– Он, кстати, сто раз уже звонил моему начальнику. Сказал, что вы опасная психопатка, по вам плачет психиатрический институт имени Сербского, куда он собирается вас упрятать. Экспертиза покажет, что вас надо держать до конца жизни в смирительной рубашке и нельзя верить ни одному вашему слову. Но дело не в этом. После вашего вчерашнего звонка я переговорил с медэкспертом. И мы пришли к заключению, что вы абсолютно правы. Сейчас готовится новое медицинское заключение, в котором будет указано, что предположительное время смерти приходится на отрезок от одиннадцати вечера до часу ночи. И что в итоге мы имеем?
– Что?
– Ваши показания, даже если они правдивы, перестают быть актуальными. Вы утверждаете, что Назаров появился у вас примерно в половине двенадцатого, а путь от гостиницы до вашего дома проделал пешком. Однако алиби на момент совершения преступления у него по-прежнему нет.
– Интересно, как он мог за такой короткий отрезок времени убить Викторию и добраться до моего дома?
– На такси.
– Но у него не было денег даже на метро! – воскликнула Пульхерия.
– Он вам так сказал, а проверить это не представляется возможным.
Пульхерия слушала Штыкина, и ей казалось, что все вокруг рушится.
– Мне очень жаль. Вы сделали, что могли, но есть еще кое-что, что нам нужно обсудить. Как я понимаю, весь ход процесса теперь зависит от вас. У вас два пути. Рассмотрим первый. Вы продолжаете настаивать на своей версии событий. Вам никто не может это запретить. Но мой долг предупредить о том, с чем вы столкнетесь на этом пути. Вы и Катя будете основными свидетелями защиты. Не думаю, что господин Гранидин отнесется с безразличием к тому, что его единственная внучка примет участие в судебном разбирательстве. Врачи с помощью его денег непременно докажут суду, насколько губительно воздействие всего этого на здоровье ребенка. К тому же в тот злополучный вечер она была больна, что сводит на нет все ее свидетельства.
– Но, Игорь Петрович, вы же сами с ней разговаривали и убедились – я не обманывала вас, – возмутилась Пульхерия.
– Моя личная симпатия к вам судом в расчет приниматься не будет.
– Вы поверили только потому, что симпатизируете мне?
– Нет, вы неправильно меня поняли. Из симпатии к вам я мягко говорю. На деле все будет так: ваша домработница уже рассказала о Кате Гранидину. Дедушка по-свойски поговорит с внучкой и на суде она откажется от своих слов, скажет, что ничего не помнит. Душа ребенка, как известно, податлива, пластилин, лепи что хочешь.
– Вы должны были по всей форме зафиксировать ее показания, – сердито сказала Пуля.
Штыкин тяжело вздохнул и с укоризной взглянул на нее:
– Вы мою историю знаете. Я не хочу вновь терять работу и ставить жирный крест на своей карьере даже из братской любви и уважения к вам.
– Я все скажу на суде, – упрямо настаивала Пульхерия.
– Ваше красноречие и остроумие на суд не произведут никакого впечатления, не думаю, что вам удастся убедить его в правдивости ваших слов. А уж Александр Николаевич постарается сделать все, чтобы дискредитировать вас. И, зная его мстительный характер, думаю, на этом он не успокоится. Так как причин лгать у Галины Матвеевны уже не будет, она заявит на суде, что застала вас с Никитой. Полагаю, красок при этом не пожалеет. Станет понятно, что вы безумно любите своего бывшего мужа и стараетесь спасти его любой ценой. А прокурор всех убедит в том, что Никита заявился к вам сразу после убийства ради алиби и что между вами не исключен сговор. Из свидетельницы вы плавно превращаетесь в соучастницу. Итак, вы идете до конца, прощаетесь с Германом Александровичем и со своим обеспеченным будущим. Но есть и другой путь. В этом случае все просто: вы оставляете все, как есть. Против вас не выдвинут никаких обвинений, институт имени Сербского без вас отдыхает, Александр Николаевич готов простить вам вашу горячность и даже позволить Герману жениться на вас. Он просил также передать, что, если вы пожелаете, после свадьбы можете покинуть с мужем страну и уехать, к примеру, в Англию или Скандинавские страны, не исключена и Америка. Он на первых порах готов оказать материальную поддержку.
– И это мне говорите вы? Штыкин, я вас не узнаю! – с горечью воскликнула Пульхерия.
– Мое начальство и Гранидин просили меня выступить в качестве миротворца. Я изложил вам только то, что они поручили мне сказать. Влиять на ваше решение я не собираюсь.
– Можете не оправдываться. Но вы забыли о третьем пути развития событий.
– Разве есть третий путь? – скептически усмехнулся следователь.
