– Куда смотреть-то? – пробурчал он, энергично растирая онемевшую руку.
– Сам знаешь куда, – уклончиво ответил я, пытаясь скрыть отсутствие какого-либо повода для конфликта за дымовой завесой агрессивности.
Валет и Малек оказались не столь сговорчивы, и оба наотрез отказались подписаться в том, чего не совершали. Ни тот, ни другой не ходили с нами «в ночное» и отрицали свою причастность к общему делу яростней, чем Гилфордская четверка. В конце концов даже Неандерталец оставил их в покое. Я ожидал чего-то подобного от Валета, поскольку, на мой взгляд, тот давно и чересчур явно демонстрировал признаки раскаяния в своем прошлом (он побил стекла в кабинете рисования и разорвал все рисунки, которые участвовали в школьном конкурсе, после того как учитель присудил ему лишь третье место. Понимаете, о чем я? Впрочем, рисовал он действительно неплохо). По сравнению с ним, однако, Малек был темной лошадкой. Его отказ поддержать остальных меня озадачил, ведь раньше он всегда участвовал в общих затеях. Он горько переживал утрату двух передних зубов в футбольном матче, тем более что выросли они совсем недавно, но вряд ли он воспринимал это как личное оскорбление. Малек, если у него заходила такая шиза, упорно строил из себя угрюмого бирюка, этакого страдающего праведника. После двух недель употребления протертых супчиков его физиономия вытянулась, как у лошади, и мне показалось, что он просто рефлексирует. Как бы то ни было, тут уж мы ничего не могли поделать, и я решил, что шестнадцати душ вполне хватит, чтобы прикрыть задницу. В том случае, разумеется, если Грегсону тоже вдруг не вздумается порефлексировать.
– Позвольте спросить, куда это вы все направляетесь? – удивилась мисс Говард, когда шестнадцать учеников нестройным шагом промаршировали мимо ее стола.
– К Грегсону, – коротко ответил я и только тут увидел, что сегодня она опять надела желтую кофточку, которая мне ужасно нравилась. Кофточка была в облипку, с глубоким вырезом, причем недоставало одной пуговки – именно там, где нужно. Мне очень, очень нравилась эта кофточка. Я бы охотно потоптался по ней грязными бутсами, если бы, к примеру, она слетела с мисс Говард посреди улицы, и мисс Говард попросила бы меня помочь ей застегнуть лифчик.
– Он вызвал всех сразу? – Мисс Говард решительно заслонила собой директорскую дверь.
– Ну да, он оставил нам записку, – подал голос Шпала.
– Дайте посмотреть, – потребовала она.
– Сперва ты, малышка, – послышалось из задних рядов, и мы все заржали.
Несколько секунд спустя дверь в кабинет распахнулась, и директор недоуменно воззрился на делегацию.
– Что здесь за сборище? Чего вам надо?
Воцарилась тишина, и я вдруг сообразил, что, по общему молчаливому согласию, выразителем чаяний избрали меня. Я набрал в грудь побольше воздуха и произнес:
– Мы получили вашу записку. – Грегсон непонимающе нахмурился. – Ну, насчет ста фунтов. «Утром зайдите ко мне в кабинет.и заберите свои сто фунтов», – процитировал я, пытаясь заставить Грегсона вспомнить текст письма.
– Что? Я не имел в виду всех сразу. Письмо касалось только того, кто его нашел.
На это замечание я лишь пожал плечами и кивнул на ребят, столпившихся позади меня.
– Все налицо, – гордо констатировал я, повторив фразу из фильма, который смотрел накануне вечером.
– Понятно. Раз так, заходите, – сказал Грегсон, и мы ввалились в кабинет.
Директор уселся за свой – по обыкновению девственно чистый – стол и устремил на нас пронзительный взгляд птичьих глаз.
Я объяснил, что мы «ходили на дело» вместе, и намеренно не стал упоминать своих личных заслуг, поскольку, намой взгляд, ситуация не располагала к тому, чтобы выставляться. Грегсон выслушал мою версию, задал пару вопросов, но, в общем, особых эмоций не выказал.
– Вот и все, – подытожил я, отдавая мяч Грегсону и рассчитывая немедленной передачи назад. Директор, однако, хранил молчание. Он задержал взгляд на каждом, и я не сразу понял, что он нас пересчитывает.
– Вас только шестнадцать. Где остальные? Кого нет и почему?
Я рассказал, как обстояло дело с Валетом и Мальком. Грегсона мои объяснения не устроили. Так и этак, мытьем и катаньем, кнутом и пряником он пытался вытянуть из нас правду, пока наконец не поверил в то, что оставшиеся наверху отщепенцы не пожелали участвовать в похищении экзаменационных заданий.
– Стало быть, шестнадцать, – хмыкнул директор и покачал головой.
