— Уточните, — прищурился Рябов.
— Линии на ладонях президентов! Сделайте с них отпечатки. Когда появится потенциальный Фантомас, откатайте и его ладошки.
— А потом сравнить? — ястребом взглянул на мага Рябов.
— Ну, конечно…
— Превосходная мысль! — Рябов протянул чернокнижнику стальную руку.
На улице сыскарь вздохнул во всю грудь и широко улыбнулся:
— Теперь об этих инфернальных ребятах я буду думать гораздо лучше.
5.
Президенты крупных фирм и центровых банков поначалу заартачились. Не желали давать отпечатки родных ладоней. Тогда инспектор тонко намекнул им, чем это упрямство может для них обернуться. Они тотчас протянули руки. Самые испуганные предлагали и ноги.
— Ещё осталось пару сотен неразоренных фирм, — скосился я на сыскаря. — Где будем устраивать засаду?
— В Центробанке.
— Там же нас положили на пол?
— Теперь мы явимся туда сами собой, без масок.
— Постойте! Фантомас же с таджиками обносят только банки коммерческие.
— Разве вы не читали сенсационные разоблачения директора Центробанка? На его основе сотни мелких банков с теневым капиталом функционируют по всей Европе. Это возмутительно коррупционная структура!
…В Центробанке нас приняли, как родных.
Финансисты понимали — мы их потенциальная крыша.
— А где же нам спрятаться? — я ошалело обвел гигантский мраморный вестибюль глазами.
— Сюда!
Мы схоронились за огромным развесистым фикусом и принялись рассматривать отпечатки ладоней директора Центробанка.
— А линия жизни у него о-го-го! — сыщик присвистнул.
— Что это значит?
— Егор Ерофеевич Бабадедов — ошеломляюще расчётливый человек. Никогда не отдаётся во власть эмоциям.
6.
В засаде мы просидели часа три. Более трёх раз я бегал в клозет по малой нужде. Один раз по большой. Не вышло. Сдавали нервы.
— Смотрите… Вот он! — Рябов, что есть силы, ткнул меня стальным локтём.
— Мать твою! — взвыл я от боли.
Меж тем, по вестибюлю гордо шествовал господин Бабадедов. Вокруг него увивались одетые от Диора «шестёрки». Наверное, педики.
— Давайте, сразу его скрутим? — предложил я инспектору.
— Ну, что вы?! Вдруг он окажется настоящим? Конфуза не оберешься.
— Будем хитрее… — резюмировал я.
Егор Ерофеевич вальяжно проследовал к себе на третий этаж. За ним стаей верных койотов следовали охранники. Получше присмотревшись к ним, мы узнали дворников-таджиков. Ну, конечно! Эти недвусмысленные оранжевые жилеты… Этот откровенный скифский разрез глаз…
— Проследите, чтобы все покинули здание, — приказал г-н Бабадедов вытянувшемуся по стойке «смирно» седому топ-менеджеру. — Дворники-таджики здесь слегка приберутся.
— Фантомас… — с металлом в голосе произнёс Рябов.
Мы проследовали за Ерофеичем на третий этаж.
Секретарша преградила нам путь высокой и манящей грудью.
Сыскарь из-под полы показал ей краснокожую книжицу. А я из-под полы высунул смазанный и отлично пристрелянный браунинг.
— Что вам угодно? — приветствовал нас Фантомас. Нажал на кнопку селектора: — Машенька, принеси господам бразильский кофе.
«Бразилия! Карнавал!» — вспыхнуло в моем горячечном мозгу.
Мы с Рябовым сели в глубокие кожаные кресла. В засаде за развесистым фикусом я так устал, что даже чуть задремал.
— Не спать! — Рябов пребольно наступил мне на ногу.
— Чем я обязан вашему визиту? — медово повторил Фантомас-Бабадедов.
Вошла секретарша Машенька со своей манящей грудью. Статна и молода. Длинные и крепкие её икры в ажурных чулках. На безукоризненных бедрах обтягивающая мини-юбка. В руках мельхиоровый поднос с кофе.
Я зажмурился и представил, какой упоительный секс мог бы у нас получиться.
Рябов безжалостно наступил мне на вторую ногу:
— Петр, побойтесь Бога!
Меня всегда изумляла проницательности сыщика. Он, как с листа, читал мои мысли. Правда, только тогда, когда они были в моей голове.
— Со сливками? Без? — Машенька наклонилась, помещая поднос на стол. Из блузки округло и заманчиво появились молочные груди.
Я скрипнул зубами.
Фантомас тоже взглянул на груди. Лицо его исказила гримаса вожделения.
Эти секунды решили всё.
Рябов снежным барсом кинулся на лже-Бабадедова, сорвал с него маску.
