Иннокентий лежит и, кажется, не дышит. Или он дышал, но я подумала, что уже нет. То есть я не успела, кажется, ничего подумать, а сразу заорала как ненормальная. Потому что совсем недавно был убит Константин, потом последовали допросы, они были просто выматывающими, менты владеют этим в совершенстве. Так все извратят, что уже сам человек начинает верить в то, что он и является преступником.
Я не стала комментировать этот выпад Пантелеймоновой против правоохранительных органов, а задала новый вопрос:
— А где вы находились до того, как поднялись на второй этаж и вошли в комнату?
— На территории коттеджа. Сидела на одной из садовых скамеек. Просто решила использовать передых перед очередным раундом допроса.
— Скажите, а вы кого-нибудь видели входящим в коттедж, когда сидели на скамейке? — спросила я.
— Нет, не видела. Да я вообще и не смотрела. Просто сидела, уставившись в одну точку, и все.
— Понятно. Скажите, а сколько времени прошло с тех пор, когда вы видели Иннокентия Вячеславовича перед тем, как обнаружить его, как вы сказали, бездыханным в вашей комнате?
Анастасия Пантелеймонова покачала головой:
— Не могу сказать точно сколько. Просто не помню, да я и не смотрела на часы, если уж честно. Зачем мне? Время как будто бы остановилось, как будто все зависло. Жизнь как будто бы поставили на паузу. Нас всех полицейские периодически вызывали на допросы, поодиночке, естественно. А когда отпускали, то мы старались уединиться, насколько это было возможно. И выдохнуть перед следующим разговором с дознавателями. Практически мы и не общались друг с другом. Все были взвинчены, все — на нервах, держались из последних сил. Так что я ничего конкретного не могу сказать.
— Когда вы вошли в комнату и увидели супруга, вы обратили внимание, стояла ли бутылка виски на столе? Или где-нибудь еще? — спросила я.
— Нет, я не помню, была ли она там. Некогда было рассматривать. Я ведь вам рассказала, что я сразу же закричала. Все сбежались на мой крик, даже не крик, а вопль. Хорошо, что Геннадий — это троюродный брат Иннокентия — сразу принял меры. И до приезда «Скорой» в какой-то степени стабилизировал Иннокентия.
— А виски? Не вы принесли виски? — задала я провокационный вопрос.
Но Анастасия была начеку:
— Нет, конечно же, не я! Ну почему вы снова меня провоцируете?! Когда же это кончится? Вы все пытаетесь меня подловить! И я это прекрасно понимаю! Не нужно делать из меня идиотку! В бутылке ведь находился яд?
— Следствие это устанавливает, — обтекаемо ответила я, — но, скорее всего, да.
— Так почему же вы считаете, что это — моих рук дело? Сколько еще вы будете считать меня преступницей?
— Не преступницей, а подозреваемой, — поправила я Анастасию, — причем под подозрением находятся все, кто был на дне рождения.
Анастасия Пантелеймонова прижала руки к вискам.
— Я чувствую себя так, как будто смотрю какой-то фильм ужасов, — глухо проговорила она. — Только все, что происходит на экране, происходит со мной и в реальности. Я никогда не могла подумать, что такое произойдет: убийство Константина, отравление Иннокентия… Все как будто в каком-то чудовищном сне.
— Скажите, Анастасия Михайловна, как произошел ваш разрыв с Константином Вячеславовичем? Он вам сам об этом сообщил? — спросила я.
— Да. Как только мы с Иннокентием приехали на день рождения в коттедж. Почти сразу же.
— А он сказал, в чем причина? — задала я следующий вопрос. — Или же просто поставил вас перед фактом, и все?
— Да, он прямо сказал об этом. Открытым текстом. Просто поставил перед фактом, — устало повторила Пантелеймонова. — Не в правилах Константина было что-то объяснять. Он никогда и ни перед кем не отчитывался и никому ничего не объяснял. Всегда все делал так, как хотел и считал необходимым.
— Так, а вы пытались с ним поговорить после этого? Выяснить? — спросила я.
— Конечно, пыталась, а как же? Я все время думала о том, как бы встретиться с Константином и узнать, в чем дело, — ответила Пантелеймонова. — Но все было напрасно. Мне никак не удавалось застать его одного. Всегда кто-то мешал.
— Значит, вам так и не удалось побывать в кабинете Константина Вячеславовича? Я вас правильно поняла? — решила я уточнить.
— Не совсем так. Я все-таки вошла в кабинет, — ответила Анастасия.
— И когда это произошло? — тут же спросила я.
— Это было до того, как в кабинете побывала эта девка, эта «невеста» Владислава, — со злостью проговорила Пантелеймонова.
— Но ваш разговор не состоялся, так?
— Да, не состоялся. Ему было не до меня, он решал очень важную проблему, — с сарказмом заметила Анастасия.
— Какую же?
— В кабинете в это время находился Владислав, и они с Константином торговались. А предметом торга, насколько я поняла, был долг Владислава. Поэтому я появилась там совсем не вовремя, и хозяин кабинета прогнал меня, как нашкодившую кошку. Да, именно так это и выглядело. Он, нисколько не смущаясь и не стесняясь, велел мне убираться. Но мне удалось услышать их разговор. Я, конечно, вышла из кабинета, но совсем не ушла, а остановилась и стала слушать.
— И что же вы услышали? — спросила я.
— О, много чего интересного! — со злорадством в голосе воскликнула Пантелеймонова. — Они начали обсуждать, какую часть долга Константин простит Владиславу, если тот уступит ему свою «невесту». Владислав стал требовать, чтобы Константин списал ему вообще всю сумму, не только лишь ее часть. Но Константин не соглашался, он только усмехнулся и сказал, что его Екатерина не тянет на всю сумму. Долг он спишет только в том случае, если Владислав доставит ему еще несколько таких, как его «невеста». Кроме того, речь еще шла о каких-то скачках и ставках.
— А что было сказано о них? — спросила я.
— Я не совсем поняла. Кажется, в том случае, если Владислав поможет как-то утрясти этот вопрос, то тогда Константин спишет ему весь долг.
— А что это за скачки и ставки? Что-нибудь конкретное было сказано по этому поводу? — спросила я.
Анастасия покачала головой:
— Нет, ничего, кроме того, что я уже сказала. Я передала вам их разговор близко к тексту. Подробности я не могу озвучить. Да их и не было. Разговор этот был понятен только им двоим. Да меня все эти ставки и скачки совсем не интересовали и не волновали. Я переживала из-за этой проститутки Екатерины. Я почувствовала угрозу нашим с Константином отношениям. Он не просто так заинтересовался этой девкой. Не просто так сказал, что между нами все кончено… Да, и еще Владислав что-то сказал про костромской завод.
— Костромской завод? — переспросила
