По сути оно было камерой заключения со всем присущим тюрьме антуражем: нарами с тонким матрацем и суконным одеялом, небольшим грубо сколоченным столом возле лежбища, умывальником и унитазом за полиэтиленовой занавеской. И решёткой на окне.
В дом, и далее в камеру, меня внёс Док, справедливо посчитавший, что такой нежной девушке, как я, ходить босиком по зарослям ни к чему. Бригадир обмерил явно проникшегося ко мне подельника суровым взглядом и, позволив тому усадить меня на нары, отправил его обратно, в джип. Сам он молча оглядел мой скорбный приют и велел одному из хозяев дома по имени Горби сбегать на какую-то «точку» и принести мыло, чистые простыни, полотенце и бутылку минеральной воды.
Я дождалась, когда тот выйдет и дерзко съязвила, желая, чтобы Бригадир обнаружил свои истинные чувства ко мне:
— А чёрного хлеба?
И услышала почти безразличный вопрос:
— Ты хочешь есть?
— Ничего я не хочу! — обиделась я, — ничего, кроме как остаться одной и не видеть рожи бандитов и наркоманов! И чтобы весь сегодняшний день оказался всего лишь страшным сном… А ещё лучше: всё, что произошло со мной с девятого мая.
Бригадир посмотрел на меня долгим взглядом и, обронив: «Отдыхай. Рано или поздно всё встанет на свои места…», вышел. Не переварив как следует его загадочную фразу, я стала прислушиваться, как он даёт указания второму охраннику:
— Девушку запереть и к ней не соваться. Если вы тронете её хоть пальцем или будете приставать с пошлыми разговорами — я сам поучу вас манерам. Особенно это касается тебя, Бэтман. В последнее время тебя стало заносить. Слишком часто. Смотри, не подводи меня. И Горби предупреди, чтобы знал своё место.
— О чём базар, Бригадир? — вкрадчивым тенорком заюлил Бэтман. — Разве я когда-нибудь тебя подводил? Ты же знаешь, я для тебя всё…
— Что, торчалово опять кончилось? — с сарказмом перебил его Бригадир.
— Типа того, — чуть слышно признался Бэтман. — Хреново мне… Абстяк… в натуре. Сил нет. Мне край надо вжариться. Хоть полдозы.
— Ладно. Тогда дай мне ключ. На всякий случай. Я сам запру гостью, а ключ отдам Доку. Он утром за ней приедет. Скорее всего с Мамаем. А теперь беги в сортир. Типа у тебя понос… И сиди там минут пять. Пока я не выйду во двор.
— Понял! Уже бегу! — подобострастно хихикнул Бэтман.
Скрипнула дверь и Бригадир быстро зашёл в мою камеру.
Я оперлась об стол и заглянула в его глаза. В них была тоска.
— Ника… — тихо прошептал он и хотел взять меня за руку. Я спрятала руки за спину и он вздохнул. — Пожалуйста… Не подавай виду, что мы знаем друг друга.
— Хорошо… — пообещала я. — Тем более, что, оказывается, я действительно не знаю тебя… — наши взгляды слились и я прошептала: — Ёжик… Никогда не думала, что мы вот так встретимся… По разные стороны баррикад…
— Я тоже не думал… — ровным голосом сказал Сергей. — Как тебя угораздило?
— А тебя?! — шёпотом возмутилась я. — Или ты считаешь, что весь в шоколаде?
— Нет, я так не считаю… — он коснулся пальцами моей щеки и меня пронзило током.
Я закрыла лицо руками и выдохнула:
— Семь лет!!!
— Семь лет… — эхом повторил он и осторожно взял меня за плечи.
Я скинула его руки и, ни на что не надеясь, попросила:
— Выпусти меня, Серёжа! Ради всего святого… Ради нашей любви!..
Его лицо застыло и только глаза были живыми и голос прерывался:
— Нельзя, Ника… Они обязательно поймают тебя и убьют. Потерпи пока. Так надо…
— Ты оставишь меня здесь?! — ухватив его за грудки, воскликнула я. — Тебе всё равно что со мной будет?!
Сергей разжал мои пальцы и, склонившись ко мне, обжёг частым дыханием ухо:
— Нет, не всё равно! Потому и пришёл! Потерпи, всё будет хорошо. Будь умницей, Ника! Соберись и ничего не предпринимай! Абсолютно ничего. Верь мне. И не бойся…
Но я, словно наперекор ему, вся обмякла. Сергей на мгновение прижал меня к себе и резко отстранился.
— Уже уходишь? — обречённо спросила я, цепляясь за стол.
— Да. Я должен идти, — твёрдо сказал он. — Нельзя, чтобы меня заподозрили в слабости к тебе. Постарайся выспаться. Завтра у тебя будет трудный день.
— Значит ты не станешь меня спасать? — теряя надежду, жалким голосом пролепетала я.
Его глаза заблестели и он, снова закаменев лицом, попятился к выходу:
— Ещё не время, любимая…
Щелчок запираемого замка был подобен выстрелу. Он ушёл! Ушёл и оставил меня на милость врагов! Мои ноги подкосились и я села за стол, разбросав по нему руки. Голова была тяжёлой, а мысли горькими. Любимый… Лучше бы меня убили… В начале этой катавасии и потом, я думала, что хуже не бывает, — а становится всё хуже и хуже. И просвета не видно. Одна безысходность… Бездна.
