Надо же как-то сплачивать коллектив.
— Ой, нет-нет, — рассмеялась моя собеседница, — это не про Иртеньева. Он думает, что как только все передружатся, сразу начнут строить против него заговоры и козни. Так что мы стараемся особо не общаться. Но с Полиной мы действительно были близки, насколько это возможно в таких условиях.
— Понятно. Втихаря перебрасывались записочками?
— Наши столы стояли рядом, и мы часто работали над одним проектом, так что знали друг о друге чуть больше остальных.
— А парня ее вы знали?
— Алексея? Да практически нет. Пару раз он заезжал за ней в бюро после работы. Я о нем мало знаю. Вроде у него своя компания и он занимается логистикой. Матери нет. Отец тоже умер, отравившись грибами. Он заядлый грибник был. Сестра еще есть — тоже вроде бизнесом занимается. Они очень переживали — отец умер совсем недавно.
Я решила действовать в лоб:
— Тогда расскажите мне о той туманной истории, когда Полину обвинили в том, что она поставила на объект левую мебель, выдав ее за итальянскую.
Мария усмехнулась, отведя взгляд:
— И об этом знаете?
— Знаю. И меня интересует вот что: почему после такого заметного проступка, по сути преступления, ее не уволили?
Мария промолчала, очевидно пытаясь сообразить, можно ли выдавать мне все, как есть.
— Я вам помогу. Наверное, Полина этого не делала, так?
Мария кивнула, закрыв глаза:
— Не делала, конечно. Она была очень порядочным человеком. Но я не могу сказать вам, кто за этим стоит…
— И не надо ничего говорить. Просто кивайте. Это Иртеньев, так?
Мария, помедлив, кивнула. Я продолжила:
— Он годами обманывал своих заказчиков. Не всех, наверное, но многих. Тех, кто не особо разбирался в интерьере и кому достаточно было просто сказать: «Это диван прямиком с лучшей итальянской фабрики». Но что-то пошло не по плану. Заказчик оказался не дурак и каким-то образом догадался, что перед ним не продукция именитого бренда, а подделка под него.
— Заказчик заказал экспертизу, — тихо прошептала Мария.
На пороге кухни вновь возник растрепанный светловолосый мальчик. Он хотел что-то спросить, но, увидев огорченное лицо матери, просто подошел и прижался к ней. Мария погладила его по голове и снова отослала в комнату. Мальчик, оглядываясь на меня, вышел, и через минуту возня и смех в дальней комнате возобновились. Мария же продолжала сидеть, глядя в одну точку.
— Полина не была в курсе аферы, так?
Кивок.
— Она узнала об этом тогда, когда разозленный заказчик позвонил ей и обвинил в подлоге.
Кивок.
— Она стала выяснять, откуда мебель, так?
— Мебель из Италии всегда шла через Иртеньева. У него налажены контакты с несколькими производителями. Многим крутым заказчикам действительно приезжают диваны из Милана. Полина просто искала в каталоге подходящие модели для своих клиентов и отдавала запрос Иртеньеву, а тот сам оформлял заказ. Мы все так делаем.
— Как же дела обстояли тогда, когда Иртеньеву хотелось «нагреть» клиента?
Мария завернулась плотнее в кардиган, словно ей мгновенно стало холодно.
— У него есть человек где-то. У него мастерская…
— Дайте угадаю — на улице Инженерной…
— Я точно не знаю. Я никогда его не видела. Да и вообще об этой ситуации все знают только понаслышке. Никто вам никаких доказательств не представит. Никто Иртеньева за руку не ловил — он очень осторожен. Просто шила в мешке не утаишь, да и Полина накопала немного. Остальные в принципе понимают, что творится — все-таки люди грамотные, и подделку от оригинала отличить могут, но в детали не вдаются. Нам всем в этом городе еще работать, а у Иртеньева связи на самом верху.
— Все молчат из страха, — констатировала я.
— А вы как думаете? Только, пожалуйста, не говорите Роману, что это я сказала, — попросила Мария.
— Не беспокойтесь. Пока это только разговор. Если дело дойдет до обвинения, нам потребуются доказательства. А их собрать — уже наше дело. Слухи — это не доказательство. Вы мне скажите: Полина говорила о каких-то конкретных деталях, которые ей удалось узнать?
— Однажды она сказала, что подслушала разговор Иртеньева по телефону. Он вышел из здания и говорил на улице, она вышла на обед. Он сказал кому-то: «Если Чехов со всем разберется, будет неплохо». Это все.
— Вы понимаете, о ком или о чем шла речь?
— Понятия не имею. Даже не знаю, имело ли все это отношение к ситуации с мебелью. Но Полина просила меня запомнить этот разговор. Мне кажется, она подозревала, что случится что-то нехорошее, и хотела, чтобы я рассказала об этом кому-нибудь… вроде вас…
— Так Полину Иртеньев не уволил из страха, что она расскажет полиции? Простите, но это как-то нелогично.
— Иртеньев посулил ей что-то. Точно не знаю что. Он постарался замять это дело так, чтобы остальные сотрудники не узнали деталей, но слухами земля полнится. От заказчика щедро откупились и привезли ему настоящую мебель. А Полина осталась работать.
Провожая меня, Мария вышла в коридор. Я невольно остановила взгляд на обшарпанной обстановке, и от нее это не укрылось.
— Это съемная квартира, — сказала она, явно испытывая неловкость за потрепанный вид своего жилья, — на новый дом мы с мужем пока не заработали.
Две светлые головки выглянули из-за угла. У одного мальчика на щеке алела длинная царапина. Я подумала, что пока эти шаловливые обезьянки не вырастут, Мария с мужем не будут торопиться с покупкой дома.
* * *
Морошин пришел не один. С тортом.
Пока я разрезала на аккуратные куски фирменный «Панчо» из кафе «Турандот» и недоумевала, откуда он узнал, что это мой любимый десерт, Лев Марсович достал из папки блокнот и ручку.
— Итак, что мы в сумме имеем? — пробормотал он. — Для начала неплохо бы обзавестись подозреваемыми.
Я присела напротив, поставив блюдо с порезанным тортом посередине, после чего положила себе на тарелочку один кусок и облизала пальцы, испачканные кремом. Морошин, в отличие от меня, воспользовался вилкой и ножом, чтобы переложить себе один из кусочков.
— Подозреваемый пока у меня один и довольно четкий — Иртеньев, — ответила я.
— Да, фигура вырисовывается крайне непривлекательная. Но мотив? То, что он мошенник и просто отвратительный тип, делает его всего лишь мошенником и отвратительным типом, но не убийцей.
— Возможно, он хотел скрыть свои грязные делишки и сохранить репутацию, — возразила я. — Кто бы у него заказал разработку интерьера после такого скандала? Поэтому он, во-первых, заткнул рот заказчику, выплатив ему деньги и, уверена, накинув сверху в тройном размере. А во-вторых, каким-то образом укротил Полину. Деньги, шантаж, угрозы — что угодно. Но она была слишком правильной
