Иоанна Хмелевская - Роман века

– Не могли бы вы говорить попонятнее?

– Стараюсь, как могу. Я выступила в роли хозяйки дома, и в доме был муж, который, как оказалось, очутился в точно такой же ситуации, то есть, один мужчина уговорил его, чтобы он изображал мужа, то есть этого мужчину. Чтобы он поселился в его доме и ссорился с его женой. Он поселился и был уверен, что жена это я…

– По-моему, вы как раз пишете какую-то неслыханно запутанную повесть. Какое отношение к этому имеет подделка произведений искусства?

– Жаль, что я не принесла эту плакальщицу над гробом, вы бы сразу поверили, что все это правда, – уныло сказала я, одновременно подумав, что мои рассуждения действительно звучат не совсем понятно. – Но она чертовски тяжелая, кроме того я не хотела испытывать ваши нервы. Вместо того, чтобы поблагодарить меня, вы надо мной издеваетесь.

– Не знаю, кто над кем, по-моему, вы надо мной.

– Я бы не решилась. Слушайте дальше. Короче говоря, выяснилось, что в доме живут два человека, которые, вдвоем, в тайне друг от друга, должны изображать чужих людей. Причины, по которым нас уговорили, показались нам неясными и подозрительными, до сих пор мы их так и не поняли. Это еще ничего, я бы к вам не прибежала, подозрительным нам показался пакет, который принес пару дней назад какой-то жлоб. Во-первых, он по-дурацки со мной разговаривал…

– Как? – снова остановил меня полковник, я вдруг поняла, что вопреки доброжелательной недоверчивости он слушает удивительно внимательно и безошибочно вылавливает из хаоса самое важное. А говорит, что ничего не понимает!.. Я почувствовала, что-то вроде удивления.

– Абсолютно бессмысленно. Спросил меня про кур, согласился на крокодилов и сказал, что принес для них морковь…

– Не могли бы вы воспроизвести этот разговор поточнее? Морковь для крокодилов меня немного сбивает.

– Меня тоже. Конечно могу. Вы хотите сразу?

– Нет, потом. И что дальше?

– Он вручил мне пакет для шефа.

– Для кого? – очень резко спросил полковник.

– Для шефа. Извините меня, но я не выдумываю…

Полковник жестом остановил меня. С минуту он размышлял, мне показалось, что в его взгляде я увидела некоторый страх, после чего он поднялся, выглянул к секретарше и потребовал немедленно позвать капитана Рыняка. Я слегка забеспокоилась.

– Подождите со своими откровениями, – сказал он, вернувшись в кресло. – Сейчас сюда придет мой сотрудник, которого они заинтересуют. То что вы говорите, это голая правда, или вы добавили кое-что от себя?

– Вы меня переоцениваете, к такой правде трудно что-либо добавить…

Капитана Рыняка я знала уже много лет. Он, кажется, тоже меня помнил, причем лучше меня, потому что, увидев меня, будто поперхнулся. Я подумала, что все-таки люблю милицию без взаимности.

– Пани Хмелевская рассказывает интересную историю, – язвительно произнес полковник. – Она может вас заинтересовать. Ей встретился какой-то пакет, предназначенный для шефа.

Капитан посмотрел на меня как на привидение.

– Вы?!

Я кивнула.

– Она, она, – нетерпеливо подтвердил полковник. – Ей вручили этот пакет, потому что уже несколько недель, она играет роль совсем другого человека, ее на это уговорили. Как ее зовут, жену?

– Мачеяк. Барбара Мачеяк.

С минуту капитан был похож на человека пораженного громом. Он сорвался с кресла, застыл на полпути, уставившись на меня взглядом наполненным удивлением и страхом. Мне стало жарко и я очень нехорошо подумала про пана Паляновского. У полковника было каменное лицо.

– А мужа?

– Роман. Тоже Мачеяк, естественно.

– И, судя по тому, что вы говорите, некоторое время вместо Барбары и Романа Мачеяк в их доме живут два абсолютно посторонних человека.

Капитан свалился в кресло, после чего подхватился и молча выбежал. Я почувствовала себя, как в тропиках. Я сделала несмелую попытку объяснить в чем тут собственно дело, которую полковник подавил в зародыше. Через несколько очень долгих минут капитан вернулся с бумагой в руке.

– Она вышла из дома, одетой в фиолетовую шляпу, клетчатый плащ, фиолетовое, черное, красное. Черная сумочка, черные туфли, – прочитал он с бумаги. – Вошла в «Саву»…

Он остановился и оба они, как по команде, посмотрели на мой светлый костюм и бежевую сумочку, после чего одновременно перенесли взоры на ноги.