Шум за дверью на волю оторвал меня от блужданий по краю пропасти: кажется, оба наркоши вернулись… Я напрягла слух.
— Достал? — нервно поинтересовался незнакомый мне голос.
— Три дозы! — тоном победителя похвалился Бэтман. — Лепись ко мне, Горби, я тебя вылечу от бесячки. Вот сейчас пырнёмся и пойдём галюны ловить.
— Подожди чуток, — заволновался Горби, — не начинай! Мне надо бабе пакет отдать…
Надзирательское окошко на двери в мою комнату открылось и я, не дожидаясь, пока наркоша кликнет меня, подошла и молча приняла пакет и бутылку воды.
— Эй, Горби, ты ей и лафетник дай! Не из горла же ей пить. Она баба тонкая…
— Эк, как ты выслуживаешься перед Бригадиром… — пробурчал тот, но приказ выполнил и через пару минут сунул мне в руки стакан.
Видимо от нетерпения Горби забыл закрыть окошко и, готовя себе постель, умываясь и застирывая кровь на кофточке, я хочешь-не-хочешь слушала их перлы и инсинуации.
— Слышь, Бэтман, а чего они так с этой бабой носятся? Бригаду за ней Самбэк послал, на руках к нам принесли, чистую простынь затребовали… Ты там возле них крутился: может чо узнал?
— Да я и сам не врубился. Самбэк велел, вот они и тужатся. То ли она что-то видела, то ли знает, где много Гаррика лежит… И вроде Самбэк хочет её к нам взять… К Берлиозу отвести… Должно быть, в кролики определят. Или пробирки мыть. Или типа того… душманов охмурять… Не знаю, блин, не понял…
— Такую? Она же с фасоном! И хлипкая… Разве она будет на хозяина работать?
— На допинг посадят — и куда она денется? — деловито возразил Бэтман. — Сначала вколят чуть, а потом дозняк набивать будут… И нет базара! — и внезапно заорал: — Эй, братан! Ты чего баяны валяешь! Заразу подхватить хочешь? У меня и так верёвки гудят, весь уже синий! Глянь-ка!
— Да-а-а… — протянул Горби после короткого затишья, — знатный у тебя кукляк! — и сипловато захихикал.
— Чего ржёшь? — рассердился Бэтман. — Пелик на «точке» схватил? Или Люси нализался? Весело ему, блин! Придурок удолбленный… Надуделся, так скажи! Я сэкономлю дозу, не буду на тебя переводить…
— Не! — испугался придурок и в порядке задабривания поделился сенсацией: — я на видле слыхал, Харлам нашему собирается стрелку назначить… Не поделили чо?
— Стрелку?! — поразился Бэтман и присвистнул: — Вона как! Я в умате!.. То-то Бригадир смурной весь… и не базарит совсем. Весь как каменный…
— Боится, небось, — предположил Горби, — кому же жить не охота?
— Кто боится? Бригадир?! — до глубины всей своей порочной души возмутился верный почитатель любимого мною бандита. — Да он знаешь сколько стрелок разрулил и похерил?..
— Остынь, Бэт! Возьми-ка, лучше жгут… Я уже вжарился.
Наступившая вслед за этими словами тишина подсказала мне, что оба мои охранника уже в пути за «галюнами», и, дабы не слушать, как они будут озвучивать состояние экстаза и беседовать с призраками, я закрыла окно в их чуждый мне мир. И стала укладываться.
Но о каком сне можно было говорить, если я ощущала себя в сырой зловонной клоаке с маленьким окошком на волю, на которой всё было так страшно?!
В голове кружились обрывки сегодняшнего бесконечно длинного дня, рикошетили выстрелы, мелька ли лица Ва ньков, Азиата и чёрные маски. И всякий раз, как я вглядывалась в эти маски, стараясь разглядеть родные черты любимого, я впадала в ступор и стыла. Потом через озноб и страхи пробивался голос Сергея, но его перекрывали взвизгивание Лидии и смертный мат Кота…
Господи! Да уж не переоцениваешь ли ты мои силы? Что же ты валишь и валишь испытания на мои хрупкие плечи? Разве мала моя ноша? Да ещё и назавтра мне обещан трудный день… Какой-то Берлиоз… А может быть, у них есть и Азазелло? Что за шабаш меня ожидает? Я не всё поняла из стёба наркоманов, но то, что «кролик» это подопытное животное, догадаться было несложно. И что на мне будут испытывать? Неужто наркотики? Тогда зачем они придуриваются и обходятся со мной, как с человеком?
Нет! Хватит об этом! Надо решительно гнать из головы всех бандитов, в том числе образ падшего любимого! Буду думать о хорошем! Были же сегодня и светлые минуты? Например, Люля и её рыжий котёнок… И Миша… Ведь это он устроил погоню за буммером! Больше некому. Мишенька… Он спасал меня, не то что этот… Каменное лицо Сергея попыталось вытеснить утреннюю улыбку Михаила, но я не позволила: прочь! Ты моё горе. Ты предал нашу любовь. А вот Миша… Мишутка…
