Ознакомительная версия.
– Хозяйка спит до девяти, – когда-то откровенничала няня с Валечкой, – ей на работу к одиннадцати, а Настена в полвосьмого вскакивает. Я тихонько вхожу, и в детскую.
Уходила Аглая в одиннадцать вечера. Сильвия Яновна возвращалась домой в десять, и няня подавала ей ужин.
Но теперь Аглая приходила без четверти одиннадцать, а уходила сразу после того, как Сильвия поднималась в квартиру. Но самым странным, конечно, было то, что к больной девочке ни разу не приехал врач.
Недели через две после разговора Вали с Сильвией Яновной Мамаева, как всегда, вернувшись домой около одиннадцати, поднялась наверх. Но Аглая не спустилась, она вообще не появилась в тот вечер в подъезде! Примерно через час после прихода Сильвии Яновны к ней заявилась милиция, а потом приехала «Скорая помощь».
Валентина вся извелась, теряясь в догадках. Но потом к ней пришел мент, и Валя чуть не умерла, узнав правду. Оказывается, Настену похитили. Якобы в тот страшный день в квартиру позвонила служащая прачечной «Кристалл». Няня знала, что должны приехать за бельем, и беспрепятственно впустила женщину в квартиру. Больше девушка ничего не помнила, ее оглушили и крепко связали. А Настену, очевидно усыпленную, сунули в фирменный мешок с надписью «Кристалл», забросали сверху грязными простынями и вынесли из дома. Жильцы «Голубых просторов» пользуются этой прачечной, и служащие «Кристалла» не вызывают никакого удивления ни у лифтеров, ни у охраны.
Сильвия Яновна побоялась сообщить в милицию. Похититель позвонил матери на работу и велел:
– Хочешь увидеть дочь – не смей бегать в отделение. С тебя триста тысяч баксов. Даю две недели. Не соберешь деньги – пеняй на себя. За квартирой следят, жди нашего звонка, увидим ментов – ребенку кирдык придет.
Испуганная Сильвия Яновна сделала ужасную глупость: она послушалась киднепера и стала искать деньги. Аглае было велено сидеть весь день у телефона. Спустя четырнадцать дней негодяй сообщил адрес, куда следовало принести валюту.
Сильвия Яновна поехала на указанную улицу одна. Вернулась она без Настены и без денег. Встреча была назначена в каком-то сарае, идти к которому нужно было через гаражи. Когда Сильвия Яновна поравнялась с одним из боксов, двери распахнулись, вылетел человек, отнял чемоданчик…
Сами понимаете, в каком состоянии мать вернулась домой. Не сумев сдержаться, она налетела на рыдающую Аглаю.
– Это ты виновата!
Няня продолжала судорожно плакать. Сильвию Яновну понесло, она схватила девушку за плечи и заорала:
– Сволочь! Закончишь дни на зоне! Как я сразу не сообразила, что ты с преступниками заодно! Впустила их в дом, отдала ребенка!
Аглая только заливалась слезами, пытаясь вырваться из рук хозяйки. Но Сильвия Яновна от гнева стала во много раз сильней, наконец она отбросила бьющуюся в истерике няню, тщательно заперла входную дверь, демонстративно, на глазах Аглаи, опустила ключ в карман и пошла вызывать милицию. Через час прибыли стражи порядка. Аглая заперлась в ванной и не издавала ни звука. Посовещавшись между собой и получив согласие хозяйки, менты выбили дверь и обнаружили няню… висящей на трубе. Девушка покончила с собой – никакой записки она не оставила.
На следующий день Сильвия Яновна съехала из квартиры, апартаменты она выставила на продажу, но люди не спешат приобретать это жилье. Каким-то образом все покупатели узнают, что здесь произошло самоубийство, и шарахаются прочь.
– И где сейчас Сильвия Яновна? – тихо спросила я.
– Понятия не имею, – пожала плечами Валя, – живет где-то, только она ничего не взяла, ни мебель, ни вещи. Ну да денег много, небось новое себе купила. Борис вот все унес: дубленку Аглаи, сапоги, сумку…
– Кто такой Борис?
– А муж Аглаи, – пояснила Валя, – хороший такой паренек, вечерами за ней частенько приходил, наверх, к хозяйке, не поднимался, тут ждал, я его чаем угощала. Представь, вскоре после того как Аглая руки на себя наложила, я на этого Бориса возле своего дома, в Ясеневе, налетела. Оказывается, мы с ним соседи, живем в двух шагах друг от друга, он в доме, где аптека, а я в том, где супермаркет.
Валя остановилась поболтать с парнем.
– Ты, Боря, подай в суд на Сильвию Яновну, – посоветовала Валентина, – ясно же, что Аглая ни при чем! А в кодексе есть такая статья: доведение до самоубийства. Тебе деньги заплатят, за ущерб.
