Не надо, милиция уже здесь. Валяется в коридоре. Скажи, чтобы прислали ОМОН. Скажи, срочно. Сколько их? Черт его знает. Я видел двоих. С ними баба. У одного ружье.
Тем временем воришка, который уже некоторое время назад пришел в себя, воспользовавшись моментом, сбросил с головы полотенце, поднялся на ноги и метнулся к балкону. Дверь открылась так легко, словно петли смазали маслом. Пожарную лестницу он видел, но, чтобы добраться до нее, нужно было перелезть на другой балкон. Карлсоном овладело отчаяние. Он взобрался на тонкие металлические перила и встал во весь рост.
Настя, которая в этот момент вошла в комнату, заметила его через стекло и крикнула:
— Стойте! Вы что?!
Глупец обернулся, посмотрел на нее безумными глазами и прыгнул. На крик Насти в комнату вбежали Юхани, Купцов и доктор. Они высыпали на балкон и молча наблюдали, как воришка в одних трусах спускается по пожарной лестнице вниз.
— Говорил я тебе, не надо было «неотложку» вызывать! — укоризненно сказал Купцов.
В это время из машины «Скорой помощи» вылез здоровенный детина и направился прямиком к пожарной лестнице. Как только ноги воришки коснулись земли, он схватил его за шиворот и, подняв голову, крикнул доктору:
— Я его поймал!
Тот устало махнул рукой и крикнул в ответ:
— У него все равно нет страхового полиса!
— А-а! — разочарованно протянул детина и выпустил жертву. Тот понесся по улице, словно пулька, выпущенная из рогатки.
Все дальнейшее происходило в быстром темпе. Пока доктор переговаривался со своим санитаром, к дому подтянулись омоновцы. У них была туча оружия и, конечно, немалый боевой опыт. Увидев их, Настя потянула Купцова за рубашку в комнату и сказала:
— Быстро ложись в постель, иначе нас всех посадят.
Купцов оказался сообразительным малым, стянул штаны и с быстротой суслика, спасающегося от врагов, юркнул в постель, словно в норку. Проследив за его манипуляциями, Настя стащила с его носа очки, снова выскочила на балкон и истошно завопила:
— Зачем же вы его выпустили, доктор?! Это ведь бандит! Он всех нас держал тут в заложниках!
— Какой бандит? — опешил доктор.
— Который угрожал нам винтовкой! Он же при вас из шкафа выскочил!
Доктор посмотрел на нее мутным взором: он совершенно точно ничего не понимал. Потом заглянул в комнату, увидел лежащего на кровати Купцова с полотенцем на голове и всплеснул руками:
— Черт, я всех вас здесь перепутал.
Когда омоновцы ворвались в квартиру, по очереди перепрыгивая через стонущих милиционеров, доктор неожиданно сказал:
— Ладно, уговорили. Отвезу его в больницу без страхового полиса. Пусть с ним в приемном покое разбираются. — Он снова высунулся на балкон и, засунув пальцы в рот, заливисто свистнул.
Санитар послушно потащил из машины носилки.
— Доктор, по-моему, ему уже лучше, — неуверенно сказала Настя, и тут в комнату ворвались омоновцы.
— Всем руки за голову! — закричала первая «маска». — Лечь на пол!
— Юхани, простите меня! — прошептала Настя, распластавшись на холодном ламинате. — Кажется, я втравила вас в неприятности.
Купцов лежал в кровати неподвижно, изображая беспамятство.
— Я врач «неотложки»! — попытался прояснить свой статус доктор и тут же получил по ребрам.
— Лежите тихо! — приказала Настя.
Судя по топоту, омоновцы обследовали квартиру, после чего вернулись к задержанным.
— Поднимайтесь! — приказали им. — Только без глупостей.
В коридоре снова зашумели, потом в комнату втолкнули санитара.
— Еще один пришел.
Настя непроизвольно посмотрела на часы. Один из омоновцев заметил это и тут же приказал:
— Заприте дверь и стойте тихо. И вы тоже, — бросил он пленникам.
Прошло примерно минуты две, и в замке начал поворачиваться ключ. Затем послышались ругательства, короткие вскрики, и в комнату ввели двух ребят в сине-белых комбинезонах от «КЛС». Ни одного, ни второго Настя ни разу не видела. Конечно, им и в голову не пришло, что «неотложка», милиция и ОМОН сгрудились в интересующей их квартире.
— Мы приехали окна мыть! — возмущались они. — У нас наряд, вот, посмотрите!
— Обыщите их! — взвизгнула Настя, которой страсть как хотелось самой добраться до этих типов. — У них наверняка есть с собой что-нибудь противозаконное.
— Это вы — хозяйка? — грубо спросил один «комбинезон».
— Нет. Я — гостья хозяина.
