– С чего ты взяла, что мне делать нечего?
– Тебе всегда делать нечего, иначе бы ты не приперся сегодня на меня смотреть, как я переживаю.
– Гляди, – сказал Вовчик, остановившись в маленьком переулке, – вон там, во дворе.
– А парадная какая?
– Парадная третья, а больше я ничего не знаю.
Дом был небольшой, четырехэтажный, вернее, пятый этаж имелся, но странный – невысокий, с маленькими окнами. Что Александр мог делать в этом доме? Куда он мог ходить украдкой? Вовчик ошибается, думая, что тут дела любовные. Нет, здесь кроется разгадка тайны гибели Строганова и пропавших денег, что-то подсказывало Лене это. Что ж, надо уходить, пока она ничего не может выяснить, не торчать же тут без толку.
– Едем домой, Вовчик, и больше ты за мной не шпионь.
– Ладно, Ленка, я, конечно, по-свински себя вел, но неужели мы с тобой больше не увидимся?
– Ох, Вовчик, оставь ты меня в покое и не болтай никому ничего! – с сердцем сказала Лена.
На следующий день Лена в задумчивости вышла из метро «Сенная площадь» и пошла к переулку, что указал ей вчера Вовчик. Зачем она это делает, она и сама не знала. Может быть, если она узнает, зачем Александр ходил в этот дом, ей станет ясно, из-за чего он погиб? Кто его убил? То есть из-за чего, она знала – из-за больших денег. Но кто-то сумел помешать его планам, убил сначала его, а потом Гарика. И теперь злоумышленники считают, что Лене что-то известно. Но Лена ничего не знает, кроме того, что Александр купил ей билет в Лондон и достал фальшивый паспорт с английской визой…
Из нужной парадной вышла женщина и, устало передвигая ноги, направилась к воротам. Женщина тащила за собой пустую сумку на колесиках. Поравнявшись с Леной, женщина замедлила шаги, потом остановилась, что-то вспомнив, пошарила по карманам, убедилась, что все нужное на месте, и хотела было идти дальше, но Лена несмело ее окликнула:
– Простите, вы не Надежда Николаевна?
Женщина вгляделась в Лену и ахнула:
– Господи, Леночка! Как же ты изменилась, такая стала красавица!
Надежда Николаевна была подругой Лениной мамы, не самой близкой, но Лена помнит, что раньше они встречались довольно часто. Брат долго дружил с Аленой, Надеждиной дочкой, они были почти одного возраста. А потом Алена вышла замуж, брат женился, родители уехали за границу. Затем случилась трагедия. Лена вспомнила, как Надежда Николаевна звонила после смерти родителей, предлагала помощь, но чем она могла помочь? Да и Лена тогда никого не хотела видеть.
– А вы, Надежда Николаевна, разве тут живете?
– Да нет, – та махнула рукой, – работаю я здесь. Ты торопишься? А то пойдем куда-нибудь, поговорим, расскажешь, как ты живешь.
Пошел дождь, поэтому они уселись в кафе у Сенной площади. Не дожидаясь вопросов, Лена рассказала, что окончила институт, работает в банке, живет по-прежнему там же, в родительской квартире. Лена остановилась, так как почувствовала, что Надежда Николаевна сейчас задаст вопрос – что она делала в этих краях? Поэтому она решила перевести разговор на другое и спросила, что же за работа тут у Надежды Николаевны?
– Ох, – вздохнула та, – уж и не рада, что связалась. Приятельница моя давнишняя, она меня постарше будет, работала здесь года три, знаешь, от собеса к пенсионерам ходят. И так ей нравилось, старушки все знакомые, на нее не нахвалятся, а возраст ведь после пятидесяти – где другую работу найдешь? И вдруг приходит ей приглашение из Германии, от племянника, они там живут всей семьей. Там племянниковой жене предложили какие-то хорошие курсы, надо идти, а с ребенком маленьким сидеть некому. Денег на няню у них нету, вот они и решили тетку вызвать на два месяца ребенка нянчить. Ну что, нужно ехать, решила она увольняться, так старушки чуть не плачут, говорят, пришлют из собеса кого незнакомого, они и дверь побоятся открыть. Вот она и уговорила меня эти два месяца за нее поработать. У нас в НИИ зарплаты не платят, так что я взяла за свой счет и работаю. Да только умаялась по лестницам бегать. И еще мужу боюсь сказать, он мне ни за что бы не разрешил – по лестницам, да тяжести таскать, да с чужими деньгами. А отказаться нельзя – приятельницу подведу. Да уж ладно, три недели осталось, дотерплю как-нибудь. Но что мы все обо мне, расскажи еще о себе, замуж не собираешься?
– Что вы, Надежда Николаевна, зачем мне?
– Как – зачем? Вон какая красавица выросла, неужели и нет никого?
– Нет, – твердо ответила Лена.
