Достав отмычки, я сказал Рэю:
— Присядь, мне тут потребуется некоторое время.
* * *
Мне потребовался почти час. Я поочередно выдвигал ящик за ящиком, осматривал со всех сторон, перевертывал вверх дном и чуть ли не выворачивал наизнанку. Потом я поднял крышку и, покопавшись внутри, нашел больше секретных отделений, чем рекламных надписей на коробке с «корнфлексом». Все они были пусты за исключением одного. В этом отделении я наткнулся на стопку сохранившихся с викторианских времен порнографических брошюр, в свое время, очевидно, припрятанных каким-нибудь любителем викторианской клубнички. Несколько брошюрок я отдал Рэю, который уже жаловался, что на книжных полках у Флэксфорда нет ничего более занимательного, чем «Становление Голландской республики» Джона Л. Мотли в двух томах.
— Это уже кое-что! — сказал он. — Но могли бы человеческим языком написать, что он делает с этой бабой. А то пока разберешься, всякий интерес пропадает.
Что до меня, то я приступил к хирургическому вскрытию бюро — начал вынимать из тумб внутренние панели. Мне было жаль портить вещь, я знал, что ни за что не поставлю панели назад как следует, но не настолько, чтобы проливать слезы. Наконец я понял, что дальнейшие поиски не имеют смысла. Может быть, в бюро и остались не исследованные мной уголки, но класть туда что-либо — дело хлопотное до невозможности.
Я с ненавистью смотрел на старую развалюху, и мне хотелось вымыть руки. Я представил себе текущую воду, и меня сразу же потянуло в туалет. Изображая там Ниагарский водопад, я разглядывал выложенный плитками пол в ванной. Плитка была старинная, кафельная, размером дюйм на дюйм, в основном белая, но кое-где и бледно-голубая, образующая некий геометрический узор. Внезапно я поймал себя на том, что у меня вот-вот поедет крыша. Я спустил воду, сполоснул руки и за неимением полотенца вытер их о синие форменные штаны. Потом я вытащил дубинку и энергично хлопнул ею по ладони.
Выйдя из ванной, я повернул не направо, а, следуя маршруту Лорена, налево, в спальню. Там я быстро обыскал платяной шкаф. Как и следовало ожидать, там ничего не было, кроме одежды. Я уже собирался уйти, как вдруг краешком глаза заметил какой-то клочок, застрявший между спинкой кровати и стеной. Опустившись на одно колено, я внимательно осмотрел находку, поразмышлял, и то, к каким выводам я пришел, совпадало с некоторыми моими догадками. Не притронувшись к клочку, я пошел в гостиную.
Я уже задвигал в бюро последний ящик, когда Рэй спросил:
— Эй, что это такое — «совокупляться»?
— Это значит «трахаться».
— Так я и подумал. Нет чтобы так и написать.
— Другие времена — другие песни.
— Бред собачий!
Я не стал отрывать Рэя от непристойностей вековой давности. Походив взад-вперед по комнате, я плюхнулся в темно-зеленое кресло, в котором сидел в тот раз перед тем, как приняться за бюро, подвинул под ноги валик, сделал глубокий вдох и попытался снова проникнуться атмосферой квартиры.
"Тебя зовут Дж. Фрэнсис Флэксфорд, — внушал я себе. — На тебе хороший халат, ты удобно устроился в кресле. Вообще-то ты должен быть в театре, но тебе не хочется двигаться. На столике перед тобой выпивка, на коленях — раскрытая книга, во рту дорогая сигара, и ты..."
— Странно! — вырвалось у меня.
— Что странно?
— Тут стояла хрустальная пепельница.
— Этой пепельницей его и кокнули. Ее потом нашли в спальне, — я же говорил тебе! — и забрали как вещественное доказательство.
— Да нет, здесь стояла другая пепельница! На этом вот столике. Думаю, она пара к той, которая является орудием убийства. Зачем им обе пепельницы?
— Почем я знаю.
— Твои коллеги, по-моему, перестарались.
— Берни, нам скоро надо двигать.
— Догадываюсь.
— А ты так и не нашел, чего искал.
— Кое-что я все-таки нашел.
— В бюро?
— Нет, в спальне.
— И что же это?
Я заколебался. Рэй не настаивал на ответе.
— Все равно это не то, что ты искал. Сам-то ты точно знаешь, что искать? Может, я видел это?
— Маловероятно.
— Очень даже вероятно.
— Это синяя шкатулка, — сказал я. — Шкатулка, обтянутая синей кожей.
— Большая? Маленькая?
— Какая разница, Рэй? Либо ты ее видел, либо нет.
— Скажешь тоже! Шкатулка может быть с сигаретную коробку, а может и с дорожный кофр.
— Примерно вот такая. — Я показал руками, потом вспомнил слова Дарлы: — Размером с книгу в твердом переплете. Или побольше — со словарь... О, Господи!
