Вот почему я всегда говорю, что истинные обстоятельства смерти маленькой Кэтрин были раскрыты в результате моей несравненной — и неоспоримой — трусости.
На сей раз я продвигалась со скоростью улитки, не оставляя без внимания буквально ни единого слова. И сделала ещё кое-что, чего раньше не пробовала. Просмотрев записи по каждой встрече и беседе, я закрыла глаза и мысленно проигрывала этот конкретный эпизод, проверяя, всё ли стыкуется с тем, что читала прежде.
Я занималась этим садомазохизмом уже больше двух часов, когда вдруг наткнулась на одну вещь, которая меня насторожила. Мелочь, конечно, но всё же…
На всякий случай, дабы убедиться, что не ошиблась, я вернулась к предыдущей странице. Быстро пробежала пальцем по строчкам. Ага! Я была права. Кое-что здесь не стыковалось.
Только не спрашивайте, как я умудрялась упускать это раньше. Учитывая, сколько часов я провела, зарывшись носом в чёртовы записи, мне даже думать об этом стыдно. Как бы то ни было, обнаружив то, на что следовало обратить внимание ещё несколько недель назад, я не имела представления, что же это значит. Но безусловно, это могло оказаться очень важным. Однако необходимо было найти объяснение, которое бы меня удовлетворило.
И только посреди третьей чашки кофе до меня наконец дошло.
Господи, идиотка! Да ты, похоже, нашла орудие убийства!
Разве такое возможно? — в смятении спрашивала я себя.
— Конечно нет!
Но с другой стороны…
Бога ради, прекрати. Это просто немыслимо. Ты, должно быть, рехнулась!
Да-а? Откуда такая уверенность?
Потому что это нелепо, вот откуда.
Ну а как же ещё это можно объяснить?
Я сняла телефонную трубку.
— Резиденция семьи Корвин, — запыхавшись, ответила Луиза после четвёртого гудка.
— Луиза, это Дезире Шапиро.
Я не рассчитывала, что она обрадуется. И судя по голосу, Луиза не обманула моих ожиданий. Однако ответила вежливо:
— Как поживаете, миссис Шапиро?
— Хорошо, спасибо. Но, кажется, я не во время.
— Нет-нет, что вы! Просто я только что вернулась из рыбного магазина, и едва вставила ключ в замок, как зазвонил телефон. Думала, что не успею добежать.
— Хочу вас кое о чём спросить.
— Да? — с тревогой отозвалась она.
— Помните, вы говорили, что, когда в тот день Кэтрин спустилась вниз, вы собирались прибрать в библиотеке и, побросав всё, ринулись в кухню — что-нибудь ей приготовить?
— Да, конечно.
— Вы не могли бы перечислить все предметы, которые намеревались использовать при уборке, и где именно каждый из них оставили?
В трубке повисло молчание, но уже через несколько секунд Луиза справилась с удивлением:
— Так, дайте подумать… Когда Кэтрин подошла ко мне и сказала, что проголодалась, я ещё даже не вошла в библиотеку. Пылесос я бросила у самой двери, слева. А щётки и тряпки…
Она подробно рассказала, где что оставила, и через несколько минут я повесила трубку, вполне удовлетворённая.
До пульмонолога, лечившего Кэтрин, в выходной день, как я и предполагала. было не добраться. Позвонив к нему в клинику, я наткнулась на телефонную секретарскую службу.
— Будьте любезны, свяжитесь с доктором Паскалем и передайте, что звонила Дезире Шапиро. Мне необходимо поговорить с ним о Кэтрин Корвин. Обязательно скажите, что это срочно и не займёт больше двух минут.
Телефонистка заверила меня, что приложит все усилия.
Следующим в моём списке был сержант Якобович. Тут я тоже ни на что особенно не рассчитывала. Наверняка у Якобовича выходной, а если нет, он где-нибудь на задании. А при моём везении, возможно, даже в отпуске. Когда я закончила набирать номер, то уже почти не сомневалась, что Якобович уехал на год в южные моря, на Гималаи или бог знает куда ещё — и совершенно недосягаем.
Я до того себя убедила, что на миг лишилась дара речи, когда услышала его голос.
— Сержант Якобович? Это Дезире Шапиро.
— Только не говорите, что до сих пор работаете над делом Корвин.
— Угу, работаю.
— Серьёзно? А я думал… Чем могу помочь?
— Хотела попросить, чтобы вы узнали у судмедэксперта, проверял ли он при вскрытии наличие кое-чего.
— О чём вы? — а выслушав ответ, остолбенел: — Шутите?
— Отнюдь.
— Полагаю, вы не скажете, зачем вам нужны эти сведения?
