Дом, который я искал, оказался не так далеко от вокзала. Старая пятиэтажка без лифта. Я поднялся на третий этаж. Открыла девчонка лет двенадцати. Открыла и застыла:
— Робинзонов.
— Да, Робинзонов. Мне нужна Яблокова Вера Петровна.
— Это моя мама. Она сейчас в магазине.
— Можно я подожду ее в квартире?
— Ой, да, конечно.
Небольшая, судя по всему, однокомнатная квартира. Диван, шкаф. Чисто. Аккуратно.
Девчонка исчезла. Я услышал, как хлопнула входная дверь. Потом входная дверь снова хлопнула, и в дверях появилась особа лет тридцати — тридцати пяти, уж никак не пятидесятилетняя Яблокова.
Особа осмотрела меня с головы до ног и сказала девчонке:
— Правда, очень похож на Робинзонова?
Печаль моя состоит в том, что документов на имя Робинзонова у меня нет и не может быть. Поэтому я честно признал, что я действительно очень похож на этого замечательного актера.
— Давайте мы сделаем с вами селфи и будем говорить, что вы настоящий Робинзонов?
Я охотно согласился.
А потом пришла сама Вера Петровна. Мы сделали селфи. Соседка принесла айвовое варенье. Печенье нашлось у хозяйки. Всем налили чаю.
— У меня к вам, Вера Петровна, будет несколько вопросов.
Соседка встала:
— Не буду вам мешать.
Я ее остановил:
— Нет, нет, останьтесь. У меня нет секретов. Я хочу попросить Веру Петровну рассказать о ее школьной подруге Вильме Аксель.
— Вильма! — обрадовалась Вера Петровна. — Мы с ней дружили.
— Вы знаете, где она теперь?
— Мне рассказывали, она уехала с мужем за границу.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Уж, пожалуй, лет десять.
— Вы переписываетесь?
— Да нет.
Я задал несколько вопросов о школе, о самодеятельности, в которой, оказывается, они обе участвовали. И ожидал, когда она назовет д’Артаньяна.
— Она даже играла д’Артаньяна.
Я удивился, а Вера Петровна объяснила:
— Она прекрасно фехтовала.
— Я слышал. Она даже занималась в какой-то секции.
— Да, занималась. Несколько раз участвовала в республиканских соревнованиях среди девочек. Но никакого места ни разу не заняла. У нее был замечательный учитель-тренер. Фамилию я не помню.
— Железнов, — подсказал я.
— Точно, Железнов, — обрадовалась Вера Петровна. — Он ей даже подарил свою шпагу. Старенькую такую.
— Что-нибудь было написано на шпаге? — поинтересовался я.
— Да. На ней была выцарапана буква «А».
Я удивился:
— Почему «А»?
— А вот почему. Жену Железнова звали Анна. Она тоже была рапиристкой. Это была ее шпага. К тому времени она уже умерла. И Железнов подарил Вильме эту шпагу. Трогательная история.
— Трогательная история! — согласился я.
— Очень трогательная, — поддержала меня соседка. — Если увидите Робинзонова, обязательно расскажите ему об этом. Может быть, он напишет сценарий.
Я пообещал. С удовольствием допил очень вкусный ароматный чай. Поблагодарил хозяев и ушел.
Потом позвонил Аде в Москву. Девушка из канцелярии сказала, что в посольстве она больше не работает. Вышла замуж и живет с мужем где-то около Ниццы.
— Она не оставила номер своего телефона?
— А вы кто?
— Я актер Кузьма Робинзонов. У нас была с ней совместная работа.
— Робинзонов! Сам Робинзонов! Мы смотрим сериал «Следователь Мухин». Вчера показывали восьмую серию. Скажите, кто убил Веронику?
— Почтальон, — ответил я.
— Здорово. Теперь я всем скажу, что знаю, кто убил Веронику и что мне об этом рассказал сам Робинзонов.
— Так вы скажете ее номер телефона?
— Конечно, скажу. Я так рада.
И она продиктовала номер телефона.
— Здравствуйте, Ада.
Она сразу меня узнала:
— Борис! Где ты?
