Не может быть?! Что значит — у вас еще не заключен договор страхования ответственности? Ах, не успели! Ну, знаете! Мы же цивилизованные люди, давайте вести дела цивилизованно, так, как это принято во всех цивилизованных странах. Нет договора со страховой компанией, значит, платите страховку сами. Вы ведь не хотите скандала?! Госпожа Обуваева тоже. Ей абсолютно непринципиально, кто выплатит пособие на лечение: страховая компания или же сам торговый центр. Главное для нее — эти деньги получить. Да, конечно, он понимает, сумма должна быть разумная. Десять тысяч долларов вас устроит? Согласитесь, это по-божески.
Так они потом и работали, как по накатанному.
Люся даже философию свою придумала. Личную. Для собственного своего успокоения. Мол, никакое это не мошенничество, а восстановление социальной справедливости, и они с Сашкой не мошенники, а современные Робин Гуды.
Откуда, спрашивается, такие мраморные дворцы с фонтанами и скользкими зеркальными полами в частной собственности оказались?
Откуда она вообще появилась вдруг, эта частная собственность?
При социализме, то бишь лет десять назад, про нее никто и слыхом не слыхивал. Разве что в книжках читали.
А тут, ни с того ни с сего, собственников в России развелось — тьма!
Но бедных людей все ж таки больше. Значительно больше!
Почему это одни стали совсем-совсем бедные, а другие — совсем-совсем богатые? Олигархи!
За какие такие заслуги одним — все, а другим — ничего?!
Раньше-то все одинаково жили. Плюс-минус пять копеек, вот и вся разница.
И вообще бог велел делиться!
Вот они с Сашенькой и делили, как могли, по собственному своему разумению.
И, надо признать, неплохо это у них получалось. За все время — ни одной осечки. Ни разу!
Многих они успели пощипать. И в Москве, и в других городах. Вот только Питер! В Петербург они еще не совались.
По правде сказать, Люсеньке в Питере жульничать не хотелось. Не совсем, видать, совесть еще потеряла. Все ж таки это ее родной город. Это вам не кот начихал! Неудобно ей было в родном городе аферы проворачивать. Не по себе!
Но Сашка сказал:
— Пора! Возвращаемся! Хватит нам с тобой кусочничать да крошками с барского стола пробавляться. Устал я, Люся. Хочу все и сразу. А для такого большого дела, что я задумал, Питер будет самое оно то! К тому же в Москву нам с тобой путь временно заказан. А в Северной столице и деньги крутятся немалые, и криминала хватает. Правовым органам не до нас, грешных! Им и так работы хватает. Без нас! Мы ведь с тобой не бандиты с большой дороги, не грабим, не убиваем, так, плутуем понемножку, и только! Вреда от нас государству нет. Кому мы нужны? А коли хватятся, так мы уже того, в завязке!
— Дык… — попыталась было возразить супружнику Люсенька.
Но тот и слушать ее не стал.
— Все! — рявкнул. — Я сказал: «Решено!» Возвращаемся домой, сорвем напоследок куш — и завязываем!
Расхрабрился Сашка, разважничался. Силу свою почувствовал.
Сразу, как приехали, только-только успели квартиру снять, Люська и вещи еще из чемоданов не вынула, он ее в отдел кадров послал. В областную филармонию. За справкой.
Люся, конечно, пошла. Надо, так надо. Заодно и с Марь Ванной, кадровичкой, поболтала. Похвасталась ей, что женился на ней таки ее драгоценный Сашенька.
Справкой он остался доволен.
— Лючия Растрелли! — дурашливо скосив глаза к носу, хорошо поставленным голосом пропел он. — Не слабо! Это ты, мать, хорошо придумала, что псевдоним свой сценический попросила вписать. За великую русскую актрису Лючию Растрелли они нам дорого заплатят!
— Как это? — слегка обиделась Люсенька. Обидно ей стало за свой псевдоним. Псевдоним Люсе нравился, он ей приносил удачу. У нее до сих пор афиша хранится: золотые буквы по изумрудному полю, перевитые черной переливающейся лентой: «Лючия Растрелли — женщина-змея!»
К тому же Сашка ей сам его и придумал, псевдоним этот, а теперь насмешки строит.
— А вот так! — тотчас разозлился он.
Аж в жар его кинуло от злости. Мгновенно. Ну что за человек, япона мама? Только сейчас радовался, справку читал, и тут же вспыхнул, прямо — как огонь. Вот характер! Не приведи, господи, никому такой характер. По семь раз на дню настроение меняется!