Блин! Что такое?
Перед нами предстал президент РФ, сам Валентин Валентинович Паутинкин.
— Господин президент! — одновременно с Рябовым выдохнули мы, вытянувшись по стойке «смирно».
— Сядьте, господа, — чуть нахмурился президент. — Мне надобно объясниться.
Мы сели.
Валентиныч указал на секретаршу:
— Знакомьтесь, подполковник ФСБ, Мария Аполлоновна Вихрь.
— Господа, как же легко вас поймать на голую грудь, — усмехнулась краля.
— Значит, Валентин Валентинович, — Рябов покачал головой, — Фантомас — это вы? Но тогда почему Fantomas.ru?
— Именно в сетях мировой паутины мы вылавливали палёные фирмы и банки, — объяснил президент. — Мои агенты взломали секретные коды прохождения денег.
— Почему именно Фантомас, а не, скажем, Микки Маус? — спросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
Вертикаль грустно улыбнулась:
— Только под личиной Фантомаса можно навести порядок в нашей горемычной отчизне.
В дверь постучали.
Возник дворник-таджик:
— Валентин Валентинович, пришёл директор Центробанка.
— Отвезите его на Лубянку, — приказал Президент, дотронулся до локтя подполковницы Вихрь. — И допросите этого мерзавца с пристрастием.
Разведчица щелкнула каблуками фирменных туфель. Чеканно развернулась и (будто на подиуме!) профланировала к двери.
Никогда бы не подумал, что подполковницы могут быть так аппетитны.
1.
Европа всколыхнулась от события дикого. По улицам Парижа, Роттердама и Лондона разъезжал медведь. А колесил он на мотоцикле «Урал», с красным стягом в лапах.
— Что бы это, Петечка, значило? — сощурился на меня великий сыщик.
— Видимо, медведь россиянин, — сощурился я в ответ. — Марка мотоцикла и цвет знамени свидетельствуют об этом неоспоримо.
— Ну, полотнище, положим у РФ уже другое, — желваки Рябова иронически заиграли. — Выясните-ка, акушер Кусков, истоки этого чуда.
Я залез в интернет, позвонил в АПН, связался со знакомыми папарацци. Нащупал диковинное обстоятельство.
Цирк с Вернадского гастролировал по Европе. Коронкой по праву считался номер «Превед, медвед!». Так он был назван в угоду косноязычным интернетовским юзерам.
Косолапый с красным стягом нарезал на мотоцикле десять кругов по манежу, потом сворачивал за кулисы. Там его ловили, давали горсть рафинада.
В Париже приключилась загвоздка. Мишку не удалось поймать, и он выехал из шатра на хай-вей.
Там его только и видели.
Вот уже месяц как он вояжировал по всем странам Старого Света.
— Однако, бензин? Откуда он берёт топливо для поездок? — Рябов широкими шагами мерил комнату.
Голубые глаза его прожекторами разрезали пространство.
Горло моё пересохло.
— Кха-кха! — откашлялся я. — Его бесплатно заправляют сочувствующие России служащие бензоколонок.
— Чему же они сочувствуют?
— Медведя считают провозвестником мирового коммунизма. Именно на текущий год указывал в своих центуриях Нострадамус: «Красная чума поползет по Европе. Косолапое чудище появится всюду».
— Он действительно это писал?
— Видимо, да… Хотя некоторые специалисты эти слова приписывают Тамерлану или Хичкоку.
2.
Мы поговорили и забыли о медведе-мотоциклисте. Так, забавная новость, не более этого. Да тут из Старого Света в Россию хлынул поток беженцев. Французы, англичане, голландцы, немцы…
Они бросали дома и нажитое имущество. Увольнялись с высокооплачиваемой работы и устраивались в Воронеже, Суздале, Магадане доярками, сторожами и плотниками… Многие из них бомжевали. И были безмерно счастливы!
— Натягивайте, Петечка, свои пятнистые штаны, — Рябов передернул затвор именного браунинга. — В Европе, видимо, коллапс. Не будем отсиживаться.
Прибыв в Париж, мы сразу же отправились под ближайший мост через Сену. К клошарам. Так зовут французских бродяг. Они всегда в курсе последних событий.
— Почему соотечественники бегут в Россию? — заиграл хитрыми морщинками пожилой клошар. — Нальете рюмочку?
Я протянул бродяге серебряную фляжку водки «Солнечный Магадан» и папиросы «Прима».
— Ого! — бомж с наслаждением понюхал папиросу, сделал жадный глоток из фляги. Расплылся в улыбке и сказал на ломанном русском: — Забирает!
— Так почему? — со сталью в голосе спросил Рябов.