– Мы получим деньги? – напрямую спросил я, дабы из бежать ста пятидесяти болезненных тычков в спину ста пятьюдесятью пальцами.
– Деньги? Ах да, разумеется. – Грегсон отсчитал десять десяток и положил их на стол передо мной.
– Я думал, сто фунтов причитается каждому, – обиженно протянул Четырехглазый. Ответом ему стал презрительный взгляд Грегсона и пинок в голень, выданный Шпалой.
– Старост попрошу задержаться, остальные свободны. Можете спустить куш на космических пришельцев и чипсы. Объявляется общий выходной.
Толпа одобрительно загудела и попыталась добраться до вознаграждения, но я пообещал, что через несколько минут доставлю деньги по адресу. Вскоре в обществе Грегсона остались только я, Биг-Мак, Конопля и Шпала.
– Их надо убрать, – сообщил директор, показав на потолок. Мне пришлось уточнить, о ком он говорит, – О мистере Холдене и мистере Макаскиле. Позаботьтесь об этом.
– Погодите. Что вы имеете в виду? – вытаращился Шпала.
– Сами знаете. Эти двое не участвовали в деле, поэтому хочу, чтобы они покинули Гафин. Их нужно исключить.
Каким образом—ваша забота, причем не позднее сегодняшнего дня. Каждый из вас получит по полсотни. Договорились?
– Не понимаю, – сказал я. – Ни черта не понимаю,жульничали мы, а не они.
– Вот именно,—усмехнулся Грегсон и, видя, что нас
надо слегка подтолкнуть, придвинул кресло к столу, и добавил: – Все объяснения – завтра. А теперь, джентльмены, Идите и выполняйте приказ.
Спровоцировать драку с Валетом и Мальком оказалось сложнее, нежели с Рыжим, поскольку ни тот, ни другой не 6ыли задирами, в особенности Малек. Он был настолько ошарашен внезапной агрессивностью окружающих и с такой готовностью подставлял «другую щеку», что Конопля не на шутку вознамерился расписать его по полной. В конце концов мы сменили тактику. Шарпея уговорили расстаться со своим бумажником, который позже обнаружился в вещах Валета (наличные, к сожалению, исчезли бесследно—маленькая деталь, почему-то весьма расстроившая нашего препода). Малек, однако, испортил все планы, поскольку обнаружил у себя под подушкой пропавшие ключи Фодерингштайна раньше, чем такая возможность представилась самому Фодерингштайну. Более того, Малек пожелал узнать, кто и зачем подложил ему чужие ключи, но каменные лица товарищей и вид Валета, собирающего манатки, видимо, не потребовали дальнейших разъяснений. Малек упаковал свои вещи и позвонил предкам еще до того, как Грегсон за ним послал. В отличие от проводов Рыжего, этим двоим на прощание никто не махал.
Разумеется, вы вправе думать о нас все, что угодно. Можете назвать нас предателями, и я вряд ли найду аргументы, чтобы вам возразить, но в конечном счете приказы ведь отдавал Грегсон. Мы всего-навсего сделали то, что нам было велено, зная, что, ослушавшись, сами будем паковать барахло и набирать домашний номер.
Я не хотел звонить предкам и собирать вещички. Мне нравилось в Гафине. Кроме того, в школе что-то определенно назревало. Что конкретно, я не знал и даже не догадывался, просто интуиция подсказывала мне, что готовится нечто важное. Больше всего на свете мне не хотелось этого пропустить.
Я едва дождался следующего дня. Наутро я скатился с кровати и запрыгнул в ботинки, как человек, озабоченный важным делом. Шпала с Коноплей тоже сгорали от нетерпения, а вот Биг-Мак с вечера немного перебрал сидра, и вытащить его из постели можно было только динамитом.
Остальные смутно ощущали наше возбуждение, не догадываясь о его причине. Хрустя рисовыми хлопьями, Крыса зыркал глазами, на случай, если дело коснется его и потребуется быстрота реакции, но вслух никто ничего не говорил. Внезапное исключение Рыжего, Валета и Малька сделало всех подозрительными, однако у меня было предчувствие, что кровопускание завершилось. В школе осталось шестнадцать учеников – шестнадцать пятнадцатилетних, – и оставили нас явно не зря.
– Джентльмены, сегодня уроки отменяются, – сообщил Грегсон, когда мы гурьбой вывалили из столовой. – Нам предстоит экскурсия. Автобус уже приехал, так что будьте добры пройти в класс к мистеру Шарпу и переодеться.
– Переодеться? А зачем? – спросил Бочка, вытирая ладони о заляпанную вареньем футболку.
– Мы – учебное заведение, не так ли? Значит, и выглядеть нужно соответственно. Мистер Шарп приготовил для вас очень симпатичную форму. Пусть каждый выберет для себя подходящий размер.