— Я в России. Я звоню тебе, чтобы проинформировать об одном открытии. Я узнал, что девичья фамилия Вильмы — Аксель, что она занималась фехтованием и ее учитель подарил ей шпагу, на которой была выцарапана буква «А».
— Значит, это она?
— Она.
— Что теперь будешь делать?
— Ничего.
— И зачем тогда ты все это выяснял?
— Надо было чем-то заняться.
И повесил трубку.
На этом записанные воспоминания Бориса Аристова заканчиваются.
43. Погоня за ожиданием
Свидетель Ада Варме, вдова художника
В июне Дина показала мне статью из какого-то журнала о пропавшей картине Дали «Ожидание у моря». По словам автора статьи, картина могла оказаться среди ценностей, конфискованных после войны у немцев, и несмотря на то, что живопись оценивал такой специалист, как известный художник Оскар Варме, картина могла остаться незамеченной и до сих пор находиться в запасниках.
— Она вполне может быть у тебя в запаснике, — предположила Дина.
— Вряд ли. Я много раз разбирала все, что там осталось, и ничего похожего не нашла. Впрочем, если ты хочешь, можешь сама убедиться.
Дина отказывалась брать ключ от запасника, но потом взяла. Она пропадала там несколько часов.
— Нашла что-нибудь? — спросила я.
— Ничего.
— Может, еще поищешь?
Она отказалась.
Потом началась эта история с продажей картин и вызовом художника для оценки. Дина объясняла это желанием получить деньги на адвоката для брата Елены, но я прекрасно понимала — она хочет проникнуть в запасник республиканского музея, и тот человек, который приедет оценивать картины мужа, будет искать Дали в запасниках музея.
Я понимала, что после статьи одной Диной поиски не ограничатся. Прилетят и другие охотники. И не ошиблась. Появилась группа патриотов, которые начали выступать против вывоза картин моего мужа за границу, которые, кстати, к тому времени никто вывозить не собрался. Эта группа требовала проверки подлинности картин. Мне было понятно — они ищут Дали.
И тогда появился этот Леонард.
* * *
Я внимательно несколько раз прочла рассказы Елены, Бориса и Леонарда. Елена и Борис рассказали о том, что видели и слышали. Что-то путая, это естественно, прошло много времени. Путая, но не придумывая.
Иное дело Леонард. Когда мне сказали, что приедет человек, который будет отбирать танцовщиц для круизного корабля, я сразу поняла: он едет за Дали. Он потом много наговорил о доильных аппаратах, о пиве, которое хочет продавать у нас. Все это прикрытие. Ему был нужен Дали. И он искал повод войти в круг людей, которые помогли бы ему в поисках.
Как он установил контакт с Кубиком и Вильмой, не знаю. Может быть, у них была договоренность раньше. Может быть, он увидел у Вильмы рисунок Дали, хотя, скорее всего, наоборот: рисунок Дали должен был привезти он, а они догадались, что его круизный корабль — туфта, и поняли, что у него больше возможности найти картину, чем у них. И решили объединить усилия. Во всяком случае, когда появился Зеленый, они уже действовали сообща.
В своих воспоминаниях Леонард лгал и лгал художественно. Беседу художника со мной и Григорием он изобразил как сцену из французской комедии. Вот уж где зритель посмеялся бы вдоволь! Впрочем, и свою первую встречу с Вильмой он тоже домыслил до уровня комедии. Но вот только комедии у него не получилось. Художник был убит.
А потом погибла Лимона.
Художник и Лимона. Убили двух человек. Но, надо признать, если бы они не ринулись на поиски картины, то остались бы живы.
44. Нескучная жизнь
Незадолго до смерти муж сказал мне:
— Я должен тебе сообщить нечто очень важное. Среди конфискованных у немцев ценностей я обнаружил картину Дали и решил ее спрятать. Самый лучший способ спрятать картину — это закрасить ее другой картиной. Это способ не новый, его практиковали многие. Я нарисовал на полотне Дали копию картины Пьера Витро «Афина свирепая с мечом». Потом на отдельном холсте нарисовал копию другой его картины «Голая Афродита и нимфы». Это те две картины, которые висят у нас в холле на втором этаже. Это тебе мое наследство. Придет время, ты сможешь продать эту картину. И еще. Я тогда нарисовал копию картины Дали и оставил ее в запаснике.
