— Это удивительно, Джон.
— Правда?
— Я имею в виду другое.
— Что именно?
— Твою фигуру.
— По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае, нравится.
— Но ты ничего не заметил?
— А что я должен был заметить?
— В душе в Техасе?
— Я уже давно не мылся в техасском душе.
— Фигура Алана.
— Фигура Алана? А при чем тут она?
— Она не отличается от твоей.
— То есть?
— Я хочу сказать, что ширина твоих плеч, длина спины, руки, бедра, ноги такие же, как у Алана.
— Твоего мужа?
— Да. Разве ты этого не замечал? Вы же мылись с ним в душе в Техасе. Форма черепа, все.
— Неужели?
— Вы абсолютно не похожи. Ты — блондин, он — брюнет. Но фигуры у вас, как две капли воды.
Она перекатилась на локти, пристально глядя на рот Флетча.
— У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.
— Тебе нравится?
— Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.
— Нет.
— И у него тоже.
— Как интересно.
— Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.
— Ничуть.
— Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим мужем.
— Мне представляется, это интересно.
— Ты говоришь себе: «Эта дама увлеклась мной только потому, что у меня такая же фигура, как у ее мужа». Я права?
— Да. Я оскорблен до глубины души.
— Я не хотела обижать тебя.
— Я сейчас расплачусь.
— Пожалуйста, не плачь.
— Я умираю от разбитого сердца.
— О, не умирай. Только не здесь.
— Почему?
— Потому что придется вывозить твое тело. А я никогда не смогу выговорить твою фамилию. Меня это раздражает.
— Тебя раздражает пребывание в одной постели с мужчиной, фамилию которого ты не можешь выговорить?
— Допустим, ты умрешь и тебя придется увезти. Что я скажу людям? Его зовут Джон, давний друг нашей семьи, только не спрашивайте, как его фамилия. Повтори ее мне, Джон.
— Заманауинкералески.
— О Боже, ну и фамилия. Заманауинк… повтори ее снова.
— Заманауинкералески.
— И с такой фамилией ты смог жениться?
— Да. Теперь по земле бегают трое маленьких Заманауинкералески.
— А как ее девичья фамилия? Твоей жены?
— Флетчер.
— Какая милая фамилия. Ну почему она стала Заманабанги…
— Заманауинкералески. Куда экстравагантнее, чем Флетчер.
— Настолько экстравагантно, что никто не может выговорить такую фамилию. Она что, польская?
— Румынская.
— Не понимаю, в чем разница.
— Это знают только поляки и румыны.
— Так в чем же?
— Тебя интересует, чем отличаются поляки от румын? Они по-разному любят женщин.
— О?
— Польский стиль мы уже попробовали. Теперь я покажу тебе румынский.
— Любовь по-польски мне понравилась.
— Но ты еще не знаешь, что такое любовь по-румынски.
— А почему мы начали не с нее?
— Я думал, ты еще не готова.
— Теперь я готова.
Часы показывали половину девятого. Через сорок восемь часов Флетчер должен был убить ее мужа.
Среда. Утро. Главное для Флетчера — не попасться на глаза полицейским. Каммингс наверняка приказал им задержать журналиста, появись тот в городе. Похоже, начальник полиции боится расследования. Но он может осложнить Флетчу жизнь. В его комнате найдены героин и марихуана. Он ударил трех полицейских. Поэтому Флетч очень и очень осторожен.
В джинсах, без рубашки и босиком он начал поиски Гамми сразу же после восхода солнца.
Без четверти девять Джули сказала ему, что видела Гамми в микроавтобусе марки «фольксваген», припаркованном на Главной улице.
Флетч нашел расписанный цветами микроавтобус и притаился в ближайшем подъезде.
Гамми появился без двадцати десять. Дожидаясь его, Флетч насчитал пять патрульных машин, проследовавших по Главной улице.
Флетч подошел, когда Гамми уже открыл дверцу.
— Поедем ко мне, Гамми. Мне надо поговорить с тобой.
Прыщавое лицо Гамми перекосила гримаса.
— Поедем, Гамми. Нам надо поговорить. О Бобби.
— Бобби умерла, Гамми, — сказал Флетч, когда они вошли в комнату.
— О, — выдохнул Гамми.
Флетч ударил его кулаком в лицо. Голова Гамми откинулась назад, дернулись длинные волосы. Но он не упал. Его глаза наполнились слезами. Похоже, раньше его никогда не били.
— Я сказал, Бобби умерла, Гамми, и одного «о» недостаточно. Ее убил ты. И ты это знаешь.
Гамми шагнул к двери.
