Ознакомительная версия.
– Неважно, – отмахнулась Василиса и продолжила вспоминать романтические подробности. – Я тюкнулась лбом, а Левушка… Он кинулся ко мне… Нет, он сначала вышел, схватил горсть снега, и прямо так мне на лоб – шлепс! И понятное дело, моя укладка не выдержала холодной примочки. И вот результат… Ой, Люся, сейчас делают такие отвратительные лаки – совсем не держат локон!
– Ты цементом попробуй, – фыркнула Люся. – Пойдем ужинать.
– Ах, Люся… разве я могу что-то проглотить… – откинув руки назад, кинулась в ванную Василиса. Сейчас она сама себе казалась лебедем.
Через минуту она уже сидела за столом и метала в рот все, что было на нем.
– Люся… как ты посмотришь на то, что Левушка какое-то время поживет у нас? Не пугайся, это произойдет не сейчас, это…
– Вася, я сегодня была в фирме «Отдохнем», – прервала ее мечтания подруга.
– И что тебя носит по всяким фирмам… А вот я сегодня…
– Вася, эта фирма когда-то принадлежала тетушке Ирины. Вашей гримерши. Ну вспомни – Елена рассказывала. А теперь… тетушка умерла. Причем умерла сразу после гибели Эдика.
– А при чем тут Эдик? – заморгала глазами Василиса. – Чего ты сюда еще и тетушку привязываешь? Тетушка была старенькой женщиной, скончалась от старости, а Эдик…
– А Эдик был при этой старенькой тетушке! – усмехнулась Люся, глядя, как вытягивается лицо подруги. – И кстати, она совсем не выглядела старенькой – следила за собой дай бог, к тому же ее весьма молодило состояние – не бедная была Янина Валерьяновна. Но богатство здесь абсолютно ни при чем! С Эдиком их связывали глубоко нежные чувства. Они, понимаешь, порхали, как две невинные пчелки!
Василиса растерянно потянула в рот кусок баранки.
– Вот старая калоша, а? И чего их всех на мальчишек тянет?! – выдохнула она, но, видимо, что-то вспомнив, быстро заговорила совсем другим тоном: – То есть… получается, мы пришли к Ирине, а потом тетушка и скончалась?..
– Нет! Посмотри на число! Мы приходили позже, после того как погиб Антон, правильно? А она умерла до его гибели! Получается, мы пришли, а тетушка Ирины уже скончалась! А нам она сказала…
– Вот дрянь, а! – стукнула кулаком по столу Василиса. – Ну ты посмотри! Это она! Точно тебе говорю – сначала Эдика убрала, чтобы на наследство не претендовал, а потом и тетушку! И сейчас вся фирма полностью перейдет к ней, чего тут думать!
Люся растерянно потерла чайную чашку, заварила чай и только тогда продолжала:
– А зачем она Антона убила? А брат Татьяны? А для чего делать из тебя миллионершу?
– Издевается! – рявкнула Василиса. – Знает, что я не слишком богата, вот и… Парня того, Никиту, – для отвода глаз! А Антона… Нет, это Антона для отвода глаз, а парня того…
– Здесь, Вася, одной твоей фантазией не обойдешься, здесь думать надо…
Люся побрела в свою комнату – переваривать события, а Василиса надолго застряла с баранками. Возле нее уютно примостились Малыш и Финли. Малыш сел прямо на ноги, чтобы не остаться незамеченным, а Финли бесстыдно забрался на стол и по-домашнему развалился между сахарницей и плетенкой с баранками. Василиса, которая раньше такого кощунства просто не позволила бы, теперь тупо смотрела в зеленые кошачьи глаза и размышляла. Котик с собачкой великолепно научились разбираться в настроении хозяев и теперь вовсю пользовались их особым рабочим состоянием.
– Финли, а если… А если там действует целая банда? – распахнув глаза от ужаса, спрашивала у кота Василиса. – Ведь ты посмотри – Татьяна с Еленой что-что скрывают, Ирина, та вообще оказалась… Иудой! Я ей так доверяла, а она меня… даже на похороны своей тетушки не позвала! Вот если целая банда… Малыш, слезь с ноги, отдавил… Вот если целая банда, тогда все укладывается – и Эдик, и брат Татьяны… Малыш, прекрати рычать… Укладывается… Только куда бы еще Антона пристроить?..
– Вася!! – вышла из комнаты Люся. – Ну ты не слышишь, что ли? Там кто-то пришел!
– Я не могу слышать, я работаю! – набив полный рот баранками, ответила Василиса.
Люся уже открывала двери, и после чириканья ключа послышался ее тяжкий вздох.
– Люся!! Это что – опять Таракашин? – поинтересовалась Василиса.
Люся даже не ответила – на пороге и в самом деле стоял Таракашин. Причем ее недоделанный супруг был совершенно бос, в одной рубахе и домашних трико. Зато с собой приволок целую гору тряпья. И выглядела эта гора как-то странно.
– Вот, Люся, ягодка моя, – одарил он грустной улыбкой Люсю. – Пришел к тебе жить… Люся, а давай будем жить вместе, а? И выгоним к чертям собачьим этот небоскряб, а?
