Рэндалл усмехнулся:
— А что ты скажешь о собственной шляпке, моя милая?
— Согласна, что это не лучший предмет моего гардероба, — просто сказала Стелла. — Но это не так уж важно. Где мы можем поговорить?
— Вот здесь, пожалуйста, — промурлыкал Рэндалл, указывая ей путь в библиотеку. — И не стесняясь, выскажи мне все, что ты думаешь о декоре этой комнаты. Не то чтобы твое мнение имело значение, просто мне не хотелось бы, чтобы ты держала это в себе…
— Ну ладно, эта комната не оскорбляет моих эстетических чувств, — слабо улыбнулась Стелла и продолжила несколько смущенно: — Ты, конечно, удивляешься, что могло… Почему я… Короче, зачем я пришла, правда?
— О нет, — заверил ее Рэндалл. — Естественно, ты пришла просить меня что-нибудь сделать. У меня нет особых иллюзий на сей счет, увы…
— Нет, не так. Точнее, не совсем так… Я попробую объяснить.
— Было бы неплохо сперва снять эту шляпку и попробовать обработать носик пудрой, если таковая у тебя под рукой, — заметил Рэндалл.
— Нет, я не стану снимать шляпку. Я зашла на минуту.
— На минуту или на час, я просто неспособен слушать персону, которая совершенно не заботится о том, чтобы ее вид был хоть сколько-нибудь презентабелен, — ледяным тоном заметил Рэндалл.
Стелла густо покраснела, но все же сняла с головы предмет спора и отбросила на диван.
— Ну вот. Ты доволен? Ты ведь всегда ищешь, к чему бы придраться, правда?
— Живу этим! — закивал Рэндалл и обернулся к вошедшему дворецкому: — Подай шерри, Бенсон. Или ты предпочитаешь коктейль, Стелла?
— Спасибо, ничего не буду.
— Неси шерри, Бенсон. И подай прибор для мисс Мэтьюс.
— Нет, нет, я не останусь на ленч, — торопливо сказала Стелла.
— Накрывай, Бенсон… — Рэндалл обернулся к Стелле. — Дорогая, не могла бы ты противоречить мне не на каждом моем слове, а хотя бы через раз? Или, может быть, ты думаешь, что я подсыплю тебе яда в шерри?
— Ах, заткнись! — в сердцах сказала Стелла. — Я уже начала жалеть, что пришла к тебе.
— Ну так зачем же ты пришла? — спросил Рэндалл.
— Ну… Пойми, я пришла к тебе только потому, что не застала Каррингтона. Я… Я насчет денег, которые мне оставил дядя.
— Ну, так что же требуется от меня? Ты же кричала, что не притронешься к ним?
— Я… Я передумала.
— Да, и поскольку ты можешь взять их только в двадцать пять, у тебя еще есть время передумать много раз! — с улыбкой заметил Рэндалл.
— Да… Но в этом-то все и дело…
Тут в комнату вошел Бенсон с шерри, и Стелла осеклась. Когда Бенсон вышел, она продолжила:
— А что, если… Если я подпишу бумагу, в которой обяжусь никогда… никогда не выходить за Дерека Филдинга, что тогда? Смогу ли я взять эти деньги сейчас?
Рэндалл как раз разливал по бокалам шерри и замер с графином в руке:
— Что-о? Ты поссорилась со своим женишком?
— Нет, мы не ссорились, просто я раздумала выходить за него, — коротко ответила Стелла.
Рэндалл продолжил розлив шерри.
— Я так и думал, хотя ни о чем тебя не спрашивал, — заметил он. — Но увы, в жизни не удается получить все, чего хочется. А как ты пришла к этому решению?
— По разным причинам. Прежде всего я поняла, что все-таки не люблю его.
— А во-вторых, ты поняла, что и он не любит тебя, так? Приятно видеть в тебе хоть редкие проблески здравого смысла, милая кузина.
— Ты прав, — сказала Стелла, напряженно пытаясь совладать со своим голосом. — Он думал, что мне достанется в наследство куча денег, а когда увидел, что все не так просто, сразу охладел. Можешь посмеяться надо мной — я не обижусь. Мне самой это кажется забавным. Во всяком случае, убиваться я не стану.
— Действительно, чего ради? — сказал Рэндалл, подавая ей бокал шерри. — Но все же ты ждешь от меня слов утешения?
— Нет. Я пришла сюда не для разговоров о Дереке и всем этом. Я просто ставлю тебя в известность, что помолвка разорвана, и хочу узнать насчет моих денег.
— Когда тебе исполнится двадцать пять — пожалуйста, получи.
— Все дело в том, что мне они нужны сейчас, — призналась Стелла.
— С чего это вдруг?
