— Доротка — не сложность. Неужели тебе самой хочется по банкам таскаться?
— Не хочется. Может, ты и права.
Сильвия наконец села за стол и налила себе в чай немного молока.
— Ведь и мы получаем свою часть наследства, — напомнила она. — Если о Доротке не соврала, значит, и о нас тоже. Я лично очень рада.
Сестры не упустили случая.
Меланья:
— Ты уже заготовила мышьяк или цианистый калий?
Фелиция:
— И по такому случаю собираешься устраивать торжественный обед?
— Дуры вы обе. Не будет же она жить вечно.
— Мы тоже, — сказала Меланья.
— А если ей разонравится — изменит завещание, — сказала Фелиция.
— Да перестаньте каркать! С чего вдруг не понравится? Для меня не составит труда, например, готовить то, что она любит. Да и не захочется ей ещё раз заниматься формальностями.
Завтрак прошёл спокойно, гостья не тревожила сестёр стуком и бесконечными требованиями услуг. На всякий случай Меланья мимо двери её комнаты прошла к себе на цыпочках. Не дай Бог разбудить — поработать не даст. И впервые пожалела, что не обзавелась компьютером, не пришлось бы стучать на машинке. Может, пока воздержаться? Не ровен час, разбудишь эту язву, а под рукой нет ни Доротки, ни даже Мартинека, придётся самой обслуживать старуху. Ну уж нет, пусть этим займутся Фелиция или Сильвия. И Меланья занялась работой.
В полвторого появился Мартинек. Его потрясли вчерашние сокровища и вызвали даже что-то вроде трудового энтузиазма. Теперь этой семейке есть чем расплачиваться за его труд. Парень очень огорчился, когда спросив о работе, услышал о проклятой раковине. Ведь чтобы её как следует закрепить, нужно бы размонтировать старую, сменить трубы, выложить новое кирпичное основание, как следует зацементировать, подождать, пока цемент схватится… В общем, работы невпроворот. Фелиция желает, чтобы все было сделано мигом, и воду отключили не более чем на один день. Мартинек же заявил: так и быть, станет вкалывать, позабыв про сон и отдых, и уложится в полгода.
К работе все-таки приступил, так и не согласовав с хозяйкой сроки, потому что из кухни завлекательно запахло лучком. На всякий случай предпринял обречённую на провал попытку подпереть раковину чурбачком. Разыскал в садике подходящий, приволок, и ему удалось совсем своротить мойку. В панике водрузил её на место, но теперь стала протекать прокладка, вода струйкой текла на пол. Теперь у парня не оставалось иного выхода, кроме капитального ремонта. Мартинек даже представлял, что именно требуется делать, да уж больно не хотелось копаться. А главное, он органически не выносил спешки, просто руки опускались. Тут из кухни опять повеяло чем-то невыносимо вкусным, и парень приступил к делу. Где-то у Фелиции оставался цемент, битый кирпич валялся у задней стены дома. Не было песка, причина уважительная… И ещё нужен угломер для установки нового кронштейна, как же без угломера? Подготовительные работы удалось растянуть до обеда.
— Обедать не будем, пока не проснётся пани Ванда? — вежливо поинтересовался Мартинек у Фелиции, помогая ей разыскивать в подвале подходящую для кронштейна железку. И привычно демонстрируя перед хозяйкой готовность трудиться не покладая рук, добавил: — А то я мог бы пока снять раковину.
— Снимешь, когда подготовишь кронштейн, кирпичи и раствор, — проворчала в ответ Фелиция.
И вдруг до неё дошло.
— О Езус-Мария!
В прихожей Фелиция, задрав голову, прислушалась. Сверху доносился лишь не очень громкий стук меланьиной машинки. Звучал монотонно и успокаивающе, под него, возможно, неплохо спится, но сколько же можно? Пятый час…
Из кухни выглянула Сильвия.
— Обед готов. Скромный, но хороший. Соус получился удачный. Наверное, Вандзю пора будить? Или позволишь ей спать до утра?
Именно этот вопрос Фелиция задала Меланье, заглянув в её комнату.
Меланья оторвалась от машинки:
— Если она всегда так спит после шампанского, я готова ей лично покупать по бутылке. Тишина и спокойствие. Только теперь понимаешь, чего мы лишились. Не стоит будить, мне надо статью закончить.
— Надо бы заглянуть, вдруг она там померла.
— Тогда тем более нет смысла заглядывать: если померла, ничем не поможешь.
— И все-таки загляну. Погоди немного, я в её дверь загляну.
Осторожно нажав на ручку, Фелиция приоткрыла дверь. Меланья со своего места за столом вытянула шею, чтобы видеть сестру. Та на мгновение застыла в дверях, потом широко их распахнула и шагнула в комнату. И сразу вышла с крокетным молотком в руке.
