Ознакомительная версия.
— Сбили тебя с толку, Аладдин. А какой ты мог бы быть человек! Тьфу.
И ушел.
Яниев некоторое время сидел совершенно молча. А потом:
— Он попытается тебя убить.
— Пусть попробует, — весело ощерился я.
20 марта я поехал на Старую площадь. Речь шла о формировании финансово-промышленной группы во главе с «Народным Альянсом». «Народный Альянс» и до того возглавлял некоторое худосочное образование, пришибленное условиями Указа 1993-го и неплатежеспособностью едва ли не половины потенциальных участников ФПГ. Теперь в ФПГ входила моя новая нефтяная компания «Ячнефть», и значительную часть ее должны были составить предприятия оборонки — бывшие клиенты проглоченного КФБ.
Эти оборонщики были действительно несчастные парни, которым правительство не давало денег за госзаказ и не разрешало самим продавать продукцию на экспорт. Не далее, как вчера один дальневосточный директор плакался мне, что смежники, производящие стратегические ракетные установки, расплачиваются с ним по бартеру чешской сгущенкой, а «Росвооружение» берет у него 29% от контракта и дает взамен клиринговые китайские доллары, которые само же любезно помогает потом сбыть по 50 центов штучка.
За электричество он платил исправно, но на балансе у него висела половина городского жилого фонда, и вот обитатели-то жилого фонда за свет не перечисляли ни гроша. А так как официальным должником за свет был завод, то местное «энерго» выдернуло завод из розетки. Население его полузакрытого города занималось в последнее время в основном собирательством и охотой. По всей по этой причине директор еще в прошлом году просился обратно в государственную собственность. Когда появился я, он очень охотно согласился, что это еще лучше.
Кстати, Тхаржевский пока в эту ФПГ не входил. А между тем его меткомбинат нам был очень нужен для непрерывной технологической цепочки. Дело было ответственное — я с Яниевым отправился в мрачное гранитное здание напротив Политехнического музея.
Яниев разливался соловьем. Он обещал инвестиции в высокотехнологичные производства. Он сетовал на то, что, если не переломить существующую тенденцию, Россия станет сырьевым придатком Запада. Шесть наших собеседников — третьим слева сидел Адашкевич — слушали его не очень-то доброжелательно. Седьмой, высокий и плотный генерал с яйцеобразной головой и седыми усами, что-то насвистывал сквозь зубы. Это был тот самый генерал, который месяц назад обещал мне по телефону пообрывать хвосты моим русалкам.
Яниев завершил свою речь во славу высоких технологий и выразил недоумение тем, что документы по ФПГ уже две недели как готовы, но до сих пор не регистрируются.
Все молчали.
Первым подал голос человек, сидевший справа от Адашкевича. Ему не было и пятидесяти, однако он занимал один из самых высших постов в государстве. Свободная пресса его терпеть не могла за то, что он редко устраивал пресс-конференции и во время всеобщей борьбы демократов против коммунистов мирно подворовывал на каком-то сибирском заводе. Взойдя к вершинам власти, он по-прежнему понимал Россию как большой завод, где рабочие воруют горстками, а дирекция — вагонами.
В близком общении это был один из самых обаятельных людей, которых я знал, — надо было только не зевать и смотреть, чтобы обаятельный человек не оттяпал у тебя яйца. Звали его Алексей Грацинский.
— ФПГ — это, конечно, привлекательная идея, — сказал обаятельный человек. — Однако сушествует одна проблема. С момента создания «Ячнефти» ни одна из вошедших в нее компаний не заплатила ни копейки налогов.
Я пожал плечами.
— А что, они раньше платили? Я слыхал, что у «Ячинскнефтегаза» было семьсот миллиардов долга.
— А сейчас восемьсот сорок. Хотите вылететь из-под указа об отсрочке уплаты задолженности?
Я усмехнулся.
— А с чего это я должен платить налоги? Я так понимаю, что налоги платят за покой и безопасность. Кто мне обеспечивает безопасность? Вы? Вон Сергей Васильич мне уже пытался обеспечить безопасность, русалкам моим грозился хвосты оторвать… Вот я и плачу налоги сам себе.
— Налоги, — разъяснил Адашкевич, — платятся не только затем, чтобы обеспечить вашу безопасность. Они идут, например, на пенсии. На оборону страны. У нас, даже если все налоги собрать, все равно бюджетный дефицит будет 89 триллионов.
— А из чего он финансируется?
— Что за идиотский вопрос! Через внешние займы и ГКО, вы прекрасно знаете!
— Я согласен профинансировать бюджетный дефицит, предоставив государству кредит на 19 млрд. долларов. Золотом. Взамен прошу избавить мои предприятия от налогов.
