– Если можем поставить подальше, тогда поехали.
В десятый раз проверив, не забыт ли диктофон, фотоаппарат и последний девятый вариант списка вопросов, мы стартовали в путь-дорогу. Роль штурмана как обычно досталась Тае, потому как я страдаю топографическим кретинизмом в острой форме, что, в принципе, странно для автомобилистки. Но, что поделать, у меня же не все, как у людей, даже в кумирах не артисты-музыканты, а дракулический художник.
К счастью на этот раз особо плутать не пришлось, довольно быстро мы вырулили к указателю «Дачный поселок „Криково“».
– Ой, фи, – наморщила нос Таисья Михална, – наш Рембрандт живет всего-навсего в дачном поселке? Как это не богемно!
– Дачные поселки нынче разными бывают, – с умным видом ответила я, сворачивая с шоссе на хорошую, асфальтированную дорогу, прорезающую довольно внушительный лесной массив, а я-то думала, что в Подмосковье все уже вырубили, все пни выкорчевали и торговыми центрами застроили. – Нынче и трехэтажный мраморный особняк с бассейном «дачей» может называться.
– Надеюсь, что его дача именно такой и окажется!
– Какая разница, какой у него дом? Мы же к человеку едем, чтобы просто взять интервью, а не описывать его имущество за долги!
Тайка пробурчала что-то невнятное, но очень недовольное и уставилась в окно.
К сожалению, дачный поселок Криково не оправдал Таюсиных надежд, никаких трехэтажных мраморных особняков не наблюдалось, виднелись лишь одно– и двухэтажные дома из дерева или кирпича. Весьма приличные, благополучные надо сказать, дома, не хибары какие-нибудь, но до навороченных особняков им было далековато. Почти стемнело, когда мы притормозили у калитки высокого металлического забора, окружавшего белокаменный дом.
– Это здесь, – я вытащила ключ из замка зажигания, – вылезай.
Всем своим видом выражая унылое разочарование в крутости и богатстве маститых художников современности, подруга полезла из машины. К моему безграничному удивлению калитка оказалась не только не запертой, но даже приоткрытой. Опасаясь волкодавов или гнева хозяина на влезание без спроса на его территорию, мы на всякий случай покричали, пошумели… ну, и пошли к дому. А что еще оставалось делать?
– Наверное, специально оставил калитку открытой, – поежилась подруга от резкого порыва ветра, – он же знает, что мы приедем, вот и оставил.
Я не стала посвящать подругу в том, что великий мастер вроде как даже и не знал толком, что согласился на интервью, не зачем ее лишний раз смущать и озадачивать.
Кнопку звонка обнаружить не удалось. Я попробовала постучать, но дверь была обтянута кожей, стука как такового не получилось. Тогда я взялась за ручку, толкнула дверь и она… открылась.
– Сена, пошли отсюда! – мгновенно перепугалась Тая. – Не к добру всё это! Не хочу я во всякие истории попадать!
– Да успокойся ты! – зашипела я, осторожно приоткрывая дверь и заглядывая внутрь. – Нельзя же быть такой неврастеничкой! Извините! Есть кто дома? Мы к Марку Лессеру! Из газеты!
– Заходите! – донеслось в ответ. – Прямо по коридору и налево!
– Ну вот, видишь, – с облегчением улыбнулась я, – все в порядке и незачем сразу паникерство разводить.
Пройдя по темному коридору, мы свернули налево и очутились в огромной, как показалось на первый взгляд, комнате с овальным ковром по центру. Часть помещения со стороны дверного проема была с обычными углами, а противоположная закруглена и задрапирована синими шторами. По левую сторону красовался камин, на котором вместо статуэток-безделушек громоздилась батарея всевозможных бутылок разной степени наполненности алкоголем, рядом кресло, стеклянный столик, на столике почти пустая бутылка коньяка и бокал. По правую сторону, прямо на полу, стояли, прислоненные к стене, картины. Там же: два мольберта – на одном натянут чистый холст, на другом – лист картона с каким-то наброском. И… всё. Никаких хозяев радушных, художников красивых – никого, пусто.
– Кхе-кхе! – демонстративно громко откашлялась Тая. Мы стояли на пороге, не решаясь пройти в комнату.
Вдруг синие портьеры зашевелились, немного раздвинулись и из-за них, как из-за театрального занавеса вышел высокий стройный мужчина в зеленом шелковом халате до пола. Длинные черные волосы, такие же блестящие, как шелк халата, бледное лицо, горящие глаза… В реальности Марк Лессер оказался так прекрасен, что я чуть в обморок не упала. Буквально еле удержалась за Таиску, дабы не звякнуться на паркет и не пролежать до утра в позе звезды. На Таисью Михайловну внешний вид Марка Лессера, да еще и такое эффектное появление тоже произвели неслабое впечатление: глазоньки вытаращились, губки малиновые приоткрылись, хорошо хоть струйка слюны из уголка ротика не потекла, и на том спасибо. В общем, мы таращились на Марка, Марк смотрел на нас, пауза затягивалась до неприличия и я решила взять ситуацию в свои руки.