— А где хозяин?
— Вон он, лежит с разбитой головой. Я пришла в гости, а на нас напал какой-то тип с винтовкой.
— Он выскочил из шкафа в коридоре, — подтвердил окончательно ошалевший доктор.
— Потом прыгнул на соседний балкон, спустился по пожарной лестнице и дал деру, — добавил санитар.
— Вин-тов-ка, — по слогам повторил Юхани и внимательно посмотрел на брошенное оружие, вероятно, пытаясь внедрить поглубже в мозг его название.
В этот момент Купцов застонал и сел на постели.
Окровавленное полотенце свалилось на пол.
— Что здесь происходит? — умирающим голосом спросил он.
— Послушайте, — тут же оживился доктор, — у вас есть страховой полис?
Тут в комнату ввели дрожащую соседку. Она оглядела собравшихся дикими круглыми глазами и сообщила:
— Вот этот здоровый и вот тот в очках глумились над телом. Они его резали ножом и грызли.
— А женщина где была?
— В ногах. — Щеки соседки полыхнули пожаром.
— Она резала и грызла ему ноги?
Та промямлила:
— Я не поняла.
— Тело — это я, — важно заявил Купцов. — И, смею вас заверить, у меня ничего не отгрызено и не отрезано.
* * *
Разбирательство продолжалось несколько часов. Так называемых мойщиков окон из «КЛС» отпустили сразу — у них и в самом деле оказался оформленный по закону наряд на проведение уборочных работ по указанному адресу. «Подстраховались, гады!» — с ненавистью подумала Настя. Оставшиеся в квартире «заложники» хором убеждали омоновцев в том, что преступник сбежал, бросив оружие. Свидетелей было так много и все они были столь единодушны, что дело закончилось простой проверкой документов.
Когда дошли до Юхани, Настя попыталась вмешаться:
— Этот человек приехал к нам в гости из Финляндии.
— Мой документ в гостинице, — важно сообщил Юхани. — Мы можем ехать туда с господами.
— Где ваша одежда? — спросили его.
— Мой одежда есть мой частный собственность, — заявил финн. — Не есть можно ее брать без спросу.
— Посмотрите в кровати и под ней, — велел главный омоновец.
Купцова выпутали из одеяла и водрузили в кресло.
Под подушкой нашли его очки, которые он тотчас же признал своими и водрузил на нос, после чего доктор стал смотреть на него с подозрением. Затем под кроватью обнаружили летний костюм Юхани.
— Не мой вещи, — замотал головой тот.
Настю страшно удивили его слова, потому что именно в этом костюмчике она подобрала его сегодня на автобусной остановке.
— Не мой, — уперся Юхани.
— Финн, говоришь? — переспросил омоновец, листая обнаруженный в пиджаке паспорт. — Не твой, говоришь? А лицо то же самое. Белов Константин Алексеевич. Прописан в матушке-Москве с незапамятных времен, как я погляжу. Откуда же акцент?
— Я хотеть говорить наедине, — заявил Юхани, ни на кого не глядя.
Его вывели в коридор, а Настя под усмехающимися взглядами оставшихся «масок» сделала два шага на цыпочках в ту же сторону.
— Ну, дурил бабе голову, хотел обаять, — журчал, словно родник, Юхани на чистом русском языке. — Бабы, они же все на иностранцев западают. Я уже почти уложил ее в постель, а тут этот придурок с винтовкой!
— Ах ты, змея! — воскликнула Настя, попытавшись прорваться в коридор. Ее не пустили, а мнимый Юхани тут же забился в угол.
Дверь в комнату захлопнули. Настя стала расхаживать туда-сюда и размахивать руками.
— Поверить не могу! — Потом подскочила к Купцову и понизила голос:
— Вот кого нам надо допрашивать, Игорь! А не каких-то там людей из «КЛС». Но зачем этот гад затесался в нашу компанию? И почему не предупредил своих, что Шинкаря не будет? Ведь он же сам играл его роль! А эти типы явились как ни в чем не бывало…
Купцов, знавший слишком мало для того, чтобы строить версии, только качал головой. Все его мысли были направлены на винтовку, которую омоновцы, естественно, собирались забрать с собой.
— Как мне ее жалко, — бормотал он. — При всех своих связях я вряд ли вытащу мою ласточку из этой переделки.
«Меня никто не называет своей ласточкой, — думала Настя, — и не пытается вытащить из переделки». Ей было обидно, грустно и немного страшно. То ли из мужской солидарности, то ли по каким-то своим соображениям, но омоновцы отпустили так называемого Юхани на все четыре стороны. Купцов был слишком опечален расставанием с любимой винтовкой, чтобы преследовать его. А Настя в своем красном белье меньше всего склонна была нестись на улицу. Доктор и санитар уехали, не попрощавшись.
