– Вот! – Она резко остановилась, и парень налетел на нее, чуть не сбив с ног.
– Прости.
– Ничего. Ты правильно сказал, что тебя уже два человека называли Владимиром Адольфовичем, один из них погиб. Остался второй человек, – Яна снова устремилась в путь.
– Мы что, направляемся к медсестре, которую увезли в припадке истерики? – поинтересовался Илья.
– Совершенно верно, надеюсь, приступ у нее уже закончился.
– А если она меня увидит и он у нее снова повторится? Может, я не пойду?
– Нет уж! Ты нужен мне для безопасности! Я не хочу идти одна. Короче, ты мне нужен как мужчина! – ответила Яна.
– Приятно это слышать, – вздохнул Илья и поспешил за ней. – Ты знаешь, где она живет?
– Да, я узнала, что дорога идет через парк, потом будет какое-то озеро, и напротив огромного дуба с раскрашенным детворой стволом стоит ее дом.
Все оказалось не так гладко, как она предполагала. Парк был очень большой, а вместо озера они увидели какое-то болото, причем зловоние от него распространялось на десятки метров вокруг.
– Ничего себе пейзажик, – протянул Илья, – да и вонь-то какая. Вспомнил! Это же известное Чендурское озеро. Оно наполнено грязью, которую производят микроорганизмы, живущие только в нем. Кстати, Кудрявцев первым обнаружил эту грязь и доказал ее целебные свойства.
– Надеюсь, что нам не придется опробовать грязь на собственной шкуре вместе с ее целебными свойствами, – поморщилась Яна, осторожно ступая по берегу болота или пруда, но никак не озера.
Здесь из-за раскидистых кустов и высоких и густых деревьев всегда царили полумрак и прохлада, которая была бы приятной, если бы не гнилой запах из «чудодейственного» озера.
Яна с Ильей торопились поскорее пройти это гибельное место. Но озеро оказалось еще больше, чем старинный парк.
– Вот ведь попали! Знала бы я, как это далеко, ни за что бы не пошла, – отдышалась наконец Яна, – еще говорят, что здесь напрямую всего ничего, а в объезд час на машине! Идем уже час! Лучше бы ехали, честное слово! – продолжала возмущаться она.
– В этом-то и прелесть прогулки при луне, – усмехнулся Илья.
На поиски раскрашенного дуба они потратили тоже много времени, а когда нашли, удивлению не было предела: рядом с болотом стоял всего один дом, и принадлежал он медсестре Анне Ильиничне.
– Добрались! – вздохнула Яна и оперлась на плечо Ильи. – По-моему, я натерла ногу.
– Это не самое страшное, – ответил Илья.
– Почему ты меня все время подкалываешь? И Евгений туда же.
– Мужчины чувствуют твою феминистскую жилку.
– Я феминистка?! – удивилась Яна.
– Ты просто подавляешь мужчин, сразу давая им понять, что прекрасно обходишься и без них, – пояснил Илья, – но при этом жизнь им отравлять все же успеваешь.
– Я всем хочу помочь, – оправдывалась она.
– Это чувствуется, – ехидно сказал Илья, но его прервал удивленный возглас Анны Ильиничны:
– Вы ко мне?!
– А разве здесь есть еще кто-нибудь? – спросила Яна и тут же предупредила: – Только не падайте в обморок, я опять с тем молодым человеком, на которого вы так странно отреагировали.
Анна Ильинична перевела взгляд на ее спутника и перекрестилась.
– Меня зовут Илья, – сразу же представился он.
– Владимир Адольфович, – гнула свою линию медсестра.
– А мы к вам как раз по этому вопросу, – обрадовалась Яна. – Почему вы все время называете Илью этим именем? Кстати, как вы себя чувствуете?
– Чувствовала я себя неплохо до вашего прихода. А почему его так называю, я лучше покажу. Идемте! – решительно кивнула головой Анна Ильинична и зашагала к своему дому.
Яна понеслась за ней как голодная собака, почувствовавшая сахарную косточку. Она многозначительно косилась на ноги полной женщины, указывая Илье на наконец-таки встреченную ими местную жительницу в резиновых сапогах. Тот только усмехнулся в ответ. Уже в дверях Анна Ильинична обернулась и внимательно посмотрела на Илью:
– Ну заходи, коль ты не призрак!
– Уверяю вас, я из крови и плоти, – заверил ее Илья и, шагнув мимо настороженной хозяйки, вошел в дом.
– Ущипните его, ущипните, – посоветовала ей Яна, следуя за Ильей, – и сразу все страхи пройдут.
– Вы идите на кухню, я туда альбом принесу, – сказала тетя Нюра и захлопнула за ними дверь.
Обстановка в доме медсестры оказалась весьма скромной. Илья с Яной опустились на жесткие стулья и сложили руки на поверхности деревянного стола, словно школьники в первом классе.