— Я попала в чертовски трудное положение и собираюсь снимать квартиру в Лондоне вместе с одной подружкой, моей бывшей одноклассницей. Пока я стану хоть как-то зарабатывать — может быть, кройкой и шитьем? — мне надо на что-то жить. Мама говорит, что никак не может увеличить сумму на мое содержание, и к тому же она резко против этой задумки. Конечно, я понимаю, что завещание есть завещание, но все-таки мне казалось, что если я подпишу такое обязательство, то…
— Насколько я знаю — нет.
— Но почему же? Ведь я не собираюсь расходовать сам капитал, мне нужны только проценты с него…
— Милое дитя, я повторяю, только по достижении двадцати пяти лет.
Стелла поставила свой стакан и поднялась.
— Спасибо, — сухо сказала она. — Большое спасибо. Я так и думала, что зря иду к тебе. Так и думала, что ты начнешь запираться. Но мне казалось, что раз ты унаследовал почти все, то мог бы помочь и мне получить эти дохлые две тысячи…
— Милая кузина, — сказал Рэндалл, — до официального вступления завещания в силу у меня нет ни гроша наследства. То же самое и у тебя. Но после его утверждения я отдам свою часть — кому-нибудь, просто из милости.
Стелла вытаращилась на него:
— Не верю я тебе… Что за чушь?!
— Я и не надеялся, что ты мне поверишь, — мягко засмеялся Рэндалл.
— Но в чем смысл? — ошарашенно повторила Стелла.
Он пожал плечами.
— Видишь ли, я и так уже имею достаточно для… гм!.. удовлетворения своих скромных потребностей.
— Ты или свихнулся, или что-то задумал недоброе, — сказала Стелла убежденно. — В жизни не слышала о таком безумии — отдать такое состояние!
— Вот именно, мне давно хотелось сделать что-нибудь совершенно оригинальное, — с легким сарказмом кивнул Рэндалл. — Выпей еще шерри.
— Нет, спасибо, — она помотала головой. — И все же ты это вряд ли сделаешь, даже если ради красивого жеста. Или ты тем самым хочешь отмести от себя подозрения, будто ты убил дядю из-за наследства?
— По-моему, такие причудливые идеи могли родиться только у членов нашего многоуважаемого семейства, — усмехнулся Рэндалл.
— Сдается мне, ты знаешь что-то такое о смерти дяди, чего не знает никто из нас, — продолжала Стелла.
— Тогда еще раз повторю тебе, что не имею к его смерти никакого касательства, поскольку в последний раз видел его двенадцатого мая.
— Да, да. Но я не об этом. Я не вижу, как бы ты мог это сделать. А что думает по этому поводу полиция?
— Они тоже этого не видят. И суперинтенданта Ханнасайда это очень огорчает.
— Как ты думаешь, они найдут убийцу?
— А почему ты спрашиваешь об этом меня?
— Ты ведь что-то знаешь! И не пытайся убедить меня в обратном. Я уверена, что ты скрываешь какую-то тайну, какой-то ключ к разгадке. Ты ведь что-то искал там, в комнате у дяди?
— Да. Но я не нашел, — невозмутимо ответил Рэндалл.
— А что именно?
— Не знаю точно.
— Как так — не знаю?
— Я искал что-нибудь, что могло содержать яд. Но теперь вижу, что это была пустая надежда.
— Но я тебе все-таки не могу поверить… — пробормотала Стелла.
— Ладно, тогда давай сменим тему разговора. Эти дискуссии по поводу смерти дяди мне порядком поднадоели.
— Рамболд считает, что дело рухнет за недостаточностью улик.
— Он, вероятно, прав. Он продолжает утешать моих тетушек в минуты их гневных вспышек?
— Да, и ему удается их усмирять, — улыбнулась Стелла. — Не надо бросаться на него, Рэндалл. Он очень порядочный человек.
— Я отношусь к нему с величайшим уважением! — воскликнул Рэндалл.
— То есть это значит — безо всякого уважения?
— Почему ты так поняла мой ответ, просто выше моего разумения, моя милая.
— Да потому, что о ком бы ты ни сказал что-нибудь хорошее, всегда это бывает с двойным дном и означает совершенно обратное.
— О нет, это правило работает, только если я говорю о моих родственничках или других лицах с поврежденным интеллектом, — заметил Рэндалл. — Я уважаю мозги, да и душу тоже, поверь мне.
— Огромное спасибо, — с иронией сказала Стелла. — Надо полагать, я тоже вхожу в эту категорию?
— О нет, не совсем. Несколько раз я своими глазами видел, что ты пытаешься подумать, прежде чем сказать что-нибудь. Временами у тебя даже появляются признаки логического мышления. Правда, в подростковом возрасте этого у тебя не наблюдалось, но с того времени ты сделала заметные успехи.
— Благодарю за комплимент. Но с чего это ты заинтересовался моими успехами? Можно подумать, что весь последний год ты приезжал в «Тополя», чтобы поглядеть на меня…
— Ну не на маму же, действительно!
Стелла удивленно заморгала.
