Ознакомительная версия.
– Не волнуйтесь, – добавила Марина Ивановна, – как только спецоборудование прибудет, кликну вас.
Папарацци и Анна Семеновна удалились.
– Слава богу, – выдохнула Лаврова. – Аня прекрасный педагог, хороший человек, отменно руководит Домом здоровья, но с сообразительностью у нее не очень.
Некоторое время мы сидели молча. Потом я спросила:
– Вы никогда не красились в блондинку?
– Нет, – улыбнулась Марина Ивановна. – А почему вас это заинтересовало?
– Для поддержания разговора, – улыбнулась я. – А то какое напряжение в воздухе – вы ни слова не произносите, я тоже молчу.
– Обсуждать происшествие желания нет, – призналась Марина.
– У меня тоже, – кивнула я. – Поэтому нашла нейтральную тему: красота и здоровье. Я родилась с волосами, как у цыпленка, с этаким желтым пухом. Брови и ресницы тоже светлые. Не очень-то красиво. Один раз перекрасилась в брюнетку. Купила в магазине краску, думала, стану красавицей, но вышел ужас. Лицо напоминало маску, кожа выглядела такой бледной, аж зеленой. Почти год потом ждала, когда волосы вернут родной цвет, отрезала их потихоньку и больше не экспериментировала. А вы?
– Родилась темной шатенкой и всегда ею остаюсь, – поддержала пустую болтовню Лаврова, – меня не тянет на всякие опыты с внешностью.
– Глаза у вас голубые, это очень красиво, в сочетании с темными локонами прилагаются, – заметила я.
Собеседница тряхнула головой.
– Локоны, скажете тоже… К сожалению, не могу похвастаться роскошной шевелюрой.
– И лак у вас на ногтях замечательный, – улыбалась я, – нежно-розовый, вам очень идет. Мне такой, увы, не подходит.
– Почему? – удивилась Лаврова.
Я растопырила пальцы.
– Не повезло с оттенком кожи. Блондинки делятся на две категории. У одних она нежно-розовая, а у других имеет желтоватый оттенок, не путайте со смуглым. Мне достался второй вариант, поэтому прозрачно-розовый лак точно не мой.
Лаврова принялась рассматривать свою наманикюренную кисть.
– Надо же, никогда в голову не приходило обращать внимание на оттенок кожи. Белый и белый.
– Белым бывает снег, – возразила я, – а человеческая кожа – никогда. Нежно-розовая, землисто-серая, желтоватая, бежево-персиковая… Имейся у всех блондинок-брюнеток один тон кожи, производители косметики давно бы разорились. Или им пришлось бы выпускать только две разновидности тонального крема, пудры, корректора – для блондинок розового, для брюнеток абрикосового цвета, и все. А посмотрите, какая палитра оттенков у фирм.
Неожиданно Лаврова вскочила на ноги и воскликнула:
– Виктор! Наконец-то!
Я тоже поднялась с лежака.
К нам быстрым шагом приблизился крепкий мужчина лет пятидесяти, одетый в легкие брюки и рубашку поло. За ним шел парень со спортивной сумкой в руке.
– Был в Исаеве, но все дела свернул и прилетел, – сказал Виктор. – Что тут у тебя?
– Да какой-то идиот, пьянь рваная, утонул в грязи, – начала возмущаться хозяйка поместья.
– Говорил тебе: не затевай сходняк с народом, глупая идея зал чмошниками набивать, – укорил мужчина Лаврову и посмотрел на меня.
– Ой, знакомьтесь, – спохватилась Марина, – Виола Тараканова, моя почетная гостья, известный, самый лучший автор детективных романов, пишет под псевдонимом Арина Виолова. Виктор Николаевич Могутин, начальник полиции Тамбовска, Гуранова и всей округи, мой друг.
– Очень приятно, – улыбнулась я.
– Рад встрече, – произнес Могутин. – Извините, не читаю криминальные романы, на работе драйва хватает.
Затем он повернулся к спутнику:
– Юра, начинай.
И пояснил нам:
– Это водолаз.
– Где заныривать? – спросил молодой человек.
– Пошли покажу, – засуетилась Марина Ивановна.
Когда Лаврова, Могутин и Юрий удалились, я вынула мобильный и начала звонить. Но в шестой раз услышав фразу «Абонент вне зоны действия сети», оставила попытки и набрала номер Ильи Волгина, правой руки Дмитриева[2]. Тот отозвался сразу.
– Вилка, привет!
– Где Степан? – забыв о вежливости, поинтересовалась я.
Илюша замялся.
– Улетел. По делам.
– Давно? – уточнила я.
– Если рейс не задержали… Погоди, гляну… Нет, все о’кей, взлет через пять минут, – сообщил Волгин.
– Вот почему сотовый отключен, – пригорюнилась я. – А когда он приземлится?
– Через одиннадцать часов, – отрапортовал Илья. – Отправился в Америку к Геннадию и Татьяне Плахин. Что за дело, понятия не имею. Вроде Степана вызвала их дочь, Милла Плахин.
– Спасибо, Илюша, – остановила я разболтавшегося Волгина.