– Драствуйте! – перепуганным фальцетом вякнула я. – Мы это… из газеты!
– Я так и понял, – медленно, будто во сне ответил Марк. Он вроде бы смотрел на нас и одновременно сквозь нас пугающе потусторонним взглядом. – Садитесь.
Он прошел к креслу, присел, и я обратила внимание, что он босой. Кроме этого кресла никаких других сидений не наблюдалось, но мы девушки сообразительные, ловкие, поэтому мы без лишних кривляний уселись на ковер, скрестив ноги «по-турецки». Не особо обращая внимание на наше присутствие в доме, Марк вылил остатки коньяка из бутылки и залпом выпил, глядя в одну точку. Я смотрела на его отрешенное лицо и никак не могла придумать, с чего же начинать свое непринужденное интервью? Возникали опасения, что он меня просто не услышит. На мгновение очнувшись, он снова потянулся к бутылке, но увидел, что она пуста.
– Дайте еще одну, там стоит, – и он вяло махнул рукой в сторону камина.
Таиска оперативно вскочила и в один прыжок достигла камина.
– Вам такой же? Как вы пили?
– Да.
А пил он, немного не мало – «Martell XO».
– Ой, а тут больше такого нет.
– Должна быть еще одна, – ни голос, ни взгляд не менялись, казалось – он спит наяву.
Тайка нагнулась и подняла с пола еще одну пустую бутылку «Martell ХО» и показала Марку:
– Рискну предположить, что это она и есть.
– Плохо… нужно еще.
– Тут у вас «Хенесси» есть, дать?
– Нет, я хочу именно этот! – неожиданно резко, почти зло отрезал он, и мы Тайкой опасливо переглянулись. – Я никогда не мешаю напитки!
Звезда явно пребывала не в духе и, похоже, собиралась расстроиться еще больше, мое блистательное интервью стремительно накрывалось медным тазом. И я вмешалась в ситуацию:
– А давайте мы быстренько съездим? Мы на машине, а тут рядом торговый центр, в десять-пятнадцать минут обернемся. Хотите?
Марк Лессер хотел. Я резво вскочила на ноги и понеслась, было, к выходу, но Таисия напомнила о суровой прозе жизни – у нас не было денег на такой дорогущий коньяк, у нас вообще ни на какой коньяк не было денег, ни на дорогой, ни на дешевый. Марк сказал, что это не проблема, с видимым трудом встал с кресла и, неуверенно ступая, вышел из комнаты.
– А, по-моему, ему уже хватит, – сказала Тая, глядя ему вслед. – Два флакона коньяка без закуски… странно, что он вообще может передвигаться вертикально.
– Не факт, что он их выпил за сегодняшний день один за другим, – пожала я плечами, – может, он в течение недели грамм по пятьдесят перед сном.
– Ты глаза его видела? Грамм по пятьдесят…
– А может он всегда такой? Чего ты пристала? Это его дело, сколько пить в собственном доме за свои деньги. Может, ему для вдохновения надо.
Желая прекратить оскорбляющий кумира разговор, я отошла к мольберту с наброском на картоне, желая рассмотреть, чего там гений решил сотворить такого гениального. Набросок, сделанный чем-то угольным изображал комнату, в которой мы в данный момент находились, в кресле сидел человек, в котором без труда угадывался сам Марк, а в его груди торчало нечто, напоминающее нож с длинной рукояткой, хотя это мог быть просто неудачный штрих. Тут вернулся Марк, молча протянул Тае пачку тысячных купюр и снова уселся в кресло.
– Мы сейчас, – услужливо улыбнулась я, – мигом! Туда и обратно! Больше ничего не надо?
Он отрицательно покачал головой.
– Да уж, интересное получается интервью, необычное, – Тая опустила стекло и закурила.
– Творческий человек, понимать надо, – я сосредоточенно рулила, вглядываясь в темноту, рассеченную светом фар. – Привезем коньячку, глядишь, малость обрадуется, оживет и законтактирует с нами.
– Законтактирует… угу. – Она стряхнула пепел и посчитала, сколько средств неконтактная звезда выделила на коньячок. – Сена! Ты прикинь, тут целых тринадцать тысяч! Это на одну бутылку или на ящик?!
– Думаю, на одну, должно быть это очень дорогой коньяк, не станет же такой человек чем попало напиваться.
