Полковник нахмурил брови.
— Вы понимаете, инспектор, что это очень серьезное обвинение?
— Да, я понимаю это, сэр, — подтвердил Хемингуэй. — Но в действиях сквайра меня интересует лишь то, что может быть напрямую связано с убийством.
— И что вы намерены предпринять?
— Попрошу в нашем департаменте навести для меня кое-какие справки. Они не будут поднимать лишнего шума, который помешал бы расследованию. Но в любом случае сделать это необходимо.
— Безусловно, — согласился полковник, — если у вас есть достаточно оснований, чтобы делать подобные запросы.
— Я в этом не сомневаюсь, сэр. Как не сомневаюсь, что у Уоренби было очевидное влияние на Айнстейбла. Побывав на территории поместья, я сделал вывод, что вложено в него куда меньше, чем выручено. Более того, сквайр даже, по-моему, фактически не знаком со своим племянником. А если бы его сын дожил до двадцати одного года, то на него были бы оформлены все права наследника. И о будущем супруги Айнстейбл, безусловно, тоже бы позаботился. Когда я был у них, мне показалось, что миссис Айнстейбл куда более слаба здоровьем, чем ее супруг. Но пастор сообщил мне, что у сквайра больное сердце.
— Грудная жаба, — коротко бросил полковник. — Но, насколько мне известно, у него было лишь два незначительных приступа.
— Мистер Хасвел, который был в доме пастора во время моего визита, также выразил уверенность, что сквайр может дожить до глубокой старости. Хотя, для того чтобы понимать, как неожиданно все может повернуться, если болезнь связана с сердцем, не обязательно быть врачом.
В кабинете на время воцарилось молчание. Наконец, полковник сказал:
— Все это крайне неприятно, Хемингуэй. И если вы считаете, что Уоренби и в самом деле мог шантажировать сквайра не из-за денег, а для того, чтобы получать от него поддержку в общественных делах, и если вы считаете, что шантаж — достаточно веский повод для убийства, то действуйте по вашему усмотрению. Вы считаете, что это повод?
— Я не помню, сколько дел мне довелось расследовать, сэр. Но — достаточно много. Я разбираюсь в том, что может стать мотивом преступления. И уверен, что не должен объяснять это вам, — сухо ответил Хемингуэй.
— Шантаж, — задумчиво проговорил полковник. — Да, это, пожалуй, мотив. Очень серьезный мотив.
— И это дает нам широкие возможности для расследования. Уверен, что сквайр далеко не единственный человек, на кого могла распространяться подобная деятельность Уоренби.
Хемингуэй посмотрел на часы.
— Прошу прощения, сэр. Мне надо идти. Я обещал шефу, что сообщу ему сегодня, как продвигается дело. И хочу сказать вам, сэр, что, по моему мнению, как минимум четыре человека имели более чем достаточный мотив, чтобы расправиться с Уоренби. Но в то же время не удивлюсь, если убийцей окажется человек, против которого на сегодняшний день у меня нет ни малейшей улики.
— Дай Бог, чтобы это было именно так, — пожелал полковник.
— Всего доброго, сэр, — кивнул Хемингуэй и вышел из кабинета.
Хемингуэй сидел за столом в небольшом кабинете, выделенном ему на время следствия. По разложенным на столе бумагам старший инспектор понял, что здесь недавно побывал Харботл. Он снял телефонную трубку, и его соединили с суперинтендантом Хинкли. После обмена приветствиями Хинкли спросил:
— Как идут дела, Стэнли?
— Бывало и похуже, — усмехнулся Хемингуэй. — У вас есть что-нибудь о Линдейлах?
— Боюсь, ничего серьезного. Слушай. Родился в 1914 году в Ноттингемшире. Единственный сын пастора Джеймса Артура Линдейла. Отец до сих пор жив. Мать умерла в 1933. Две сестры. Одна замужем. Закончил колледж в Стилинбороу. В 1933 работал на фирме своего дяди. С 1935 — на бирже. В 1939 призван на военную службу. В 1946 демобилизован в звании майора. Кавалер ордена «За безупречную службу».
— Да, это не много, — согласился Хемингуэй. — Что-нибудь о его жене?
— Он холост.
— Нет. Он женат. И у него есть ребенок. Более того, я говорил о его жене и просил навести справки.
— Я помню. По на нее у нас ничего нет.
— Кто наводил справки? — подозрительно спросил Хемингуэй.
— Джимми Роксхэм.
— Да, он добросовестный парень. Но ты уверен, Боб, что сказал ему насчет жены?
— Да, говорил.
— Слушай, Боб, все-таки Джимми мог ошибиться. Линдейл говорил мне, что женат уже два года.
— Повторяю, на нее ничего нет, — повторил суперинтендант.