Все в кабинете оцепенели.
— А собственные деньги вы не хотите выпускать? — поинтересовался ровным голосом обаятельный человек, — вместо Центрального банка?
— А это мысль, — согласился я, — во всяком случае, гарантирую, что к моим деньгам никакая инфляция даже близко не подберется.
— Откуда у вас столько золота?
Я вздохнул:
— Не скажу, что это будет легко. Но достану.
Все присутствующие стали смотреть на Адашкевича. Обаятельный человек что-то строчил в блокноте.
— Это невозможно, — сказал Адашкевич. — Если вы покроете бюджетный дефицит, что будет с рынком ГКО?
— На рынке ГКО упадет доходность, — с торжеством вскричал Яниев, — а деньги пойдут в производство!
— А вы знаете, сколько «Народный Альянс» зарабатывает на ГКО? — ледяным тоном осведомился Адашкевич.
— А… э… — сказал я. — Вы бы полюбовались на свой баланс, господин банкир! Да на настоящий, а не тот, который вы в налоговую инспекцию отсылаете!
И тут Яниев грохнул кулаком по столу.
— Ну, господа, — сказал он, — хватит. Вам предлагают покрыть бюджетный дефицит, а вы бежите, как черт от ладана. Мне лично все ясно.
— Что ясно?
— Ясно, что не ГКО для покрытия дефицита, а дефицит для того, чтобы ГКО существовали. Чтобы уполномоченные банки покупали их на бюджетные же деньги! Чтобы на каждый рубль, который получает бюджет, банк получал сотню! Как им пообещали, что ГКО сдохнут…
— Сдохнут не ГКО, — печально сказал Адашкевич. — Сдохнут банки. Кроме разве что «Народного Альянса», который возьмет кредит у федерации домовых. Балансы у наших банков такие, без долгосрочных кредитов. Вы нам обещаете финансовую стабилизацию за счет бездефицитного бюджета. Такая стабилизация означает отсутствие инфляции и ГКО. Отсутствие инфляции и ГКО вызывает крах банков. Крах банков поставит жирный крест на любой финансовой стабилизации.
Яниев растерянно заморгал.
Я поднялся со стула и направился в глубь кабинета, где имелся просторный закуток, а в закутке — туалет и душ. Краем глаза я заметил, что обаятельный человек тоже поднялся с места.
Когда я вышел из туалета, обаятельный человек сунул мне в руку бумажку. Я развернул и прочел:
«Зачем устроил гнилой базар? Дай мне десять лимонов и получишь налоговый инвестиционный кредит до 2005 года».
Ну и лексика у наших высоких государственных деятелей.
Через неделю я, как и обещал моим нефтяникам, улетел в Западную Сибирь. Яниев со мной не поехал, отговорившись делами, но я видел, что главное его дело живет на Кутузовском проспекте и прозывается Даша Тхаржевская.
В Сибири я провел неделю с лишком и уехал оттуда сморщенный и зеленый, как картошка на свету. Зато мой НПЗ повысил глубину переработки нефти до 95%.
Когда я вернулся в Москву, меня ждали две новости. Во-первых, мои предприятия получили налоговый инвестиционный кредит. Во-вторых, случившаяся от этого кредита брешь в государственном бюджете составила около семи триллионов рублей, и пребывавшая в Москве миссия МВФ выразила по этому поводу чрезвычайную озабоченность. Чтобы успокоить МВФ и не сердить Аладдина, обаятельный человек состряпал президентский указ, повышавший ставку НДС до 24 процентов.
Когда я приехал в банк, там царило столпотворение.
Промышленники толпились в предбаннике моего кабинета, как мальки в верше. На столе скопилась груда факсов, радиотелефон пищал, как крыса с защемленной лапкой. Все хотели одного и того же: войти в ФПГ Шарифа Ходжаева, где они не будут платить налогов.
Я позвонил обаятельному человеку, и через двадцать минут он сам приехал ко мне. Директора обступили его, как цыплята наседку. Со всех сторон послышалось:
— А они мне впарили на пять миллиардов векселей Московско-Парижского банка, а векселя эти можно только на налоговые освобождения обменять, а налоговые освобождения вы отменили!
— У меня сверхсекретный завод, а «Белэнерго» мне даже охранную сигнализацию отключило!
— Я бы лодку к причалу поставил и с реактора электричество брал, так ведь запрещают! Лицензия какая-то нужна?
Обаятельный г-н Грацинский поднял руки: мол, не все сразу. Обаяния у него чуть поубавилось.
Ознакомительная версия.