– Сходится, – неуверенно призналась я. – Туфли у меня те же самые, они не подходят к этому костюму, но я надеялась, что никто не обратит внимания. Все остальное в сумке у подставного мужа, который ждет на лестнице в торговом центре.

Полковник и капитан посмотрели друг на друга. Капитан свалился в кресло, как человек у которого отнялись ноги. Воцарилось зловещее молчание.

– Рассказывать дальше? – осторожно спросила я, сильно испугавшись. – Кажется, я вам перешла дорогу?..

– Да, немного, – ответил полковник. – Вам обязательно впутываться в такие дела?.. Начните еще раз, сначала, и теперь со всеми подробностями. И повторите тот разговор.

Я придерживалась хронологии событий, всеми силами пытаясь выпятить большую любовь пана Паляновского, которая для меня была единственным смягчающим обстоятельством. Капитан слушал внимательно, выражение удивления сменилось выражением угрюмой злости, он смотрел на меня с нескрываемым упреком. Я опять добралась до пакета для шефа.

– Почему вы пришли только сейчас?! – обиженно и возмущенно выкрикнул капитан.

– Раньше не было повода, в супружеской измене я не вижу ничего подозрительного…

– Как вы сюда добрались? – спросил полковник, осененный какой-то мыслью.

Я объяснила все относительно моего визита. Они посмотрели друг на друга. Лицо капитана слегка посветлело.

– Еще можно кое-что исправить, – пробурчал он с надеждой.

– Это может даже пригодиться, – ответил полковник. – Мужа…

– Подождите, это еще не все, будут вещи и повеселее, – вмешалась я, раздраженная тем, что они постоянно перебивают меня на шефе и не дают рассказать остального. – Вся соль в содержимом пакета! Именно поэтому я пришла.

– Как, вы его открыли?

– Конечно, вместе с мужем. Подставным.

– И что там было?

– Видите ли, именно здесь мы и подходим к подделке произведений искусства. Это определение неточное и неправильное, это следовало бы назвать маскировкой произведений искусства. Две жуткие мазни, а под ними старые иконы, кроме того, четыре золотые статуэтки, переделанные в подсвечники каких свет не видел. Какие статуэтки я не знаю, мы доковырялись только до кусочка. Все это вместе показалось нам странным.

– И где это теперь?

– Лежит на кухне, на столе, прикрытое бумагой.

Полковник снова посмотрел на капитана. Капитан потер подбородок и над чем-то задумался, сосредоточенно глядя на меня. Мне показалось, что они спорят друг с другом при помощи телепатии. Афера супружеской четы Мачеяков была им известна, в этом у меня уже не было ни малейшего сомнения, хуже того, это, должно быть, какой-то ужасный скандал, судя по производимому впечатлению. Полковник не принадлежал к числу людей, выдающих трения, происходящие в кругу милиции, людям вне этого круга.

– Как вы?.. – вдруг спросил капитан, посмотрев на полковника.

– Поможет, – без колебаний ответил полковник. – Другого выхода нет.

Я испытала облегчение. Капитан кивнул головой.

– Порядок, – жестко произнес он. – Завтра к вам придут сантехники. Скорее всего, трое. Я попрошу вас впустить их.

Я согласилась, вспомнив, что это еще не все. Я рассказала про взломщика. Они восприняли это удивительно благодушно, после чего начали перекрестный допрос. Мои знакомства в скверике они трактовали легкомысленно, на вопрос гонорара почти не обратили внимания. Наконец мне показалось, что они удовлетворены.

– Теперь надо как-то добраться к вашему подставному мужу, энергично сказал капитан. – Где он вас ждет?

– На задней лестнице в «Саве». Добирайтесь к нему осторожно, а то он нервничает.

– Я с ней посижу, – сказал полковник. – А вы потом зайдите ко мне.

Они обменялись какими-то непонятными жестами, полностью договорились при помощи взглядов и капитан вышел. Полковник обратился ко мне.

– Что вам ударило в голову, зачем вы согласились на этот идиотский маскарад? – с раздражением, осуждением и некоторым отвращением спросил он. – На кой черт вы превратились в эту жену? Вам не приходило в голову, что это нечто противоправное?

– Изображать другого человека всегда противоправно, – согласилась я с раскаянием. – Но бог свидетель, в первый момент я поверила в их дикие чувства! Я люблю романы, а они меня разволновали… Проявите же хоть тень человеческих чувств, скажите, в чем дело!

– Конечно скажу, а то неизвестно, что вы еще придумаете. О сохранении тайны, я думаю, напоминать не надо, вы сами поймете, чем грозит разглашение. Дело в том…