И открывалась она с помощью все того же брелока.
– Так удобней, не нужно возиться с несколькими ключами. Толик любит, чтобы все было удобно.
За дверью сразу же начинался спуск вниз. Оттуда веяло сыростью и каким-то могильным мраком. Фиму стало трясти уже совсем не по-детски. Да и Тамара Георгиевна несколько утратила свой цветущий вид. Тем не менее именно она первой шагнула по лестнице, ведущей вниз. Дрожа всем телом, Фима последовала за ней. Ничего не скажешь, лестница удобная. Она была снабжена перилами, да еще и огорожена частой сеткой, натянутой до самого потолка.
Так они спустились на один этаж. Следующая дверь представляла из себя уже тамбур, огороженный двумя решетками. Первая открылась, обе женщины оказались внутри и на какое-то время оказались в западне. Вторая решетка не открылась, пока не сработал замок на первой.
– Я уж думала, что мы попались.
– В тюрьмах и на зонах всегда такая пропускная система, – пожала плечами Тамара Георгиевна. – Или ты детективы совсем не смотришь?
Дальше начинался коридор с расположенными вдоль него железными дверями с маленькими зарешеченными окошками.
– Это и есть камеры. В какой-то из них находятся твои друзья. Ищем!
Они стали заглядывать по очереди во все окошки, постукивали, светили фонариком, который Тамара Георгиевна снова извлекла из своего ридикюля. Но камеры были пусты. Все, кроме одной. В этой камере находилось тело молодой женщины, убитой ударом в висок.
– Застывшая уже вся, – произнесла Тамара Георгиевна, с сочувствием разглядывая погибшую. – Совсем озверел, скотина!
– Кто?
– Толик, кто же еще.
– Так вы знаете эту женщину?
– Ну, еще бы! Это его последняя пассия – Елена Прекрасная.
– Та самая, которая крутила любовь с Омаром и подвела вашего мужа под крупный проигрыш в карты?
– Ну, проиграл-то он самостоятельно. Да и насчет измены тут уверенности нет. Но для Толика доказательства чьей-то вины чаще всего бывают и не нужны, ему одного подозрения хватает, чтобы расправиться с человеком.
И оглядев убитую, Тамара Георгиевна заключила:
– По крайней мере, перед смертью она не страдала. Руки-ноги на месте. Глаза, уши, нос тоже. И за то должна быть благодарна судьбе. Отправится в вечность, сохранив свою красоту нетронутой.
И она тяжело вздохнула, явно жалея убитую красавицу.
Фима старалась думать о другом:
– Если Елена тут, то и Омар тоже должен быть тут.
– Вовсе не обязательно.
И все же они осмотрели оставшиеся камеры, но больше никого не обнаружили.
– Придется спуститься еще на ярус ниже.
– А сколько их тут всего?
– Остался только один. Если твоих друзей и там нет, тогда…
Она не договорила, но ее молчание было красноречивей всяких слов.
– Можно будет поискать потом их в морозильной камере или попытаться отыскать топку.
Поняв, что это может значить, Фима без дальнейших уговоров устремилась вниз. Сердце теперь у нее стучало так часто, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди или прямо из горла. Но стоило им оказаться на нижнем ярусе, как сразу стало понятно, тут кто-то есть. Из дальней камеры раздавались стоны.
– Они там! Скорее!
Фима первой подбежала к камере, откуда доносились звуки. Внутри кто-то был. Что-то темное лежало и стонало на полу, пребывая в самом жалком состоянии.
– Надо его освободить! Тамара Георгиевна, где ваш брелок?
– Тут он не поможет.
– Почему?
– Эти камеры открываются только с помощью ключа.
– А у вас… его нет?
Тамара Георгиевна покачала головой:
– Увы, нет.
Это был провал. Полное фиаско. Фима пыталась открыть дверь, дергая ее за ручку, но быстро поняла, что цемент тут слишком хорошего качества, а голыми руками ей прочную сталь не одолеть.
– Тамара Георгиевна, дорогая! – взмолилась девушка. – Придумайте что-нибудь!
Но Тамару Георгиевну не нужно было уговаривать, все это время она светила фонариком во все стороны, словно надеясь найти подсказку. Внезапно лицо ее дрогнуло в улыбке. И она воскликнула:
– Вот это удача!
Наклонившись, женщина подняла с пола ключ.
– Прямо под ногами валялся. Представляешь?!
– Наверное, его потеряли! Хоть бы он только оказался именно от этой двери!
Ключ подошел. Замок открылся. И женщины вбежали в камеру.
– Арсений! Юра! Товарищ Углов!
Но очень быстро Фима поняла, что это не могут быть ее друзья. Для них лежащее тело было слишком увесистым, а для Углова, напротив, слишком мелким. Кто же это такой? Обоюдными усилиями женщинам удалось развернуть лежащего на полу мужчину. И когда Тамара Георгиевна посветила на его лицо фонариком, у Фимы вырвался возглас изумления.
Перед ними лежал Валерий Михайлович собственной персоной, и персона эта была в настоящий момент совсем без сознания.
Какое-то время спасительницы пытались просто растормошить несчастного. Но тот лишь стонал, что внушало определенные надежды, но в сознание не приходил, что пугало. Пощечины, громкие крики и даже духи, используемые за неимением нашатыря, не оказали заметного действия. А затем Валерий Михайлович и вовсе затих.
– Тут нужны меры посерьезней!
А между тем никаких видимых повреждений на теле Валерия Михайловича заметно не было. Видимо, били прицельно и по голове, на которой красовалось несколько солидных ссадин с запекшейся по краям кровью.
– Отойди!
Тамара Георгиевна взяла мужчину под мышки и потащила по каменному полу.
– Помоги мне! – пропыхтела она.
– Вы знаете, кого мы нашли? – спросила у нее Фима, но Тамара Георгиевна не ответила.
– Это хороший человек, – продолжала Фима. – Углов как раз и работал на него.
– Вот как? Уж не Валерий ли ваш Михайлович?
– Он самый.
– Тогда бери его за ноги! – скомандовала Тамара Георгиевна. – Надо его спасать!
– А куда мы его тащим?
– Видишь свет? Туда!
За спиной Тамары Георгиевны и впрямь светилось какое-то пятно.
Вскоре они все трое оказались в весьма странном помещении, где стены, пол и даже потолок были отделаны белым кафелем. Всюду стояли медицинские шкафчики с разложенными в них инструментами. И в отличие от всех прочих помещений подземной тюрьмы, где освещения не было и женщинам приходилось ориентироваться с помощью фонарика, тут под потолком горело сразу несколько лампочек. Свет их был совсем слабый и мерцающий, но все лучше, чем ничего.
– Это что? Больничный бокс?
– Когда как. Иногда больничный, а иногда и пыточный. Всюду кафель, чтобы можно было кровь легко отмыть.
Фиму снова затрясло, и она даже не заметила, как Тамара Георгиевна подтащила пострадавшего к какому-то агрегату, стоящему у стены.
Чем-то щелкнула, что-то включила, потом взглянула на Фиму:
– Освободи ему грудь!
Фима попыталась расстегнуть пуговки рубашки, но они были слишком тугими и никак не поддавались ее дрожащим пальцам. Тогда она просто рванула ворот рубашки, отчего во все стороны посыпались мелкие