— Судя по твоим данным, у него ушло гать лет на то, чтобы понять, что городская жизнь не для него. Так ты говоришь, у него две сестры?
— Да. Старшая живет с отцом, у которою приход где-то в районе Мидлэнз. А младшая замужем за судовладельцем. Проживает в пригороде Биркенхеда.
— Биркенхеда… Здесь ее никогда не видели. А Джимми встречался с его дядей?
— Он умер, и его фирма прогорела.
— Жаль. Может, он смог бы просветить нас насчет личной жизни Линдейла. Что-то мне это кажется странным.
— Ничего странного, — возразил Хинкли. — Вероятно, твой Линдейл просто живет с любовницей. Ты прекрасно знаешь, такое явление — не редкость в наше время.
Хемингуэй нахмурил брови.
— Эта женщина совсем другого плана. Она не годится в любовницы. Но меня интересует кое-что другое. Слушай внимательно, Боб.
Хемингуэй все еще разговаривал с шефом, когда в кабинет вошел инспектор Харботл. Через несколько минут Хемингуэй попрощался с Хинкли.
— Экспертиза дала какие-нибудь результаты, сэр? Вы говорили с суперинтендантом?
— Пока ничего. Надо забирать остальные ружья.
— Так значит, стреляли не из ружья Пленмеллера? — разочарованно спросил Харботл. — Я удивлен.
— А я вовсе нет, — заявил Хемингуэй.
— Из всех, кого мне довелось увидеть по этому делу, шеф, он — самая подходящая кандидатура. Он мне не понравился с момента нашей первой встречи.
— Это, поверьте, было заметно, Хорэйс. Вы не умеете скрывать своих искренних чувств. Я обязательно расскажу об этом Пленмеллеру.
— Это не тема для шуток, сэр — оскорбился Харботл. — Никогда в жизни не был шокирован больше, чем когда он хладнокровно заявил, что убил своего брата. Даже такой циничный человек, как вы, шеф, никогда не сказал бы такого даже шутки ради.
— Послушайте, Харботл! — воскликнул Хемингуэй.
— Более того, — продолжал Харботл, не обратив внимания на реплику шефа, — я и сейчас подозреваю именно его.
— Можете подозревать кого угодно, но я не собираюсь заниматься сейчас смертью брата Пленмеллера. Тем более, Карсфорн уверен, что это было чистое самоубийство.
— И все-таки Гевин Пленмеллер — моральный убийца своего брата! Вот, у меня тут предсмертное письмо Уолтера Пленмеллера, датированное двадцать пятым мая прошлого года. Той ночью он заперся в спальне и отравил себя газом. Слушайте: «Гевин! Ты приехал ко мне, чтобы получить то, что тебе нужно. Это последнее мое письмо. Твои гадкий язык и твои оскорбления довели меня, я потерял остатки терпения и выносить твое общество более не в силах. Ты получишь все, что хотел, гораздо раньше, чем мог надеяться. Прощай. Уолтер».
Харботл положил листок перед Хемингуэем.
— Я уже докладывал вам, сэр, что Уоренби числился тут еще и коронером[2]. Вот я и нашел в его сейфе это письмо.
Хемингуэй повертел письмо в руках и отложил его.
— Поверьте, Хорэйс, я питаю к Пленмеллеру ничуть не больше симпатии, чем вы. Но при чем сейчас это письмо? Другое дело, если бы зачитать его в суде, в нужный момент…
— У этого типа хватило бы хладнокровия застрелить Уоренби. Я уверен.
— Возможно, у него хватило бы хладнокровия перестрелять половину Торндена, так что же? Если вы хотите убедить меня, что он убил Уоренби только потому, что не любил его, не тратьте время зря. Не надо пристрастий. Главный констебль, к примеру, не хочет, чтобы я подозревал сквайра. Но чтобы подозревать человека, мне нужны мотивы. А если мотивов нет, как я стану его подозревать? Вам удалось еще что-нибудь откопать в офисе Уоренби?
Харботл кивнул на солидную стопку бумаг на столе.
— Вот, привез для вашего ознакомления, сэр. Но не думаю, что вы сумеете оттуда что-нибудь выудить. Там юридическая переписка Уоренби, и в этом, если честно, я мало что смыслю. В основном все это — документация по продаже собственности, вверенной попечению. Кажется, основной доверительный попечитель — мистер Драйбек. Уоренби же действовал для кого-то, кого он называет каким-то причудливым термином, который я никогда раньше не слышал. А, вот оно, сэр — бенефициарий!
— Ох, уж эти мне адвокаты! Посмотрите в словаре, Хорэйс, что это обозначает.
Инспектор вышел из кабинета и вернулся через несколько минут с толстым словарем в руках.
— Бенефициарий — получатель денег от проданного имущества.