– Какой небоскряб, Таракашин? – тут же появилась Василиса.
– Это он тебя так, – отмахнулась Люся и обратилась к Виктору Борисовичу вполне миролюбиво: – Таракашин! Давай расстанемся друзьями, это самое лучшее для тебя. Ступай домой. Или к Анне.
– Зачем ты от женщины удрал, несчастье наше? – накинулась на Таракашина Василиса. – Хоть одна дура нашлась – приняла тебя как родного, чего ж ты кочевряжишься, лихоимец, а?
Тут с Виктором Борисовичем случилось нечто – он стал возбужденно подскакивать на одном месте, дергать плечиками, вертеть худысенькой шейкой и возмущенно визжать:
– Как родного, да? А что ее сыночек сделал, вас не волнует, да? А меня волнует!! Потому что он мне всю одежду!.. Я всю жизнь зарабатывал, посмотрите… Люся, посмотри! Он… Он… Значит, я сегодня собирался купить бутылочку пивка, две штучки, ну Аня денюжек маленько оставила, я и… А этот Максим! Главное, сразу ко мне! «Купи-и-ите мороженое! Купи-и-и-те!» Не, ну я ж натурально вижу – мне хватает только на пиво и на бутылочку маленькой! Мороженое никак не втискивается! Я ему и говорю – давай, мол, деньги, я куплю, мне ж не трудно! А Максим мне: дескать, мама ж оставляла! Так ведь не на мороженое ж!! Она оставляла на… купить что-нибудь!.. Я ему популярно объяснил, а он… Мерзавец! Он мне тогда ласково так говорит: «Ой, а это не ваша ль бутылочка пива в спальне завалялась? Наверное, мамка ее от вас спрятала!» Люся!!! Поверишь – я всю спальню на брюхе пропахал, под все шкафы залезал, весь пол собственным телом вытер – нет никакой бутылки!! Прихожу, спрашиваю – где? Он еще, гаденыш, вместе со мной минут двадцать по полу елозил. А потом руками развел – показалось! И удрал! Ну… у меня ж ключ имеется, Анна дала. Я деньги прихватил, стал собираться, только ноги в боты, а они… Люся, горлинка моя, – горько всхлипнул Таракашин. – Ты посмотри, что этот паразит удумал с моей обувью!
Горлинка взглянула на старенькие «прощай, молодость» и чуть не фыркнула – все ботики были щедро залиты монтажной пеной.
– Ну, Макс – голова-а-а! – восхищенно выдохнула Василиса. – Я б не додумалась!
– А он додумался! – гордо воскликнул Таракашин. – И вот еще!
Теперь перед дамами рухнула на пол куртка бедняги – на ее рукава тоже пены не пожалели, а брюки и вовсе стояли, будто там остались чьи-то ноги.
– И вот, – подвел итог Виктор Борисович. – Я собрался, в чем был, и… и пришел к вам жить, потому что до дому мне идти не в чем.
– Люся, на чем там у нас Малыш спит? – невинно поинтересовалась Василиса.
– Ну на моем старом плюшевом пальто, – вспомнила Люся. – Ты чего – не помнишь, на нем еще рукава обгрызаны?
– Не на плюшевом, Люсенька, а на почти замшевом, и не на старом, а на раритетном, и рукава не обгрызаны, а сделан французский выщип! Я к тому, что до дома Таракашин в нем сможет добраться совершенно свободно!
– Да?! – задохнулся от негодования Таракашин. – Дойти я, может, и дойду! А завтра в чем выйду? А кормить меня кто будет? Мне ж из дома выйти не в чем! А напоит кто?
– А здесь кто тебя будет кормить? – уперла руки в бока Василиса.
– А тем более поить? – набычилась Люся.
– И что? Вы меня готовы выгнать на мороз? – перешел на петушиный писк возмущенный Таракашин.
– Ну зачем же… – пожала плечами Василиса, отправилась в комнату и набрала номер. – Аня! Тебе передали господина Таракашина из рук в руки?.. Так почему он до сих пор торчит в нашей прихожей?!
Через несколько минут к подругам принеслась взъерошенная Аня и уцепилась за рукав блудного друга:
– Виктор Борисович, ты что ж меня перед соседями позоришь, а? – с укором взглянула на него женщина. – Зачем ты притащил сюда этот хлам?
– Это не хлам!! – звонко взвизгнул Таракашин. – До недавнего момента это было моей одеждой!
– Ой, да зачем тебе одежда, хи-хи? – весело дернула плечиком Аня. – Тебе дома и вовсе не надо никакой одежды! Сиди да меня жди! А потом лето настанет, ты приживешься, корешки пустишь, а там и одежда не понадобится, правильно ведь я говорю, Вася, а? Люсенька, ну я же права?
Подруги только вздохнули – это ж надо так любить в себе женщину!
Люся сладко спала, когда кто-то тронул ее за плечо.
– Лю-ю-юся… – проговорил кто-то загробным голосом. – Люся, я зна-аю…
Ознакомительная версия.
