После отдыха на курорте Дашка необычайно, просто фантастически похорошела. Она похудела, очень загорела, темные волосы лежали кудрявой копной, глаза светились нестерпимым синим светом. Казалось, что Дашка стала выше ростом, но это от высоких каблуков. Она накупила кучу шикарных тряпок и по приезде продолжала бегать по магазинам. Мать с удовольствием ей потакала. Считается, природные данные решают все. Однако так, да не так. Дашка принялась регулярно посещать салон красоты, и волосы ее, и без того густые и блестящие, сделались еще гуще и красивее, ногти окрепли, кожа сияла. После визитов к стоматологу Дашкины и без того отличные зубы стали еще ровнее и белее. Несколько месяцев занятий в фитнес-клубе — и ее походка стала легче, движения гибче, фигура еще стройнее.
Весь выпускной класс она усердно и целеустремленно занималась своей внешностью. Направление ее дальнейшей учебы определили родители — Дашку решили отдать в университет, на факультет международных отношений, где учатся дети высокопоставленных чиновников и просто богатых людей. Дашкина мама заявила, что там все будут из их круга, дочь найдет себе друзей, а возможно, и мужа.
Пока же, учась в последнем классе школы, Дашка выдержала настоящее нашествие влюбленных мальчишек. С ней пытались познакомиться на улице не только малолетки, ее подстерегали возле фитнес-клуба и парикмахерской и взрослые парни. Поэтому отец купил еще одну машину, нанял шофера, он же охранник, чтобы тот возил Дашку всюду и не оставлял ее без присмотра.
Но в школе все внешне осталось по-прежнему — к Дашке был свободный доступ. Скажу без преувеличения, из пяти выпускных классов три четверти ребят были в тот год влюблены в Дашку. Я ее искренне жалела — как уже говорилось, по характеру Дашка вовсе не стерва, так что ей было трудно резко и недвусмысленно посылать их всех подальше. Влюбленные ведь не понимают намеков и вежливых отговорок, норовят выяснить отношения до конца, расставить все точки над «i».
Девчонки все от Дашки шарахались как от чумы — в ее присутствии ни у кого не было шансов. Я же просто так не могла отмахнуться от почти десятилетней близкой дружбы, хотя Светка Росомахина, староста нашего класса, и назвала меня как-то в сердцах мазохисткой.
Не подумайте, что я записная уродина, вовсе нет, фигурой мы с Дашкой похожи, и лицо у меня вполне привлекательное, но на фоне Дашкиной вызывающе яркой внешности мои серые глаза и пепельные волосы кажутся блеклыми и незаметными.
Влюбленные в Дашку мальчики доставали и меня тоже. Мы часто бывали вместе, и если Гусарова и соглашалась куда-нибудь пойти с очередным поклонником, чтобы не сразу обижать его отказом, то ставила непременное условие, что будем мы вчетвером: поклонник, она, я и друг поклонника. Но чаще всего оказывалось, что этот самый друг тоже был влюблен в Дашку, а если нет, то, пообщавшись с ней целый вечер, он тут же проникался неземной страстью к этой красавице и на меня и своего приятеля смотрел волком. Я же пыталась примирить этих двоих, вести светскую беседу и следить, чтобы Дашка и ее ухажер не остались ни на минуту наедине, потому что тогда он обязательно начнет признаваться в любви и вечер будет окончательно испорчен.
От любви до ненависти, как известно, один шаг, и отвергнутые Дашкой поклонники воспринимали ее отказ по-разному. Некоторые безропотно страдали, и с такими было легче всего. Некоторые продолжали ее преследовать, забрасывали письмами и не давали покоя телефонными звонками. Тут приходила на помощь Дашкина мама Виктория Федоровна, она отлично научилась отфутболивать их по телефону. Караулящих у подъезда неудачливых влюбленных отшивал охранник. Некоторым же приходила в голову коварная, как они думали, мысль — назло Дашке начать ухаживать за ее близкой подругой, то есть за мной. Они думали, что таким образом вызовут у Дашки ревность. У нее они вызывали только досаду, зато я таких просто ненавидела.
Однако пару раз я всерьез пожалела безнадежно влюбленных. Среди них был Димка Колокольчиков, который тоже втюрился в Дашку, и в память нашей с ним несостоявшейся дружбы я стала искренне его утешать. Я проводила с ним долгие душеспасительные беседы, Димка облегчал душу, рассказывал мне о своем детстве, как будто я какой-нибудь записной психоаналитик, только кушетки не хватает…
Не знаю, что помогло, но от Дашки он отвязался, однако наша с ним близость закончилась в тот самый момент, когда Димка пригласил меня на свидание. Нет уж, твердо сказала я себе, Дашкиных объедков мне не нужно.
