— Бог ты мой, тогда мы имеем дело с настоящим чудовищем.
— С кем есть, с тем и имеем. Но я почти уверен, что мы на правильном пути. Дело за малым — найти хоть какой-то след этого варвара.
Около полуночи телефон снова ожил. Лешка дернулся взять трубку, но я его опередила. Тишина. И сразу затрезвонил его мобильный. “Да, я слушаю”, — каким-то очень низким шепотом ответил он, прикрывая трубку рукой и выскакивая из комнаты. Осторожно придержал за собой дверь и пропал. Только в половине первого он снова замаячил в гостиной, где я сидела, уже еле живая от злости. Ни в какие ворота такое поведение не укладывалось.
— Настена, может, спать будем? — не очень уверенно спросил он.
— Спи. — Я с деланым интересом уставилась в телевизор, где шла трансляция боксерского поединка.
— Кстати, куда опять подевалась Маргарита?
— Господь ее знает. Тебе-то что?
— Да нет, ничего.
Лешка еще немного потоптался на пороге и ушел спать. А меня грызли обида и оскорбленное самолюбие. Ощущать себя женщиной, которой изменяют чуть ли не на глазах, было до головокружения тошно.
Оказывается, это особый статус — женщина, которой изменяют. Ты сразу становишься меньше ростом, у тебя пропадает еще вчера такая отчетливая талия, а спина выгибается вопросительным знаком. Лицо моментально стареет на несколько лет, волосы перестают блестеть и висят паклей. Ты сама себе неприятна. Не спасает ничего. Новые шмотки сидят как на корове седло, ботинки жмут, интеллектуальный уровень падает до отметки легкой дебильности. В голове постоянно крутится одно и то же. Как он мог? Его что-то не устраивает во мне? Я холодна в постели? Я перестала понимать юмор? От моей еды у него началось несварение желудка? Да, я понимаю, Гришка прав, мужчины полигамны и все такое. Но все равно, как он мог?
Когда ночную тишину квартиры варварски нарушил очередной телефонный звонок, я чуть до потолка не подскочила. Это уже слишком. Нет, надо срочно начинать пить валерьянку. Я уже дергаюсь от каждого шороха. Звонил мой мобильный, на табло определителя номера значился “частный вызов”. Это кто же у нас такой законспирированный?
— Алло, алло, да говорите же, я вас слушаю.
— Ну конечно! Конечно, слушаете. Вам, Настя, совершенно невозможно дозвониться! Конечно!
Мои пальцы мгновенно похолодели и выронили трубку. Трясясь дрожью самого крупного калибра, я сползла по стенке на пол и на всякий случай отпихнула телефон ногой как можно дальше от себя. Но случайно задела кнопку громкой связи, и кухню заполнили потусторонние, но очень отчетливые голоса:
— Ах, ну Настя, ну что же вы молчите? Я тебе говорила, Анна, что мы ее напугаем! Ну конечно! Надо же понимание иметь!
Господи, святые угодники, все, сколько вас есть, что же такое творится?
— Настя, пожалуйста, не молчите! Вам плохо?
Я осторожно подползла к телефону и, отключив динамик, еле выдавила из себя:
— Ну конечно…
— Ой, слава богу! Конечно, конечно, мы все понимаем! Это весьма неожиданно, конечно! Но поймите и нас. Нам с вами надо срочно поговорить.
У меня уже был случай, когда я ездила на рандеву с покойной свекровью. Слава богу, в тот раз все объяснилось логично и завершилось счастливо. Но тут покойниц было целых две, и если при жизни девчонки были такими прыткими, то где гарантия, что они забросили дурные привычки после смерти? От таких можно чего угодно ожидать.
— Встретиться? — осторожно спросила я. — Э-э-э, а где?
— Не можем сказать по телефону. Выйдите сейчас в подъезд, выйдите, мы подождем на трубке.
Кое-как собрав себя с пола, я послушно, точно зомби, двинулась к выходу. Открыла дверь, попыталась внимательно осмотреть площадку, но перед глазами все плыло. Как была — босиком, в трусах и в футболке выбралась на лестничный пролет.
— Ну? Вышли? — не унимались призраки.
— Да…
— Ну конечно! А теперь подойдите к батарее между третьим и четвертым этажом. Подошли? За батареей пакет, в нем записка. Больше мы говорить не можем. Прочитаете и поймете, как вам действовать дальше. Вы слышите, Настя?
— Слышу…
— Ну конечно! Замечательно! Тогда до встречи! Конечно! Быстрее возвращайтесь домой, вас никто не должен увидеть! Конечно!
И трубка вполне по-земному запиликала отбой.
Еще плохо соображая, я сунула руку за пыльный рефлектор и нащупала объемный плотный сверток. С трудом вытянув его, неожиданно почувствовала на своем плече жесткую, точно кусок фанеры, руку и услышала чей-то голос.
— Женщина, вам плохо? — спросил меня незнакомый мужчина, поднимавшийся снизу по лестнице.