– Как здесь можно жить? Так неприятно пахнет, – сказала Яна, не ожидая, что хозяйка ее услышит.
– Ко всему привыкаешь! – ответила тетя Нюра, входя в маленькую кухню и с грохотом бросая на стол толстую обтрепанную книгу, явно старинную. – Самая большая реликвия в моем доме, – пояснила она. – Никогда бы не показала ее вам, если бы не обстоятельства.
– Что это? – поинтересовалась Яна.
– Сейчас увидишь. – Женщина сдула пыль с книги и строго посмотрела на Яну. – Много вас тут охотников за сокровищами ходит.
– В смысле?
– В смысле работники музея, которые искали хоть какую-то информацию об исследователе Кудрявцеве. Хотели создать музей, посвященный ему. Опрашивали всех, кто его видел и общался с ним, и меня в том числе, – с некоторой гордостью пояснила она.
– А вы с ним общались? – переспросила заинтригованная Яна. – И какой он был?
– Какой был? – усмехнулась хозяйка дома и резко выкинула руку вперед, как раньше делали дети в детских пугалках. – Да вот такой! Точь-в-точь! – указала она на Илью.
«Все-таки зря мы пришли, вряд ли чего путного добьемся, бабка-то совсем из ума выжила», – подумала Яна.
– Сами смотрите, – продолжала тетя Нюра, открывая альбом на одной из пожелтевших, пожухлых страниц и указывая коротким пальцем на фотографию.
Яна с Ильей одновременно склонились над альбомом, стукнувшись лбами. Яна увидела на старинной фотографии, черно-кремовой от времени, представительного мужчину с вьющимися волосами и усами, умными и добрыми глазами, в странной одежде с множеством оттопыривающихся карманов.
– Владимир Адольфович Кудрявцев, – гордо сказала хозяйка дома.
Яну поразило не то, что этот добродушный дядька является известным исследователем, и даже не то, что она видит человека, прах которого разнесла одним метким ударом камня. Ее выбило из колеи поразительное сходство этого ученого с Ильей. Словно они были братья-близнецы, но только один из них быстро состарился. Илья тоже молчал, как будто воды в рот набрал. Да и что тут можно сказать? Комментарии были излишни. Неудивительно, что люди, видевшие ученого воочию, смущались и терялись при встрече с Ильей.
– Дело в том, что этот великий человек имел одну странность. Он очень не любил фотографироваться. Путешествуя в молодости по Африке, Владимир Адольфович после общения с колдунами и шаманами проникся философией одного племени. Там ему внушили, что каждая фотография, портрет и прочие изображения человека воруют его жизнь. Владимир Адольфович после этого фактически не фотографировался. Поэтому каждый снимок этого уникального ученого сам по себе уникален тоже! Музейный экземпляр! – похвасталась медсестра.
– Поразительное сходство, – наконец-то обрела дар речи Яна.
– А я о чем? Да я когда увидела этого парня, чуть с ума не сошла! Будто дух великого человека снова воплотился на нашей грешной земле! – Старушка молитвенно сложила руки.
– Боюсь, что воплотился он только во внешнем облике, – наконец-то «разморозился» Илья. – Во всем другом я абсолютно обычен в отличие от этого ученого.
– Если фотографии так редки, почему бы вам действительно не сдать их в музей? – спросила Яна, все еще не в силах оторвать взгляд от старинного фото.
– Ни за что! – почти закричала хозяйка дома. – У нас тут не так давно нашлись «умельцы», которые хотели создать музей Кудрявцева на голом энтузиазме. Ходили по домам, собирали сведения, записи, фотографии, легенды и сказания об этом человеке. И что? А ничего! Мне они сразу не понравились, я и на порог их не пустила, все-таки интуиция меня ни разу в жизни не подводила. Некоторые старые дураки польстились на какие-то копейки, которые те платили за их сведения, причем идиоты отдавали все, что у них было, говоря: «Зачем это нам-то? Жизнь прожили, так и не пригодилось. Не оставишь же эту рухлядь в наследство детям? Уж помирать скоро, хоть новенький телевизор посмотрим на старости лет».
– Ого! Голый энтузиазм! – отметила Яна. – Так они еще и деньги платили за письма, фотографии и документы?
– Платили, хитрецы, поэтому старые люди все им и сплавили. Погнались за длинным рублем. А многие старики, знавшие Владимира Адольфовича лично, уже умерли, и их добро было благополучно складировано на чердаках и в подвалах. Хранимые родителями фотографии неизвестных людей и непонятные записки детям были абсолютно не нужны, и они их даром отдавали этим проходимцам. Я – другое дело, я ни листочка, ни фотографии не показала. Они меня просто-таки пытали и хотели купить, предлагали очень большие деньги, откуда-то узнали, что я была знакома с Владимиром Адольфовичем лично, – раздувалась от собственной значимости Анна Ильинична.