Похоже, у него сегодня на редкость прекрасное настроение, обычно-то из Ильи слова о планах шефа не выдавишь. На мои вопросы о Степане он всегда коротко отвечает: «Ничего не знаю», а сейчас вон как сыплет именами. Но мне на руку, что Волгин находится в приподнятом состоянии духа. Раз Дмитриева в офисе нет, придется просить об услуге Илью.
– Скажи, ты сможешь открыть айпад? – вкрадчиво спросила я.
– А в чем трудность? – не понял он. – Всего-то надо поднять верхнюю часть обложки.
– Он запаролен, – объяснила я.
– Так… – протянул Илья. – И что?
– Очень надо… ну не открыть, а…
– Взломать? – хмыкнув, подсказал Волгин.
Я приуныла. Нет, Илья не поможет. Сейчас он начнет задавать массу вопросов. Чей планшетник? Зачем я хочу засунуть в него свой нос? Ну и так далее.
– Чей планшетник? – не разочаровал меня Волгин.
– Какая разница, – вздохнула я, – все равно…
Но договорить «… ты ничего делать не станешь» не успела, Илья перебил меня:
– Основная часть пользователей не особенно заморачивается с кодом. Дата рождения, кличка любимой собаки-кошки, название улицы, на которой живет. Есть умные личности, которые просто тычут наобум пальцем в кнопки и используют это сочетание. Но мастеров случайного тыка мало, поэтому я и спрашиваю: кто владелец. Начнем с его имени.
Я не поверила своим ушам.
– Ты мне поможешь?
– А чем я уже занимаюсь? – хихикнул Илья. – Ну так кто хозяин дьявольской штуки? Или ты его сперла из чужой сумки, поэтому и не можешь сообщить базовую инфу?
– Я не ворую! – возмутилась я. – Никогда не делаю ничего противозаконного!
– Меня восхищают люди, с уверенностью произносящие эту фразу. Отлично помню, как ты на моих глазах запарковалась на месте для инвалидов, – засмеялся Илья.
– Это ерунда, – возразила я, – просто не было ни сантиметра свободного пространства, а инвалидов вокруг не оказалось.
– Но парковка автомобиля там, где запрещено, является нарушением закона, – не сдался Волгин. – Короче, говори имя владельца планшетника.
– Лена Фокина, – ответила я. – Отчества не знаю, у нее умерла мать, отец женился на другой, отправил дочь в Дом здоровья, это интернат якобы для больных детей, а на самом деле место, куда сплавляют никому не нужных ребят из богатых семей.
– Елена Григорьевна Фокина, – тут же откликнулся помощник Степана, – дочь Григория Михайловича Фокина и Антонины Владимировны Фокиной в девичестве Норкиной, последняя покончила с собой, оставив малолетнюю дочь.
– Мне сказали, что она умерла от тяжелой болезни, – встрепенулась я.
– Наболтать можно что угодно, – заметил Илья, – я читаю тебе личное дело Елены.
– Где ты взял его? – поразилась я.
– В канцелярии оздоровительно-лечебного комплекса с постоянным проживанием и обучением по программе средней школы, именующегося Домом здоровья, – отчеканил Волгин. – У них там идеальный порядок, на каждого подопечного папочка, в ней вся подноготная аккуратненько изложена. Только вот защитой от хакеров они не заморочились. Итак… Мать Елены отравилась. Папаша оформил новый брак. Хм, однако, интересная у девочки характеристика: «Учится отлично. Дисциплинированна. Не имеет замечаний. Не пользуется любовью детей и уважением педагогов. Отец жестко ограничивает Елену в средствах, ей редко покупают обновки. Хорошо поет, танцует, симпатична внешне, не затевает скандалов, не истерична, готова уступить в споре. В Дом здоровья была отправлена после того, как сообщила полицейским органам о финансовых махинациях родителя и о покупке им наркотиков. Сейчас Фокин проживает в Англии со своей второй женой Элиной Бестужевой и ее ребенком в поместье Ворчестер, в Йоркшире. Связи с дочерью не поддерживает. Год назад Елену госпитализировали с приступом аппендицита, потребовалось согласие от отца на проведение операции, но дозвониться до Фокина не удалось. Ему отправили письмо на электронную почту – бизнесмен в течение дня не ответил. Поскольку жизни больной угрожала опасность, хирург провел вмешательство без подписанного отцом документа. Фокин прислал ответ через неделю: «Надеюсь, у Елены случился перитонит, и вы ее похоронили». Едва приехав в Дом здоровья, Елена начала подсматривать за всеми, подслушивать, а потом решила доложить директору свои наблюдения. Анна Семеновна Рамкина объяснила воспитаннице, что категорически не желает иметь дела с наушницей. Разговор происходил наедине, но о нем каким-то образом все узнали. Фокиной объявили бойкот. Руководству Дома здоровья с трудом удалось сгладить конфликт. Фокина перешла в выпускной класс, большинство из тех, кто знал о попытке Елены стать стукачкой, покинули школу, младшие ребята не в курсе произошедшего, а одноклассники никогда не вспоминают о бойкоте. Елена изо всех сил старается влиться в компанию. К ней относятся ровно, но приятельствовать с девочкой не желают. Лидерами выпускников являются Юрий Завьялов и Аглая Раскова. Фокина безрезультатно пытается с ними подружиться». Вот такая прикольная девочка. Ну-ка введи фамилию «Фокина» сначала русскими, потом латинскими буквами.
Ознакомительная версия.
