— Далеко еще? — тяжело дыша, спросил Иван.
— До Сочи километров двести будет, — хладнокровно ответил чеченец.
— Двести километров? — всхлипнул Серый Кардинал. — И ты не собираешься устроить привал?
— Мы, горцы, сильные люди, — гордо заявил Шакбараев. — Для нас двести километров — тьфу.
Степан Иванович решил перевести беседу на более привычную для него почву.
— Устраиваешь нам получасовой отдых — получаешь еще пять тысяч долларов, — предложил он.
— Трупу деньги не нужны, — резонно заметил Азиз.
— Десять тысяч, — твердо сказал Серый Кардинал. — Это мое последнее предложение. Если я сейчас умру от разрыва сердца, ты вообще ни копейки не получишь.
— Десять тысяч, говоришь? — Голос чеченца дрогнул.
— Точно, десять тысяч, — подтвердил бизнесмен.
— Опасно, — с сомнением сказал Азиз останавливаясь. — Ладно, так уж и быть, возьму твои десять тысяч, но отдыхаем не полчаса, а пятнадцать минут.
Со стоном облегчения Степан Иванович повалился на чахлую травку каменистого склона.
— Ну ты и жлоб! — сказал он. — Давай хоть двадцать!
— Ладно, посмотрим, — рассеянно пробормотал чеченец. Приложив козырьком ладонь ко лбу, он внимательно оглядывал окрестности.
— А ты серьезно насчет того, что мы будем топать по горам двести километров до самого Сочи? — с затаенным ужасом в голосе спросил Иван.
— Да ты что, совсем шуток не понимаешь? — усмехнулся Азиз. — Нам уже совсем немного осталось. Сейчас выйдем в Кабардино-Балкарию, а там нас в условленном месте подберет вертолет.
— Слава тебе, Господи, — выдохнул Кашкин. — А я-то и впрямь подумал, что придется еще двести километров по горам тащиться.
— Шайтан меня раздери! — неожиданно вскрикнул Шакбараев, распластываясь по земле.
— Ты что? — тревожно приподнялся на локте Иван.
— Лежать! Не двигаться! — коротко скомандовал чеченец. — Вах-вах-вах! Так я и знал, что это плохо кончится. И зачем я только послушал вас! Ведь говорят, что жадность к добру не приводит.
— В чем дело? — нервно спросил Серый Кардинал, испуганно вжимаясь в землю.
— Там Волк с отрядом! Они преследуют нас! — указывая пальцем на склон соседней горы, проскулил Азиз. — Нам от них не уйти!
— А ты уверен, что они нас видят? — зачем-то прошептал Иван. — И вообще ты уверен, что это они? Я на таком расстоянии почти ничего не могу разглядеть.
— Они, не сомневайся, — безнадежным голосом произнес Шакбараев. — Один я еще смог бы спастись, но вы — как гири на ногах. А что мне толку бежать, если я не получу своих денег? Что станет с моей семьей?
К Серому Кардиналу неожиданно вернулось свойственное ему хладнокровие.
— Если надо, мы побежим так же быстро, как ты, — сказал он. — Ты можешь связаться с вертолетом?
— Могу, — доставая сотовый телефон, переданный Папой Сочинским, ответил чеченец. — А как же твое сердце?
— Выдержит! — уверенно сказал Кашкин.
— Ну все. Пора звонить Генсеку, — сказала Маша, чувствуя, как ее ладони становятся влажными от страха.
— Не делай этого, — попросил Вася. — Я за тебя боюсь. Или договорись, чтобы мы тоже пошли с тобой.
— Исключено, — сказала Маша, доставая из кармана золотую визитную карточку.
— А! Алексей! Как же, как же, помню тебя! — радостно воскликнул в трубку Родин. — Как и договорились, жду у себя в двенадцать.
— Отлично, — сказала Маша. — Я выезжаю.
— Минуточку! — спохватился Леонид Борисович.
— Слушаю!
— С тобой вчера в ресторане были две очаровательные девушки. Это твои подруги?
— Да.
— Я был бы очень признателен, если бы ты привел их с собой. Более того, я настаиваю на этом.
Маша задумалась.
— Он хочет, чтобы вы пошли со мной, — закрывая трубку ладонью, прошептала она.
— Отлично! — поднял вверх большой палец Вася.
— Они приедут! — сказала Маша в трубку.
— Великолепно. Клянусь, вы не пожалеете, — зловеще улыбнулся Генсек, положив трубку.
— Вертолет будет на месте через десять минут! — на бегу крикнул Азиз. — Нам осталось только пересечь этот склон.
— Вот они! Я вижу их! — ликующе закричал Эхтибар.
— Стреляй! — рявкнул Волк, вскидывая к плечу автомат.
— Ты что, с ума сошел! — Стрелок схватился за ствол и отвел оружие в сторону. — На таком расстоянии невозможно вести прицельную стрельбу, а Кашкин нам нужен живым. Для тебя что, месть важнее десяти миллионов долларов? Они и так никуда не денутся. Догоним — и все дела.