– Думаешь, заплатят? – мрачно спросил Борис.
– Конечно! – воскликнула Валя. – Знаешь, сколько с Сильвии Яновны содрать можно! Она тугрики не считает, как мы, требуй миллион компенсации, глядишь, дадут! Говорят, она за Настену миллион долларов выкупа несла.
– Так уж и миллион? – проронил Борис и, забыв попрощаться, быстрым шагом рванул к метро.
Я почувствовала, как между лопаток побежал холодок.
– Дайте мне адрес Бориса.
– Я не знаю, – ответила Валентина.
– Только что же говорили, будто рядом живете!
– Верно, он мне дом показал, а про квартиру ничего не сказал.
– Тогда объясните, как до места добираться.
– От метро «Ясенево» на маршрутке до остановки «Супермаркет», – затараторила Валя, – как выйдешь, прямо башня стоит, девятиэтажка, внизу аптека, там он и живет!
Я попрощалась с болтливой консьержкой и выскочила на улицу.
До нужного места я добралась без приключений. На улице уже стемнело, холод стоял страшный, поэтому рассчитывать на то, что около подъезда окажется парочка словоохотливых старушек с вязанием в руках, не приходилось.
В подъезде не оказалось консьержки. Поколебавшись секунду, я позвонила в дверь первой квартиры.
– Вам кого? – просипел кто-то из-за двери.
– Борис тут живет?
– Ступай себе, нет таких.
– А не знаете, в какой квартире живет Борис, он вдовец, его жена, Аглая, повесилась.
– Иди на… – посоветовал голос.
Я вздохнула и позвонила в следующую квартиру. Там разговаривали намного вежливее, но тоже ни о каком Борисе слыхом не слыхивали.
Поразмыслив, я поднялась на лифте под крышу и пошла вниз, методично названивая в квартиры. Удача улыбнулась мне на шестом этаже. Хорошенькая девушка ткнула пальцем в сторону двери, обитой жутким зелено-желтым дерматином.
– Боря там проживает, а он вам зачем?
На ум не пришло ничего оригинального.
– Страховая компания «Феникс», у него полис заканчивается!
– Скажите пожалуйста, голытьбой выглядит, а туда же! Страховаться решил, – пропела девушка. – Вы хоть у него были? Мебель – дрова, занавески – рвань! Смотрите, надует он вас.
– Каким это образом? – поддержала я разговор.
– Да просто, – пожала плечами соседка, – небось набрехал вам, что у него евроремонт и золотой унитаз. А потом подожжет квартиру и с вас денежки потребует.
В мозгу закопошилось какое-то воспоминание, что-то связанное со сгоревшей квартирой и страховым полисом, но я быстренько прогнала посторонние мысли и поинтересовалась:
– А он способен на такой поступок?
Девица закашлялась:
– Наш Боречка за две копейки маму родную удавит! Когда на благоустройство двора по сто рублей с квартиры собирали, знаете, что он сказал?
– Откуда бы!
– «Я через двор не хожу», – засмеялась соседка, – так и не дал, жадина! А Аглая его тоже штучка с ручкой была, хотя о покойниках плохо не говорят, но она – врунья…
Тут загрохотал лифт, и девушка, не закончив фразу, захлопнула дверь. Из кабины шагнул парень, одетый в черную дубленку и огромную лохматую шапку. Мрачно глянув на меня, он начал всовывать ключ в замочную скважину.
– Вы Борис? – обрадовалась я.
– Ну?
– Можно к вам зайти?
– Зачем?
– Я из милиции.
Неожиданно парень изменился в лице.
– Откуда?
Поняв, что он испугался, я быстро сказала:
– Вернее, не совсем из милиции, то есть вовсе даже не оттуда… я – частный детектив.
– Кто? – вытаращил глаза Борис.
– Такой человек, который расследует преступления за деньги.
– Какие преступления?
– Ну, всякие.
– И при чем тут я?
– Ваша жена работала у Сильвии Яновны, именно Аглая впустила в дом служащую «Кристалла», которая украла Настену…
Борис тревожно глянул в сторону двери, за которой спешно исчезла не любившая его соседка, и тихо сказал:
– Не надо на лестнице орать, идите в квартиру.
Если бы я не знала, что парень вдовец, то подумала бы, будто в доме есть хозяйка. Чисто убранная комната, служащая здесь и спальней, и гостиной, выглядела так, словно ее пять минут назад тщательно убрали. На ковре, покрывавшем софу, не было ни пылинки, а на спинки кресел были накинуты изумительно белые кружевные салфеточки. Я поняла, что соседка была необъективна, – видно, Борис чем-то ей досадил.
Борис сел на софу и мрачно повторил вопрос:
– При чем тут я?
– Аглая открыла дверь…
– Аглая умерла, а мертвых не судят.
– Никто не собирается подавать в суд.
Ознакомительная версия.