— Ты бы хоть иногда, для разнообразия, шевелила мозгами, пока они у тебя совсем не заржавели. Или у тебя только суставы гибкие? Думаешь, для чего я тебя за справкой в филармонию посылал — подтереться было нечем? Нет, моя дорогая, эта справочка будет веским аргументом при определении суммы компенсации. Одно дело — взыскивать возмещение за моральный ущерб, нанесенный рыночной торговке Будиной, и совсем другой коленкор, когда пострадавшая — актриса Людмила Будина, выступающая под псевдонимом Лючия Растрелли! Полжизни выступала мадам Растрелли на сцене, успехом пользовалась у зрителей, на гастроли ездила за рубеж, а теперь по вашей милости, господа хорошие, лежит наша несравненная Лючия, разиня рот, на больничной койке и на карьере своей артистической может смело поставить крест. Вот здесь и справочка от доктора прилагается. Полная, так сказать, потеря работоспособности. Бесподобная Лючия Растрелли потеряна для искусства навсегда. Поняла?!
— Поняла. — Люся поспешила убавить газ под кастрюлей со щами из щавеля. Еще немного — и убежали бы.
— Ну, и молодец, что поняла, — белозубо разулыбался Сашенька. — Полмиллиона хрустящих — вот минимальная сумма, на которую я готов согласиться на этот раз. Ни грамма не уступлю. Вплоть до суда!
— Рублей? — деловито уточнила она, помешивая гуляш.
— Баксов, дура! Вот деньги, поезжай, купи себе что-нибудь поприличнее из одежды и на ноги. Очень приличное! Ты меня поняла? Одежка на тебе должна быть высший класс! На обратном пути заедешь в фирму по прокату автомобилей, возьмешь джип. На свое имя. На три дня. Здесь адрес. — Он протянул ей визитку.
— Дык…
— Что «дык»?! Опять «дык»! Я скоро с ума сойду от этого твоего «дык»!
— Господи, Саш, — у Люськи сердце защемило от жалости, — ну, что ты так нервничаешь? На тебе же лица нет! Вон и про сметану забыл. — Она положила ему в тарелку полную ложку сметаны. — Какие же это зеленые щи без сметаны? Вкусно?
— Вкусно. Спасибо, — вымученно улыбнулся он. — Люсь, не обращай на меня внимания. А? Извини. Нервы сдают. Устал.
— Угу, — Люсенька проглотила ком в горле. — Саш, может, ну ее к ляду, эту большую компенсацию? Эти твои полмиллиона! Чем так мучиться, лучше сделаем все, как всегда?
— Так у нас и так с тобой все, как всегда. Как в первый раз! — озорно подмигнул он.
До чего ж все-таки обаятельный мужик, ее Сашенька. Век бы на него смотрела, любовалась, не отрываясь.
Не зря, выходит, он так нервничал. Беспокоился. Были у него на то причины. Были!
Иначе почему это вдруг оказалась она на больничной койке? В таком состоянии — и одна? Никогда у них раньше дело до больницы не доходило. Ни разу! Сашка умел с травматологами договариваться.
Нет, здесь явно что-то не так, имелась у него причина для беспокойства. Точно! Имелась. И Сашке эта причина была прекрасно известна. Потому и с ума он сходил в последнее время больше обычного, бросался на нее, как цепной пес. Что ни скажешь, все не так да не ладно.
Бросаться бросался, а тревогой своей не поделился. Пощадил Люсеньку. Не хотел волновать. Знал, что у нее нервишки ни к черту.
Сказал, мол, волноваться ей не о чем. Он все берет на себя. Сложности будут, но только на уровне переговоров. Ее это не касается.
Люся же делает все, как обычно. Пришла, поскользнулась, упала и вывернула себе все, что можно. Вот, мол, и вся разница.
Чем больше будет повреждений, тем больше мы срубим компенсацию!
Ты же актриса у нас, а не хухры-мухры. Отсюда и шмотье дорогое, и джип. Вот, мол, и все тебе отличия.
Все, да не совсем все! Подвела их отлаженная, не раз проверенная на деле схема. Дала сбой!
Началось с того, что Люся в тот день опоздала. Здорово опоздала. На целых полчаса!
Сначала ключ у нее в замке застрял. Из квартиры вышла, стала дверь за собой закрывать, ключ повернула, а вынуть не может. Заклинило его намертво. Ни туда, япона мать, ни сюда.
Люся — к соседке, соседка портниха, у нее всегда масло машинное припасено. Хорошо, та дома была, дала масленку. Пока масло из масленки в замочную скважину закапывала, пока ключ выворачивала, потом руки мыла — времени прошло уйма!
После этого еще и Наташку встретила. С той проваландалась!
К торговому центру подъехала, а Сашка уже на улице ее поджидает. Не выдержал. Не стал дожидаться в кафе, как договаривались.
Люся, как только его увидела, сразу же извинилась. Знает ведь, что он психованный.
— Извини, — издалека еще ему рукой помахала, как только увидела. Закивала, заулыбалась. — Извини, что опоздала. Подружку встретила. Пришлось подвезти. У нее неприятности. Разбилась вся. Ее тип один чуть не изнасиловал сейчас. На кладбище.