— Стрельба отменяется. В погоню! — скомандовал Дарасаев.
— Они нас заметили! — взвизгнул Иван, прибавляя ходу.
— О Господи, — снова хватаясь за сердце, простонал Кашкин. — Клянусь, если выживу, не буду вылезать из спортзала, а лучше переберусь куда-нибудь в старую добрую Европу. Не гожусь я для этой страны.
— Поднажми! — подталкивая его в спину, посоветовал Копилкин. — А то Европа будет скучать без тебя.
— Вертолет! — крикнул Азиз. — Слышите, вертолет!
— Вертолет, едрена вошь! — завопил Волк. — Уйдут, сукины дети! Огонь! — Не надо в них, стреляйте в вертолет! — вмешался Стрелок, но голос его потонул в беспорядочном грохоте выстрелов.
— Ой, мамочка, — взвизгнул Иван, когда пули засвистели вокруг, рикошетя о камни. — За что мне все это!
— Черт, черт, черт, — выжимая из себя предельную скорость, бормотал Серый Кардинал.
Вертолет с раскачивающимся веревочным трапом уже завис над ними. Пилот что-то кричал в окно, но ничего невозможно было разобрать.
— Хватайся за лестницу! — крикнул Азиз, первым подавая пример. — Он не приземлится.
— Что? За лестницу? — всхлипнул Степан Иванович. — Я не могу! Я с детства боюсь высоты!
— Подумай о Европе! — подтолкнул его Копилкин. — Хватайся за перекладину, закрой глаза и не смотри вниз.
— Я бизнесмен, а не десантник, — цепляясь за лестницу, как коала за эвкалипт, простонал Кашкин.
— В нашей стране бизнесмен должен быть десантником, — заметил Иван, повисая на ступеньке рядом с ним.
— Я собираюсь навестить этого симпатичного капитана милиции, — сказала Мириам. — Может быть, он уже получил какие-нибудь сведения об Альберто.
— Даже если получил, так тебе уж точно не скажет, — проворчал Костолом.
— На твоем месте я не была бы в этом так уверена, — обиженно надула губки модель. — Мужчины всегда делают то, что я хочу.
— То-то твой маркиз смылся от тебя в Россию, — усмехнулся Костолом. — А теперь и вовсе в бега ударился.
— Ты — грубиян, — вспыхнула модель. — Кстати, не забывай, что мой маркиз сбежал с твоей девушкой.
— Лучше не напоминай мне об этом, — помрачнел Гарик.
— Ладно, хватит бездействовать! — воскликнула Мириам. — Надо что-то делать. Сначала сходим к милиционеру, потом снова встретимся с Гисбертом, он обещал разузнать, что сможет, походим по улицам, а там, может, и какая-нибудь хорошая идея появится.
— Я — пас, — твердо сказал Хосе Мануэль. — Я устал, у меня болит голова и вообще сегодня я не собираюсь выходить из номера.
— Ты что, весь день будешь сидеть здесь? — удивилась модель.
— Именно так я и собираюсь поступить, — подтвердил журналист.
— Не нравится мне все это, — задумчиво начал Костолом, но пронзительная трель телефонного звонка помешала ему закончить фразу.
Мириам протянула руку к аппарату, но Чема рыбкой нырнул к телефону и, оттолкнув ее, схватил трубку.
— Хосе Мануэль Гомес слушает, — по-английски сказал он.
— Чема, это я! — послышался голос Альберто.
— Я не один, — переходя на французский в надежде, что ни Костолом, ни Мириам не знают этого языка, сообщил Чема.
— Тогда только слушай, — сказал маркиз. — Сейчас мы все втроем направляемся к Генсеку. Когда Маша звонила ему по телефону, он почему-то захотел увидеть всех троих.
— Это подозрительно, — заметил журналист.
— Подозрительно, но что поделаешь, — согласился Альберто. — Может, девушки ему тоже нравятся. Когда все закончится, сразу же позвоню тебе.
— Буду ждать, — сказал Чема и повесил трубку. — Это был Гисберт, — соврал он, поворачиваясь к Костолому.
— И что он сказал? — поинтересовался тот.
— Ничего особенного, — пожал плечами Хосе Мануэль. — Все по-прежнему. Если узнает что-то новое, то перезвонит.
— А какого рожна ты говорил по-французски? — подозрительно спросил Гарик.
— Мне нравится практиковаться в разных языках. Просто чтоб не забывать их, — пояснил журналист.
Костолом впился в него тяжелым, мрачным взглядом.
— Значит, ты категорически отказываешься идти с нами в город, — еще раз уточнил он.
— Я просто предпочитаю отдохнуть, — дипломатично сказал Чема.
— Что ж! — к облегчению Хосе Мануэля, неожиданно легко сдался Гарик. — В таком случае мы с Мириам пойдем погуляем.
