– Кат, давай ты не пойдешь к ней сегодня, а? Давай в другой раз!
– Помолчи!
– Кат. Катусик… Котелок… Котельная…
Тамара Петровна, которая, ко всему прочему, преподавала нерадивым ученикам русский язык и литературу, встретила Копейкину громким вопросом:
– Вы кто? Сразу предупреждаю: если начнете врать, лучше не заходите.
– Вы вызывали Лизиных родителей, я…
– Вот именно – родителей! А вы кто? Лизка – мастерица выдавать за родню кого угодно! Месяц тому назад она привела сюда дворника, заявив, что он – ее дед, в сентябре ко мне приходила соседка, которая выдавалась за тетю. Мне не нужны подставные родственники, мне нужны ее родители.
– Понимаете, в настоящий момент Лиза временно проживает у нас. Ее мать – моя знакомая. Они с мужем были вынуждены на некоторое время покинуть столицу…
– В Турцию ломанулись, ребенка делать! – вставила Лиза.
– Лиза, прекрати немедленно!
– Извините, вырвалось.
Тамара Петровна всплеснула руками:
– Вот видите! Видите, что это за ребенок? Это наказание, самое настоящее. Вся школа боится ее, как огня! Никогда не знаешь, что она выкинет в следующую минуту. Мы живем, как на вулкане!
Лизавета шаркнула ногой.
– Под ее ангельским личиком скрывается дьяволенок. Учителя на стены лезут, одноклассники постоянно жалуются. То Лизка ругается матом, то дерется, а то… извините, конечно, рассказывает в подробностях первоклашкам, откуда дети берутся.
Ката залилась краской:
– Я все передам ее родителям.
– Передайте, в обязательном порядке. Пусть примут меры! В противном случае, нам не останется ничего другого, как устроить педсовет и поставить вопрос об исключении Лизаветы из школы.
– Неужели все настолько серьезно?
Тамара Петровна закатила глаза:
– Все очень серьезно! Вы поймите, мы, учителя, тоже живые люди. У нас тоже есть нервы, а любые нервы имеют обыкновение сдавать. Не проходит и дня, чтобы Лиза не отколола какую-нибудь глупость. За ней нужен постоянно глаз да глаз.
– Я ничего такого не делала, – протянула Лизавета.
– Волкова, ты меня не выводи. – Ноздри Тамары раздулись. – Стой молча. Не делала она! А объявление в туалете чьих рук дело?
– Не моих.
– Как тебе не стыдно врать, Волкова!
Ката покосилась на классную руководительницу:
– А что за объявление?
– Вчера она зашла в туалет для мальчиков и скотчем приклеила над каждым унитазом объявление «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера». Младшие классы боялись к унитазу подойти, такой переполох начался.
Лизка отвернулась.
– Отворачиваешься? Стыдно за свое поведение? Это еще цветочки, – продолжала негодовать Тамара. – На той неделе мы чуть с ума не сошли по ее вине. Был урок географии. Работали с контурными картами. Все дети – как дети, а Лизка опять отличилась. Зинаида Олеговна спрашивает – почему она не раскрашивает карту, а она на полном серьезе заявляет, что у нее обострился артрит! Вы представляете?
Катка нервно хихикнула.
– Вам смешно? А она так правдоподобно скрючила пальцы, что даже наша врачиха покрылась испариной. И это далеко не полный перечень ее «геройств».
Катка приготовилась к худшему.
Тамара Петровна достала из верхнего ящика стола стопку тетрадей.
– Я, собственно, вызвала вас после того, как проверила ее домашнюю работу. Всем ученикам было дано задание – написать небольшой рассказ о профессиях, которые им больше всего нравятся. Дашутка Пусикова написала про маму-врача, Ваня Гришечкин написал замечательный рассказ про папу-архитектора. Дима Ложкин о дедушке-военном. А Волкова… – Тамара взяла тетрадь и скривилась: – Я даже не могу это прочитать! Читайте сами.
Катка пробежала глазами по рассказу Лизаветы:
«У маей саседки Олеси очень харошая прафессия. Олеся путана. Работает она давно и уже успела купить сибе крутую инамарку красивые шмодки и кучу украшений. Я горжусь сваей соседкой! Недавна Олеся палучила праизвоственую травму она забиреминила. Типерь мая соседка сидит дома и каждый день плачит. На аборт итти позно, придется ражать…»
Копейкина бросила тетрадь на стол.
Тамара Петровна ухмыльнулась.
– Ну, и как вам?
– Отвратительно!
– Вот! Теперь вы в курсе событий. С этим надо что-то делать! Лиза совершенно не интересуется моим предметом. На уроках она занимается чем угодно, только не учебой. По литературе у нее двойка, по русскому – аналогичная ситуация. А как она пишет! Боже! Ошибка на ошибке. Ко всему прочему, Волкова совершенно не умеет мыслить. Ей надо заниматься – с утра до вечера.
– Мы будем заниматься, – прошелестела Ката.
Хмыкнув, Тамара отчеканила:
– Значит, так: я даю ей индивидуальное домашнее задание. Лиза должна будет написать рассказ по картине.
Открыв учебник на последней странице, Тамара улыбнулась:
– Картина Репина «Бурлаки на Волге». Самое то! Пусть напишет краткий рассказик… страницы на полторы.
Ката закивала:
– Мы напишем.
– Не мы, а она! Пусть пишет самостоятельно. Если будете постоянно ей помогать, Лиза никогда не научится правильно излагать свои мысли.
Заверив Тамару, что в скором времени Лизавета принесет рассказ, Ката заерзала на стуле.
– У меня к вам все, – после паузы произнесла учительница. – Но прежде чем покинуть стены школы, зайдите в кабинет директора. Галине Александровне есть что вам сказать.
Попрощавшись, Катка вышла в коридор.
– Что ты еще натворила? Зачем идти к директору?
– Ничего. Клянусь! Кат, честное слово!
– Я с тобой дома поговорю.
– Катуш, а мне обязательно писать про этих вурдалаков на Волге?
– Не вурдалаков, а бурлаков.
– Обязательно?
– Да!
– Ты мне поможешь?
– Слышала, что сказала Тамара Петровна? Работа самостоятельная.
– Катусянчик…
Неожиданно Катку схватила за руку низкорослая шатенка.
– Вы – мать Волковой? – вопросила пышногрудая дама.
– Нет, я…
– Наконец мне удалось вас увидеть! Прошу уделить мне пару минут. Я учитель английского языка, Агнесса Павловна. Вот мой кабинет. Проходите.
Следующие пятнадцать минут Катарина выслушивала от англичанки об очередных проделках Лизаветы.