— У меня плохие новости, Гамми. Смерть Бобби означает расследование. Толстяк Сэм согласился стать свидетелем обвинения.
— Ерунда.
— Он дал мне письменные показания и признал, что наркотики поступают к нему от начальника полиции Грэхема Каммингса. В его показаниях есть все, включая твою гавайскую рубашку. Он написал, что наркотики продаешь ты. А он лишь хранит их у себя.
Подросток остановился, не дойдя до двери. Его глаза широко раскрылись.
— Я никогда не торговал наркотиками. Я лишь приносил их.
— Обмен наркотиков на деньги шел через тебя.
В уголке рта Гамми виднелась кровь.
— Я никогда ничего не продавал.
— Толстяк Сэм утверждает совсем иное.
— Мерзавец.
— И он подписал показания своим настоящим именем, которое я уже успел забыть.
— Чарльз Уитерспун.
— Как?
— Чарльз Уитерспун.
— Именно так он и расписался.
— Где его показания?
— У меня дома. Неужели ты думаешь, что я привезу их сюда. Он подписал их, как Чарльз Уитерспун.
— Дерьмо.
— Я могу помочь тебе, Гамми, — Флетч снял футляр с пишущей машинки, вложил в каретку три листа, проложенные копиркой. — Тебе нужна помощь.
Гамми стоял в темной комнате, засунув руки в карманы.
— Между прочим, Гамми, я — И. М. Флетчер из «Ньюс трибюн».
— Репортер?
— Да.
— Я узнал о тебе кое-что интересное. На прошлой неделе я видел тебя в сером «ягуаре». Кажется, в прошлый четверг.
— Ты говорил кому-нибудь, что видел меня?
— Нет.
Гамми сел на пол. Прижался спиной к стене.
— Если я дам показания, то не попаду в тюрьму?
— Не попадешь, если станешь свидетелем обвинения.
— Что это значит?
— Ты должен дать показания и подписать их. Ты честно признаешься, какова твоя роль в распространении наркотиков на побережье.
— Я приносил наркотики от начальника полиции Толстяку Сэму.
Флетч, скрестив ноги, уже сидел перед пишущей машинкой.
— Этого мало. Расскажи мне все. Я запишу твои слова. А ты под ними распишешься.
— Зачем тебе мои показания?
— Я отдам их моему другу, который работает у окружного прокурора. Мы вместе служили во флоте. Он знает, как с ними поступить.
— Меня убьют. Каммингс очень жесток.
— Я обеспечу тебе защиту полиции.
— Защиту полиции? Забавно.
— Я говорю не о местной полиции. Я согласен с тобой, Каммингс опасный человек.
— Тогда какой же? Полиции штата?
— Возможно, придется привлечь Федеральное бюро по борьбе с наркотиками. Или обратиться к самому окружному прокурору. Не знаю. Но о тебе позаботятся. Я хочу, чтобы ты припер Каммингса к стенке.
— Хорошо, — Гамми заметно побледнел. — Наркотики поступали на побережье через Каммингса.
— Все наркотики?
— Да. Все.
— Где он их брал?
— Точно не знаю. Но каждые несколько недель он ездит в Мексику и обратно. Он говорит людям, что хочет купить там дом или поместье, где собирается жить, выйдя на пенсию. С собой он привозит наркотики. Таможенники ни о чем не спрашивают начальника полиции.
— Откуда таможенникам известно, что он — начальник полиции?
— Неужели ты не видел его машину? Собственную машину. На номерных табличках написано: начальник полиции. На крыше установлен маячок. В приборную доску вмонтировано полицейское радио. У него там даже специальная подставка для «винчестера».
— Я видел ее. На этой машине он проезжает через границу?
— Да.
— Он едет в форме?
— Не знаю. Я никогда не ездил с ним. С такой машиной ему не нужна форма.
— В Мексику он ездит с женой?
— Да. И с дочерью.
— Откуда тебе это известно?
— Я видел, как они уезжали. Тогда я уже знал, куда они едут.
— Хорошо, Гамми. А теперь скажи мне, как ты получаешь наркотики от Каммингса?
— Каждую неделю или десять дней они арестовывают меня и привозят в полицейский участок для допроса.
— Кто тебя забирает?
— Местные фараоны. Двое, если я на улице один. Если я на пляже, их приходит больше. Как в воскресенье. Все одеты, как на разгон демонстрации. Они опасаются, что кто-нибудь может прыгнуть на них. Как ты воскресной ночью. Кстати, Флетч, зачем ты это сделал?
— Я хотел, чтобы они забрали и меня. Я хотел попасть в полицейский участок вместе с тобой и самому увидеть, что там происходит.