— Конечно, скажу. Как только во всём разберусь.
Он рассмеялся:
— Так и знал, что ничего другого не услышу.
— Э-э… сегодня никак не сумеете мне перезвонить?
Он снова рассмеялся:
— А вам не терпится, верно? Не представляю, как это выяснить, но как только будет результат, сразу же сообщу. Идёт?
Куда денешься?
* * *
Доктор Паскаль позвонил в десять минут седьмого и даже не пытался скрыть раздражение.
— Как я понимаю, вы сгораете от желания со мной поговорить, — насмешливо изрёк он.
— Да. Извините за беспокойство, доктор. Я знаю…
— Оставьте при себе любезности, миссис Шапиро. Я сегодня выступаю на банкете и уде опаздываю. Так что давайте побыстрее, что там у вас.
Я от всей души пожелала ему подавиться цыплёнком под белым соусом. мысленно. Но, будучи изощрённой лицемеркой, вслух проворковала:
— Да-да, конечно, доктор. — Вслед за чем в режиме ускоренной перемотки изложила свой вопрос.
— Хм, в воображении вам не откажешь. Странные вас идеи посещают, — надменно ответствовал доктор. Однако, выдержав паузу, прочистил горло и неохотно добавил: — С другой стороны, здоровье девочки было чрезвычайно хрупким. Так что, полагаю, в её случае возможно, чтобы нечто подобное вызвало острую дыхательную недостаточность.
— Спасибо, доктор. Огромное вам спасибо.
— Но я говорю всего лишь о гипотетической возможности. Надеюсь, вы понимаете.
— О да, разумеется, понимаю. — Это «возможно», пусть даже «гипотетически», меня более чем устраивало.
* * *
Остаток выходных я провела, не сводя глаз с телефона, в надежде получить весточку от Якобовича. Всякий раз, когда чёртов аппарат тренькал, я задыхалась от волнения.
В воскресенье утром позвонила Эллен («Просто так, поздороваться»). Одна её знакомая, которая несколько лет назад перебралась в Таксон, приехала по делам в Нью-Йорк и проведёт с ней день — Эллен сводит её в театр, а потом на ужин в очень модный и дорогой ресторан.
— Так здорово будет пообщаться с Робертой после стольких лет разлуки, — радовалась она. — Прямо жду не дождусь нашей встречи.
Эллен казалась такой весёлой. Мне даже думать не хотелось, какое разочарование ей предстояло, по моим опасениям, пережить.
Через час позвонила моя соседка Барбара — поинтересовалась, не желаю ли я сходить вечерком в кино. Я объявила, что ужинаю у Эллен. (А по-вашему, лучше было сказать, что у меня нет настроения терпеть её придирки и «добрые» советы?)
Затем, незадолго до полудня, настал черёд Джеки. Она интересовалась моим самочувствием. Не сразу до меня дошло, что её забота вызвана нашим разговором о Стюарте. Я заверила, что всё отлично. Мне не терпелось поскорей закончить разговор, и не только потому, что боялась пропустить звонок Франка Якобовича, но и потому, что нелегко болтать о пустяках, когда от волнения места себе не находишь. Однако со стороны Джеки было действительно очень мило проявить такое внимание, и мне не хотелось её обижать (видит бог!), посему я, на свою голову, спросила, как поживает Дервин.
Джеки радостно — и нескончаемо — зачирикала о своём поношенном ухажёре из бридж-клуба, а я вставляла в нужных местах «Здорово», «Отлично», «Какая прелесть» и т. д. и т. п. К счастью, минут через пятнадцать на линии послышался сигнал, и я объяснила подруге, что жду важного звонка из полиции.
— Да мне и самой пора, — сообщила она. — Между прочим, я ещё не обедала! — Судя по тону, виновата в этом была я.
Секундой позже я приветствовала дожидавшегося своей очереди абонента едва слышным «алло», до того в зобу дыхание спёрло.
— Это хто? — раздался в трубке незнакомый старческий голос.
Что ж, по крайней мере от Джеки избавилась.
Я не оставляла надежды на звонок Якобовича до полуночи. Но и потом принимала ванну с открытой дверью — на всякий случай.
В понедельник я едва не била себя по рукам, когда они тянулись к телефонной трубке. Приходилось снова и снова напоминать себе, что нельзя быть такой назойливой, что сержант позвонит сам, как только ему будет что сообщить.
В четверть первого я жевала сандвич прямо на рабочем месте (и мысли не допуская, чтобы отлучиться на обед), когда Якобович наконец-то объявился.
— Только что говорил с медэкспертом. Так вот, по поводу вашего вопроса: нет, как раз этого они не искали. Не видели оснований.