— Вот он! Наконец-то смогла забрать его. Пойду спрячу куда подальше.
— Не проснулась?
— Спит, как убитая.
— Послушай, а она хотя бы дышит?
— Не знаю. Не прислушивалась. Сразу на молоток накинулась.
— Давай на всякий случай проверим.
Сунув молоток под кровать Меланьи, Фелиция опять вошла в комнату, где спала гостья, уже не соблюдая особой осторожности. Подошла к кровати, поглядела. Потом отошла к окну и раздвинула шторы. В комнате стало светлее. Опять подошла к постели и внимательно вгляделась в старуху. Дотронулась до её руки. Не выдержав, Меланья встала из-за стола и остановилась в дверях соседней комнаты.
— Что случилось?
Ещё раз потрогав руку гостьи, Фелиция выпрямилась и оглянулась на сестру.
— Насколько я разбираюсь в медицине…
— Шутить вздумала! — сурово перебила сестру Меланья и тоже подошла к кровати. — О, она какого-то странного цвета!
— Потрогай, — попросила Фелиция, — может, мне только кажется…
Меланья бестрепетно потрогала неподвижно лежащее тело и недовольно поглядела на сестру:
— Тебе кажется?! Да ведь она просто ледяная! Живой человек не может быть таким холодным!
— Обычный человек — да, но ведь это Вандзя… Померяем ей температуру?
— Тогда тем термометром, который за окном висит. Наверняка ниже нуля. Думаю, нам самое время встревожиться.
— И не только. Надо куда-то позвонить. Куда? В «Скорую» или Малику?
Доктор Малик уже долгие годы был семейным врачом сестёр, главным образом потому, что проживал по соседству и брал недорого. Доктор уважал и даже любил своих немолодых пациенток — ведь они изо всех сил скрывали в его присутствии свою истинную натуру, демонстрируя по отношению к заболевшей поистине ангельские заботу и внимание. Правда, болели они не так часто, как бы хотелось эскулапу…
— Малику! — уверенно сказала Меланья. — Во-первых, его может не оказаться дома, и тогда мы выигрываем время…
— А зачем тебе время?
— Пока не знаю. На всякий случай. А во-вторых, пусть он посоветует, что в таких случаях положено делать, и мы сделаем. Звонить будешь ты, как самая старшая из нас. Имеешь право быть склеротичкой…
— Имею не только право, но и склероз. Ты права, иногда склероз очень полезен. А я собиралась звонить нотариусу. Теперь и не знаю, надо ли звонить.
— Думаю, теперь тебе нет надобности звонить, отпала проблема. Вряд ли в таком состоянии Вандзя подпишет доверенность. Зато возникла новая проблема.
— Новая проблема? Какая же?
— Мы уже обнаружили, что наша Вандзя… того, отдала концы, или обнаружим это позднее, скажем, после обеда?
Какое-то время Фелиция раздумывала над проблемой.
— Лично я предпочла бы после обеда. Есть хочется, да и Сильвия психует, обед перестоится.
Меланья не упустила случая съехидничать:
— А бедный Мартинек помрёт с голода. Ты права, с нас и одного трупа достаточно. А как ты думаешь, отчего она умерла? Сердце? Лицо у неё какое-то странное.
— И вовсе не странное, мне таким не кажется.
— Цвет! Я же сразу сказала — цвет какой-то неестественный. Приглядись получше — вот здесь вроде бы желтоватое, а тут синюшное…
— Если даже и жёлтое, то может быть печень, хотя мне оно кажется скорее кремовым. Синего почти и не нет, это ты придумала. А что, у неё было больное сердце?
— Откуда мне знать? Ты разговаривала с Войцеховским, надо было спросить.
— Представь себе, когда я разговаривала с Войцеховским, Вандзя ещё не была в таком состоянии.
— А может, летаргический сон?
— Ну, Малик разберётся. Не зароем же мы её ещё сегодня вечером.
— Особенно, если копать могилу примется Мартинек…
— И что привязалась к парню? Он сейчас занимается раковиной в ванной, работы хватает. Хотя теперь вроде бы уже и торопиться не к чему…
Снизу донёсся раздражённый вопль Сильвии, у которой переварились макароны. Это решило проблему. Вандзя, в отличие от макарон, могла и подождать. Закрыв дверь в её комнату, сестры пустились в столовую. Обе жутко проголодалась, ведь сегодня обед задержался, а сделанное открытие как-то не сказалось на аппетите.
Мартинек живо интересовался пани Вандой — с чего бы это? Его вывели из заблуждения: нет, пани Ванда не уехала по делам, она просто ещё спит.
Мартинек немного удивился, но ему объяснили, что таково воздействие шампанского на организм пожилых людей.