Так пролетел год, по прошествии которого Дашкин отец купил шикарную семикомнатную квартиру в элитном доме, и они переехали туда всей семьей, включая деда Илью Андреевича, от разлуки с которым я страдала едва ли не больше, чем от разлуки с Дашкой. С дедом мы дружили все время учебы в школе. Он по-прежнему давал мне книги из своей библиотеки, мы часто беседовали с ним, распивая прекрасно заваренный чай, пока подружка с матерью мотались по магазинам и бутикам.
Дашка поступила на факультет международных отношений, а я — в обычный технический вуз, потому что мои родители-инженеры еле сводили концы с концами и не могли платить репетиторам. Мы стали видеться реже, но все же скучали друг по дружке, тем более что Дашка никак не могла прижиться в новой компании своих сокурсников, они ей не нравились.
В нашей семье тоже произошли изменения. Как только мне исполнилось восемнадцать, папочка заявил, что отныне он снимает с себя ответственность за мое воспитание и уходит из дому навсегда. Ушел он снова к лаборантке, но к другой, потому что та, первая, давно уже вышла замуж, уволилась и уехала из Санкт-Петербурга не то в Саратов, не то в Нижний Новгород.
И я, и мама восприняли его заявление достаточно спокойно, тем более что насчет «навсегда» он погорячился. Родители вяло поругались, после чего папуля собрал вещи и отбыл, напомнив нам, что он с собой нитки не взял, как будто в нашей квартире оставалось что-нибудь ценное.
С его уходом моя мать как-то поскучнела и, чтобы не сидеть вечерами дома, записалась на курсы межличностного театрализованного аналитического общения. Услышав про название курсов, я подумала, что мамочка в своем репертуаре — более глупого растранжиривания сил, времени и денег нельзя придумать, но вслух ничего не сказала, вспомнив поговорку, что чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало и на деньги не играло.
Жизнь потекла своим чередом, мамочка активно постигала азы этого самого театрализованного межличностного общения, я же пыталась заработать денег на одежду и косметику, потому что маминой зарплаты едва хватало на еду и на коммунальные платежи.
Через некоторое время папочка явился обратно, очевидно, ему там с его лаборанткой стало скучно без ежевечерних полноценных скандалов. Однако межличностное общение пошло моей матери впрок, она перестала раздражаться по пустякам и ссориться с отцом по каждому поводу. Такого разочарования он вынести никак не мог и снова отбыл к своей лаборантке, тем более выяснилось, что она беременная.
Если спросить мое мнение, то я думаю, что детей рожать от моего отца может только полная идиотка — он далеко не молод, не слишком здоров, совершенно не умеет зарабатывать деньги, не в силах содержать семью, да еще и характером обладает отвратительным. Думаю, вы уже давно догадались, что я не слишком лестного мнения о своих родителях. Что делать, я стала критически к ним относиться примерно с десятилетнего возраста.
Папочка отбыл окончательно, заявив, что квартиру оставляет своей дочери, то есть мне, но отчего-то до сих пор из нее не выписался. Я никогда не видела его молодой жены, но знаю, что у нее родился сын, откуда-то из провинции приехала ее мать, чтобы нянчить внука. Папуля теперь ежедневно ругается с тещей и кажется вполне счастливым человеком.
Мама продолжала вполне успешно заниматься межличностными отношениями, и поскольку натура она очень увлекающаяся, то сумела увлечь и других, таких же ненормальных. Закончив курсы, она сама стала читать лекции и проводить семинары, чему я потихоньку удивлялась. С работы мать ушла без всякого сожаления — к тому времени там все развалилось.
Курсы со временем расширились и превратились в Центр гуманитарной помощи людям (возможно, я путаю с названием, но суть примерно такая). Центр открыл свои отделения в Москве и в других городах, завязал обширные связи за границей. Мама стала ездить в командировки, много времени проводила в Москве и однажды встретила там своего будущего мужа. Уж не знаю, при каких обстоятельствах она с ним познакомилась, кажется, он обратился в их центр после смерти жены. Мама всерьез взялась за дело, применила все навыки, полученные на своих курсах, в общем, вложила всю душу. Результат не замедлил сказаться — клиент проникся к мамуле нежными чувствами и предложил выйти за него замуж. Был он вдов и бездетен, немолод — прилично за пятьдесят, но крепок телом и благодаря моей матери здоров душой, да еще и занимал довольно высокий пост в каком-то там министерстве. Мамуля переехала в Москву и живет со своим новым избранником душа в душу. Центр гуманитарной помощи посторонним людям она забросила и сосредоточилась на помощи своему собственному мужу. Тот в свою очередь окружил ее заботой и всеми возможными материальными благами. Он утверждает, что у моей матери ангельский характер. Вероятно, он не так уж и не прав, просто мамулю ужасно раздражал первый муж.