– Да. Найти настоящего убийцу.
– Как я и предполагал, вы на этом не остановитесь.
– Если вы бездействуете, его найду я.
– Вы в своем репертуаре, Пульхерия Афанасьевна. Не устаю вами восхищаться. Так каков будет ваш ответ?
– Во всяком случае, признаваться в поражении я не собираюсь.
– Представляю реакцию Гранидина, – с улыбкой сказал Штыкин. И уже без улыбки тихо добавил: – А уж реакцию своего начальника даже представить боюсь.
Глава 22
Неожиданная помощь
После ухода Штыкина Пульхерия позвонила Марине и рассказала ей о своем разговоре с ним.
– Да, подруга, положению твоему не позавидуешь. Плюнь на всех этих мужиков, поезжай ко мне на дачу или на дачу своих родителей, уйди в подполье на полгодика, авось этот нарыв без тебя сам рассосется, – предложила она.
– Нет, не рассосется. Нужны радикальные меры, иначе Назарову крышка.
– Вот его спасать ни за что бы не стала. Очень хорошо помню, как ты целыми днями рыдала по нему, рвала свое сердце.
– Не надо, не напоминай, – взмолилась Пульхерия, – я все равно его в беде не брошу. Вот вытащу из дерьма, отмою и тогда дам хорошего пенделя под зад.
– Этот план мне нравится, – рассмеялась Марина. – А реальные пути его осуществления у тебя имеются?
– Пока нет, но есть своя версия убийства. Виктория была уверена, что папаша Гранде согласится на их брак с Гришенькой. Вот я и хочу выяснить, что лежало в основе ее уверенности.
– Мисс Марпл и Эркюль Пуаро, раскрывающие любое самое запутанное преступление – выдумка Агаты Кристи. Хорошо загадывать загадку, заранее зная ответ. В жизни поиски убийц даже милиции не всегда под силу. Штыкин умный и серьезный следователь. У него ясная голова и то он с этой задачей не справился, а ты собираешься ему нос утереть. Не слишком много на себя берешь? – попыталась охладить детективный пыл Пульхерии Марина.
– Это от безысходности. Я просто обязана развязать этот узел. Только найдя настоящего убийцу, я смогу помочь Никите и спасу свою репутацию.
– Ну мечтай, мечтай, – усмехнулась подруга.
– Раз ты в меня не веришь, я больше не буду тебе звонить, – разозлилась Пуля. – Меня просто бесит ваша пассивность.
– Кого ты имеешь в виду?
– Да всех вас: тебя, Никиту, Штыкина. Никита столкнулся с трудностями и, как щенок, опрокинулся навзничь – делайте что хотите, только не трогайте меня. Штыкин начальства испугался. Герман вообще от ревности потерял ориентацию во времени и пространстве.
– Ты забыла обо мне, – напомнила Марина.
– Мне от тебя нужны только моральная поддержка и дельный совет. Ни того ни другого я пока не получила.
– Зато пар выпустила. Советую поговорить с Гришенькой. Мне кажется, он знает больше, чем тебе рассказал. Хочешь, составлю компанию?
– Нет, при свидетелях он откровенничать не станет.
С Гришенькой они встретились в небольшом уютном кафе на площади Восстания. К ее удивлению, он охотно согласился на встречу, не кривлялся, не ломался и не набивал себе цену.
– Ну, Пульхерия, поздравляю, у нас ты числишься умалишенной, причем твоя форма сумасшествия является особо опасной для окружающих.
– Что же ты меня не боишься? Не дай бог папочка узнает.
– Да-а, мне уж точно не поздоровится, пару лет домашнего ареста впаяет обязательно. А плевать! Обожаю его злить. Учти, я твой поклонник, хранящий верность до гробовой доски.
– Как-то уж очень пафосно, наводит на мысль о неискренности.
– Зря ты мне не веришь. Другой бы на моем месте даже разговаривать с тобой не стал.
– Мне очень жаль, что так получилось. Я не хотела посягать на твое алиби.
– Просто взяла и угробила его, да? Разведка донесла, что ты собираешься в суде трясти нашим грязным бельем. Молодец, я бы не отважился. Эх, была бы ты лет на десять моложе, я бы на тебе женился не задумываясь. Просто чтобы досадить папаше.
– Женись на горничной, – предложила Пуля с усмешкой.
– Такой брак папуля расстроит за пять минут, а об тебя зубы обломает.
– Ты меня переоцениваешь, малыш, не такая уж я железная.
– Ты настоящая женщина, порядочная и честная, единственная, кто посмел возразить моему отцу, ради достижения справедливости не побоялась разрушить свой брак. Богиня, я пред тобой преклоняюсь.
Гриша встал, перегнулся через стол и церемонно поцеловал ей руку.