Надежда Николаевна испытующе на нее посмотрела и недоверчиво усмехнулась:
– Ну, не хочешь, не рассказывай.
Они еще посидели, помолчали, приглядываясь друг к другу, Лена вспомнила, как раньше, еще давно, отец отзывался о Надежде Николаевне весьма одобрительно. У Лениной мамы было мало подруг, им с отцом хватало общения друг с другом. Лена помнит, как отец критиковал очередную мамину приятельницу по работе, называл глупой пустышкой, а мама обижалась, мол, все у тебя плохие, а отец отвечал, что нет, не все, вот у Надежды, например, и голова на плечах, и без бабьих глупостей.
– Надежда Николаевна, – решилась Лена, – вы почти полтора месяца в этот дом ходите. Вы никогда не встречали этого человека? – Она показала фотографию Строганова.
Месяца два назад в банк приезжали телевизионщики, снимали рекламный ролик, а потом подарили несколько фотографий, Лена выпросила у Александра одну – он был на ней такой красивый…
– Вот оно что, – пробормотала Надежда, разглядывая фотографию. – В каком, говоришь, ты банке работаешь?
– В «Бета-Банке». – Лена решила не скрывать очевидные вещи.
– Значит, это и есть банкир Строганов? Хорош, ничего не скажешь, я хоть криминальные новости редко смотрю, но про это дело уж так трубили…
– Ну так что, Надежда Николаевна, видели вы его?
– Вот что, Лена, – твердо сказала Надежда, – этого человека я не видела. Но зато я видела в одной квартире его фотографию. Человек там живет пожилой, одинокий, так что, прежде чем тебя туда пустить, я должна знать, что ей ваша встреча ничем не повредит. И ты мне расскажи, зачем тебе нужно знать, что делал в этой квартире твой погибший любовник.
– Как вы догадались? – покраснела Лена.
– Это нетрудно, – усмехнулась Надежда. – Еще когда во дворе на тебя посмотрела, сразу поняла, что у тебя мужчина есть. И не просто мужчина, а любимый мужчина. Это сразу по женщине заметно. Мужики такое инстинктом замечают, ну а женщины – кто понаблюдательнее. А потом смотрю – ты расстроенная такая, глаза беспокойные. Что же случилось, Леночка?
От участия, прозвучавшего в голосе Надежды Николаевны, Лене стало еще хуже. Слезы предательски набежали на глаза.
– Ну-ну, не надо плакать, теперь уж слезами не поможешь. Надо смириться с его гибелью. Ты молодая, все понемногу забудется.
– Дело не в этом. Не считайте меня ненормальной, но происходят странные вещи.
И Лена рассказала Надежде про взрыв, про убитого Гарика, про то, как он утверждал, что Строганов жив, про билет в Лондон и паспорт, про Вовчика и его наблюдения за домом у Сенной, про подлеца Костромина, про то, что за нею следят, кстати, она и сейчас не знает, возможно, за ними наблюдают.
Надежда Николаевна слушала очень внимательно, не перебивая дурацкими вопросами, не ахая и не всплескивая руками. Потом они долго молчали.
– Надежда Николаевна, вы мне верите? Верите, что я ничего не придумала?
– Конечно, девочка, конечно. Ты никогда не была истеричкой, у вас в семье все спокойные разумные люди. Но все, что ты рассказала, очень опасно. Там, где замешаны большие деньги, всегда опасно.
– Но я должна выяснить, почему погиб Александр!
– Прежде всего ты должна выяснить, что угрожает тебе самой, – строго сказала Надежда, – и постараться уберечься от опасности. В полицию идти тебе не с чем. Ведь что такое паспорт и билет. Билет – может, Строганов хотел тебе сюрприз сделать, а паспорт фальшивый сам по себе ничего не доказывает. А ты вообще в полиции была? Тебя допрашивали в связи со взрывом?
– Конечно, там такая тетка въедливая, всю душу из меня вытрясла, сидит в кабинете, как сыч, очки то снимет, то наденет…
– Не Громова ей фамилия? – полюбопытствовала Надежда.
– Точно, а вы ее знаете?
– В некотором роде, – угрюмо пробормотала Надежда. – В общем, про Гарика Громовой говорить ничего нельзя, она тебя из здания не выпустит, прямо там задержит, а уж потом будет разбираться, виновата ты или нет. Ты у нее будешь первая подозреваемая, ведь свидетели тебя запомнили…
– Да у меня сил бы никогда не хватило его задушить!
– Это как сказать, – задумалась Надежда. – Ладно, мы вот что сделаем. Я завтра зайду в ту квартиру, где видела фотографию Строганова. Живет там замечательная старушка, родственница композитора Верстовского. Она старая, но голова абсолютно ясная, и память – будь здоров, получше нашей будет. Спрошу я ее прямо, можно ли тебя привести. Если она согласится, то позвоню тебе и вечером к ней отведу, потому что тянуть с таким делом никак нельзя.