— Что еще?
— Ничего, — сказал я. — Кроме того, что я последний идиот!..
* * *
Через три минуты шкатулка была найдена. Еще пять минут ушло на то, чтобы убедиться, что все другие переплетенные в кожу тома — именно книги, а не что-либо другое. Это был аккуратный деревянный ларец, выполненный в форме книги — «Происхождение видов» Дарвина. В раскрытом виде шкатулка представляла собой не книгу, а ящичек, в котором хранят запонки, заколки для галстуков и прочую мелочь. Однако закрытая, запертая и поставленная на полку, она ничем не отличалась от настоящих книг.
Гунны, разорившие мою квартиру, определенно нашли бы шкатулку. Тряся книги, они увидели бы, что одна не раскрывается, — и дело с концом. Здесь с книгами обошлись по-джентльменски.
— Ну что, откроем?
Я сидел в зеленом кресле со шкатулкой в руках. Рэй стоял позади меня. Я обернулся и многозначительно посмотрел на него:
— Читай свои книжки, а я займусь этой.
— Свои так свои, — сказал Рэй и, усевшись, взялся за брошюры. Я не сводил с него взгляда. Он поднял на меня глаза и снова углубился в разгадку словесной вязи допотопной порнухи.
— Я сейчас, — сказал я. — Естество требует.
Не заходя в туалет, я прошел прямо в спальню, держа шкатулку. Независимо от их формы, домашние ларцы бывают не так просты, как кажется. В иные так же трудно проникнуть, как в надравшуюся нимфоманку. В моей шкатулке оказался комбинационный замочек, спрятанный под кожаным язычком. Он открывался набором определенного трехзначного числа с помощью трех колесиков с десятью делениями. Установишь, к примеру, 777, и милости просим! Такие замочки отмыкают зубилом.
Но я хотел, чтобы шкатулка выглядела нетронутой, как девственница, да и особенно спешить мне было некуда. Я повертел колесики, подцепил здесь, нажал там, и через несколько минут замочек поддался. Я заглянул внутрь и вывалил содержимое шкатулки. Карманы у полицейского френча вместительные и не оттопыривались.
Опорожнив ларец, я отодвинул кровать от стены, совсем немного, дюйма на полтора-два. Небольшой прямоугольник был на месте. Я подковырнул его дубинкой, осторожно взял за края большим и указательным пальцами и положил в заветную шкатулку.
Затем опустил крышку и запер ее на замочек.
На обратном пути в гостиную я помог истории повториться: зашел в туалет и с шумом спустил воду. В гостиной Рэй оторвал глаза от книжки.
— Пронесло со страху?
— Вроде того.
— Мне и самому не по себе. Что скажешь, если мы тронемся?
— Я готов. Шкатулку потом открою.
— Я думал, тебе не терпится заглянуть в нее.
— Ничего, потерплю. Давай сматываться отсюда. А то Лорен нас ждет не дождется. Дадим и ему возможность увидеть, что люди прячут. Я уже догадываюсь, что там внутри.
— И надеешься этим доказать, что не убивал?
— Надеюсь. Кроме того, надеюсь установить личность настоящего убийцы.
Мы последний раз оглядели квартиру: все должно остаться в полном порядке. Внутренние поломки в старинном красавце бюро не были заметны. Нетронутыми, стройными рядами стояли на полках книги. Киршман прилепил на дверь печать, поставил дату и время, расписался. Потом, ухмыльнувшись, взглянул на меня и повернул ключ на полный оборот.
С поворотом ключа последний кирпич лег в здание моей версии.
Когда мы добрались до гнездышка для любовных свиданий Дарлы Сандоваль, Лорен представлял собой жалкое зрелище.
Я отпер замок своим ключом, мы вошли и ударили его со всего размаха дверью. Кто бы мог подумать, что бедняга выберет себе такое место! Он даже застонал от боли. Войдя, Рэй накинулся на своего напарника:
— Тебе что было сказано? Сидеть на диване. А ты?
— Я не знал, что это вы, Рэй.
— Прятаться под дверью... Господи Иисусе!
— Я струхнул, Рэй. Вас долго не было, и я начал беспокоиться.
— Да вот Берни закопался. Искал какую-то шкатулку там, где ее не было. Потеха! Бюро чуть ли не по косточкам разобрал. А она, эта шкатулка, на книжной полке стояла. На положенном то есть месте. Шкатулка по виду — она книга и есть.
— «Похищенное письмо», — буркнул Лорен.
— Чего-чего?
— Это рассказ такой, — вмешался я. — У Эдгара Аллана По. Но ты не точен, Лорен. Если книгу прячешь на книжной полке, то это по рассказу. А мы имеем дело со шкатулкой, сделанной в виде книги.
