лежишь? — не поняла Яна.
Иван все это время делал какие-то странные знаки за ее спиной, но Яна не понимала.
— Здесь, в психушке. Вчера легла — нервы у меня расшатались, позвонила подруге, а она и говорит: «Чего бы нам не подлечиться?» Такая вот история, — нервно задергала ногой Валентина.
Яна только сейчас заметила металлический стол — кованый каркас со стеклом, заставленный едой и питьем. Именно за ним и восседал ее отец.
— Подруга? Подожди, а ее случайно не Стефания Сергеевна зовут? — спросила Яна, нацеливаясь на большой и аппетитный кусок колбасы.
— Точно! Молодец, Янка, в самую точку! — рассмеялся Иван. — Я обалдел, когда сюда попал и увидел этих подружек. Встретились и козни свои стали строить, оторвавшись от действительности!
— Какие козни? Стефания и я просто не знаем, что мы можем сделать, — вздохнула Валентина. — И можем ли мы вообще что-то сделать, чтобы помирить наших детей.
Заодно решили подлечить нервы и отдохнуть.
Яна надкусила персик, тревожно думая о том, в курсе ли Стефания, что ее сына задержали.
Иван Демидович прищурил глаза и, словно прочитав ее мысли, сказал:
— Они уже все знают: и про авиакатастрофу, и про Мартина…
— Мама, прости, — ужаснулась Яна.
— Заставила ты меня, дочь, попереживать, — кивнула Валентина. — Хорошо еще, что я не сразу узнала, что ты разбилась. Не успела я в шоковое состояние впасть, как пришли новости, что вас нашли.
— А за меня ты не переживала? — спросил Иван Демидович.
— Поверь мне, Ваня, за тебя переживала тоже, но за дочь много больше. А сейчас Стефания в шоке. Она еще смеялась: мол, мы с ней — здоровые — легли нервы лечить, дескать, занимаем чьи-то места. Словно сглазила! Теперь у нее реальный нервный срыв.
— Я примерно понимаю, почему вы со Стефанией поселились в закрытом крыле. Скорее всего, чтобы не попасться мне на глаза и не объяснять своего присутствия. Решили следить за мной. Чем я тут занимаюсь без Мартина. Мне же нет никакого доверия. Стоит отвернуться, как сразу же рожаю ребенка от другого мужчины. Кстати, это мне высказала одна очень мудрая женщина.
— Нет, я так не думаю про тебя, — покраснела мама. — С тех самых пор, как в твоей жизни появился Мартин. Ты с ним очень изменилась. Из особы с широко распахнутыми глазами, влюбляющейся, увлекающейся, превратилась в женщину, мечтающую только об одном мужчине. И это — правда. Но к тебе же нельзя пристать с мудрым житейским советом. Ты сама все знаешь, только абсолютно несчастлива.
— Я счастливая мать. Кто бы мог подумать, что я под старость лет стану мамой еще двух девочек! Запрыгнула в последний вагон, — улыбнулась Яна.
— Только замуж ты никак не выйдешь, — вздохнула Валентина Петровна.
— Обычно это делается в обратной последовательности, — усмехнулся Иван Демидович.
— Тут уж хоть в какой-нибудь! И ведь такого парня упускает! — закатила глаза Валентина и добавила: — Хотя…
На минуточку, этот хороший парень обвиняется в убийстве и ночь провел с девушкой. Это, видимо, в мечтах о нашей неуловимой дочери? — саркастически сказала Валентина Петровна.
— А вот тут еще разобраться надо! Не подливай масла в огонь. История несколько темная, — вздохнул Иван и налил себе коньяка, словно фокусник, достав бутылку из-под стола.
— Э… а тебе можно? — удивилась Яна. — Ты же здесь с каким-то психозом лежишь. Тебе, небось, лекарства дают.
— У него по жизни — одно лекарство! — усмехнулась Валентина Петровна. — А ты правда поверила, что у него приступ?! Мы со Стефанией выглянули из палаты на шум, я и обалдела, услышав знакомые нотки представления заслуженного артиста. Но это было круто. На бис. Кстати, Стефания тоже поверила, решила, что это посттравматический синдром после авиакатастрофы.
— Спасибо, дорогая. Я поставил перед собой две задачи: попасть туда, где произошло преступление… И с этой задачей я справился. И вторая цель — найти нужного человека и узнать всю информацию.
— Немножко не так, — покачала головой Валентина. — Скорее всего, взглядом орла найти жертву женского пола, очаровать ее, я бы даже сказала соблазнить, и выспросить у нее все. Ну, и самому немного порадоваться.
— Мне очень приятно, что ты, Валя, смотришь на меня молодыми глазами и думаешь, что я могу очаровать любую юную медсестричку. Сейчас я уже не в тех годах и не такой прыткий, чтобы соблазнять девушек.
Валентина Петровна внимательно всмотрелась в его яркое, сочное, так сказать, породистое лицо.
— Ну, ты уж не принижай своих достоинств и талантов, Иван Демидович.
— Что? Ты правда так считаешь? Ты действительно так думаешь? — возбудился Иван.
— Э-э… Меня сейчас стошнит, — напомнила о своем присутствии Яна, словно капризный ребенок. — Вы всю жизнь выясняете отношения. И сейчас — нашли время!
— Ты права, дочь. Извини, — первым опомнился Иван Демидович, — но я же не для себя это делал.
— Налей мне, — попросила Яна.
— И мне, — вторила ей Стефания.
— Вот это — разговор! Совсем другое дело!
Через несколько минут их беседа все же вошла в нужное русло. В роли главного рассказчика выступал ведущий артист театра юного зрителя города Волжска Иван Демидович.
— Навел я знакомство со старшей медсестрой отделения Ольгой Викторовной Булычевой. Пришлось постараться, чтобы расположить эту даму к себе. Женщина она суровая, всю жизнь работает с людьми нервными, требовательными и волнительными. Но ее слово всегда последнее и закон!
— Но ты ее очаровал? — сузила глаза Валя.
— Стихи о любви, рассказанные по памяти, делают свое дело. Я признался, что попал сюда не по диагнозу, а по острой необходимости, в результате театрального представления. Поэтому все лекарства, назначенные Аркадием Михайловичем, мы дружно слили в унитаз. Главное, когда я встречу главного врача, притвориться очень спокойным человеком с мутными глазами. И вот что она рассказала о погибшей медсестре. Звали ее Глория, работала она у них всего несколько месяцев. Ольга Викторовна отзывалась о ней не очень хорошо, хоть и сказала, что о мертвых или хорошо, или ничего, но Ольга была со мной честна. Глория казалась ей легкомысленной, «себе на уме» и «темной лошадкой». Она приехала в Приморск, чтобы насладиться морем и солнцем, но только на месте поняла, что ее скудных сбережений не хватит на долгое проживание в этом раю. Родственников, по словам Глории, у нее не было, помощи просить было не у кого. И она решила устроиться на работу. У нее был диплом о среднем медицинском образовании, но опыта работы — ноль. Непонятно, чем она занималась все это время, не имея трудовой книжки. Аркадий Михайлович был вынужден принять Глорию на работу, потому что у них в «психушке» острая нехватка кадров.