— А? Что? — Ошарашенная происходящим, я не слыхала его шагов и не сразу поняла, где нахожусь. Но, очнувшись, тут же сориентировалась. Батарея, пакет, мужчина. Мужчина лишний. Надо действовать быстро.
— Что это вы там прячете? — навис надо мной странный полуночник и потянулся к пакету.
Я быстро дернула сверток на себя и попыталась аккуратно обойти мужчину стороной.
— Мне хорошо, я ничего не прячу, — сказала я.
Как бы не так. Он встал поперек лестницы, растопырив руки. Мне никак не удавалось поймать его взгляд. Бросилось в глаза, что он очень высокий и крепкий. И очень страшный. И он сейчас меня убьет.
Собрав всю свою решительность, я поперла на злодея, точно “запорожец” на танк. Мужчина молча полез в карман, и тогда, решив более не медлить, я сомкнула челюсти на его запястье. Возможно, в моем роду были бультерьеры. Мужчина сдавленно охнул и ослабил позиции. Я опрометью кинулась в квартиру. И только закрыв обе двери на все четыре замка и на всякий случай приперев дверь тумбочкой, чуть перевела дух. Лешка спал крепко, мне никто не мешал коротать время наедине с собственным безумием.
Решив, что терять все равно уже нечего, налила вишневого ликера, который всегда ненавидела. С удовольствием отпила. Привычки меняются, никто и ничто не может оставаться неизменным. В висках приятно зашумело. Так, еще сигаретку. И еще немного ликерчика. Сладкая гадость… Засунув окурок в рюмку с недопитым сиропом, пошла умылась. От ледяной воды начал колотить озноб. Закуталась в халат. Он оказался гостевым. От запаха “Флоранс” воротило с души. Долго тошнило в туалете. Когда я снова вошла на кухню, Теодор доедал содержимое пакета. Доллары, которые находились в нем, ему не понравились и, хорошенько пережевав банкноты, свин выплюнул зелень обратно.
— Ах ты, паскуда, — коршуном накинулась я на него.
От испуга он икнул, из розовой пасти на пол выпал кусочек записки. На мокрой бумаге сохранилось всего лишь несколько слов: “.…с попутчиками. Цветочный рынок рядом с площадью Дам, завтра в 19.00. Пожалуйста, соблюдайте инструкции”.
— Ты что наделал? — встряхнула я как следует Теодора и вытолкала негодяя из кухни.
Интересно, где находится площадь Дам? Грешным делом, я и не знала, что в Москве такая есть. Какое романтическое название… Да и то, площадь Женщин звучало бы куда более грубо.
Вытряхнув из пакета остатки денег, я обнаружила там стильный рыжий паричок и паспорт на имя некоей Валентины Петровны Ногиной, 1972 года рождения. Моя ровесница. Да и внешне мы с ней были чем-то похожи. Один и тот же исконно посконный славянский тип лица. Ничего, что намекало бы на благородное происхождение. Нет, ну надо же, как похожа… Стоп! Я всмотрелась внимательнее и поняла, что на фотографии именно я. Паспорт, порядком потертый, принадлежал кому-то другому, а фотография совершенно точно моя. Это моя прическа, мои серьги, мой еле заметный шрам у правого уха — ударилась в детстве, навернувшись с горшка.
В паспорт был вложен билет. Вылет из Шереметьево завтра, точнее уже сегодня утром, рейс СУ-229 Москва—Амстердам. Невероятно интересно! Это я, что ли, лечу? Под чужой фамилией? Обратно через Копенгаген в этот же день, но вечером. В голове моей дым стоял коромыслом. Инструкции, съеденные прожорливым Теодором, увы, ничем не могли мне помочь. А если это ловушка? Господи, Настя, очнись, какая ловушка? Какой, черт возьми, Амстердам? Цветочный рынок рядом с площадью… просто как в фильме про шпионов. И еще парик. Обхохочешься. Да еще звонок с того света. Но я уже успела прийти в себя. Никаких призраков нет и быть не может, это очевидно. Просто девчонки оказались не промах. В огне не горят и в воде не тонут.
И я быстро начала собираться. В аэропорту мне надо быть через три часа. А выбираться из дома уже сейчас. Лучше я приеду раньше и там перекантуюсь на месте.
Глава 12.
А потом они убили его. По-настоящему. И это была твердая пятерка.
В нашем доме есть черный ход, ведущий в подземный гараж. О нем мало кто знает, только жильцы. Да и те никогда им не пользуются. Но на случай экстренной ситуации в каждой квартире имеются ключи. Выход на запасную лестницу идет с общего балкона. Правда, дверь порядком поржавела… Однако предусмотрительно прихваченные молоток и стамеска не понадобились. Дверь легко ответила на легкий поворот ключа и, слегка скрипнув, открыла мне пахнущий плесенью и кошками темный лестничный пролет. Кто-то совсем недавно открывал ее.
