горы Святоши Джо (а большинство следов вело именно туда) и, в-третьих, искать там грабителей было еще глупее, так как любой бандит постарался как можно быстрее покинуть ущелье рядом с горой очень похожее на мышеловку.
Феликс Чалмерс повел своих парней в обход горы Святоши Джо на запад, но следы вдруг пропали. Рыжий Билл сказал, что если следов нет, то бандитов все-таки стоит поискать в ущелье. Чалмерс только хмыкнул и, бросив на Билла быстрый, насмешливый взгляд, спросил, как давно во время тех или иных поисков, тот не получал пули в живот. Вопрос был задан таким тоном, что Билл невольно подумал не столько о бандитской пуле вообще, сколько и о той, какая еще находилась в барабане кольта шерифа. Билл поежился и промолчал. Авторитет Чалмерса был непререкаем.
Парни уже начали подумывать о возвращении в город, но Феликс вдруг решил остаться на ночевку там же, за горой Святоши Джо, выбрав для стоянки широкий овражек, по дну которого тек хилый ручеек. Старые друзья Феликса метис Гарри Шульц и одноглазый Дьюк Коррис молча принялись за обустройство временного лагеря, и Рыжему Биллу с Томом Осли пришлось заняться тем же самым. Вскоре запылал бездымный костерок и Билл и Томом приготовили незамысловатый ужин. Спали по очереди и дежурили по двое: сначала Гарри и Дьюк, а потом Билл и Том. Чалмерс лежал на попоне и рассматривал крупные, холодные звезды.
– Не спит, – шепнул другу Том. – Смотрит так, словно деньги считает. Черт бы побрал этого Феликса, Билл, но когда мы выбираемся за город, в глазах нашего шерифа появляется какой-то волчий блеск.
Билл отмахнулся и посоветовал ему говорить тише.
– При Чалмерсе мы стали жить не хуже, а куда лучше, – ответил Билл. – Этот крутой парень знает все ходы и выходы и никогда не ошибается.
– Интересно, что он задумал сейчас?
Билл пожал плечами.
– Не пытайся понять это, Том, – сказал он другу. – Просто будь настороже, чтобы мы с тобой не остались в дураках.
3.
После столкновения с шайкой Мексиканца Джо у Ховарда Уэсли осталось всего шестеро ребят. Трое из них были обыкновенными бандитами, признающими только сон, еду, выпивку, стрельбу и половые развлечения. Трое других – двоюродные братья Алан и Микки Спенсеры и Ник Хадсон – появились на свет Божий явно за другими развлечениями, но жестокая правда жизни – снова она, что б ей пусто было – привела их на скользкую бандитскую дорожку. Коренастый и жилистый Ник Хадсон почти ничего не рассказывал о себе, а, глядя на его вечно хмурую физиономию, расспрашивать его о чем бы то ни было, никому не хотелось. Но Ник не был трусом, однажды спас жизни Ховарду Уэсли, а при дележе добычи не нервничал и не кричал о том, что это именно он во время последнего дельца перестрелял больше половины врагов. Не имея в банде близких друзей, Ник, тем не менее, пользовался уважением, и никто из прочих ребят Уэсли никогда не провоцировал его на выяснения отношений по пустяковой или действительно важной причине. В последнем деле Нику Хадсону все-таки не повезло, и он получил пулю в бок. Кусок свинца прошил правую половину его живота, но Ник словно не заметил этого. Он только на минуту прекратил пальбу, положил на рану не совсем чистую тряпку, стянул ее ремнем от кольта и продолжил стрелять. Когда дело было сделано, Ник легко встал, и только белое как мел лицо подсказало другим, что Ник ранен.
Что касается двоюродных братьев Алана и Микки Спенсеров, то они были едва ли не случайными людьми в шайке Уэсли. Если первого привела в уголовный мир тонкая художественная натура, отсутствие признания его таланта толпой бездарей, цистерна алкоголя и резкий, драчливый характер, то второго – неразделенная любовь, тот же алкоголь, хотя и в меньших количествах, и ощущение полной ничтожности своей и чужой жизни. В банде Уэсли братья держались друг за друга, в чем-то симпатизировали Нику Спенсеру а тот, если и отличал кого-то в круговороте бандитских рож, то только двоюродных братьев. Иногда, долгими и длинными вечерами, Алан пользовался терпимостью Ника и принимался рассказывать ему о мире богемы, в котором торжествуют только ничтожества. Ник слушал молча, иногда улыбался, скорее думая о чем-то своем, но это ни сколько не смущало Алана. Когда Ник усыпал, Алан пытался продолжить свой монолог, обращаясь к Микки, но тот, как правило, засыпал почти одновременно с Ником Хадсоном. Алан вздыхал… Если они ночевали в поле, он долго смотрел на костер и вид пламени успокаивал его, а если они ночевали на какой-нибудь ферме или в гостинице, Алан ворочался в постели едва ли не до утра.
Почтовый дилижанс возле Форт-Стоктона ограбила банда Ховарда Уэсли. После боя с Джо Мексиканцем Ховард понял, что его банде пришел конец потому что Джо, набрав новых людей из Мексики (а она была не так уж и далека), забудет про все дилижансы, поезда и беззащитные фермы до тех пор, пока не рассчитается за обиду. Тут-то Уэсли Ховард и сообразил, что ему нужно срочно покидать здешние места. Но уйти с пустыми руками он не мог, а его торопливость и сделала последнее дельце непривычно кровавым и жестоким. Именно Уэсли, едва не потеряв контроль над собой, лично пытал бедолагу почтового служащего, надеясь вырвать у него шифр от замка сейфа. Уже потом Уэсли вдруг поймал на себе пару недовольных взглядов. Половине его ребят – двум братьям и Нику Хадсону, хотя последний и получил пулю в живот – не понравилась та спешка, с которой действовал Уэсли и гора трупов возле дилижанса. В перерасчете на доллары каждый труп стоил меньше семи тысяч долларов. Нет, конечно, никто бы не стал спорить, что семь тысяч – огромные деньги, но раньше Уэсли обделывал свои дела со значительно меньшим количеством жертв, а частенько их не было вообще.
Впрочем, проблем было невпроворот, бандиты спешили, но, как оказалось, охрана дилижанса не только продырявила бок Ника Хадсона, но и перестреляла половину лошадей. Уйти с добычей семерым на четырех лошадях можно было на вдвое меньшее расстояние, если бы лошадей было восемь. Уэсли умел извлекать выгоду из всего, то есть не только из побед, и подумал о том, что тот, кто будет его ловить – шериф Форт-Стоктона, армейский отряд полковника Дикса и Мексиканец Джо – не зная о количестве лошадей Уэсли, наверняка обгонят его помимо своей воли. Именно поэтому Уэсли и выбрал старую индейскую тропу, ведущую в сторону
