– Алка, хватит валять дурака, сейчас же вставай, некогда тут с тобой возиться.
Алка молчала. Надежда присмотрелась к ней повнимательнее и поняла, что Алка не то чтобы совсем притворяется, а просто ей хочется, чтобы муж побегал вокруг нее и поволновался. Вернулся Петюнчик с водой. Надежда, не давая ему опомниться, схватила пакет и с криком «Ну, Алка, пеняй на себя!» вылила его содержимое Алке в лицо. Алка тут же вскочила, фыркая и отплевываясь:
– Ты что, с ума сошла? Так и захлебнуться недолго!
– Аллочка, тебе лучше? – пролепетал Петюнчик.
Алка повернулась к нему, и началось представление.
– О, Петюнчик! – заорала Алка не своим голосом. – Муж мой ненаглядный!
Как видно, двадцать пять лет преподавания русского и литературы не прошли даром – в самую ответственную минуту своей жизни Алка решила изъясняться классическим языком.
– О муж мой, наконец-то я нашла тебя! – опять взвыла Алка.
«Странно, – подумала Надежда, – разве в нашей средней школе проходят греческую трагедию? Наверное, это у Алки в голове засело еще из университета».
– Здравствуй, Алла, – сдержанно поздоровался Петюнчик, очевидно, ему было не-удобно, что Алка так орет.
– О, дорогой мой, что они с тобой сделали! – Алка не могла остановиться.
Надежда вмешалась:
– Алка, успокойся, вот он перед тобой, живой и здоровый.
– Они мне ответят за каждый волосок на твоей голове! – продолжала Алка в том же духе, забыв в горячке, что муж ее был абсолютно лысый еще до встречи с бандитами.
Она говорила так громко, что все – и полицейские, и бандиты – отвлеклись от своих занятий и стали прислушиваться.
– Господи, муж мой, как ты похудел, они что, морили тебя голодом?
«Нет, это Алка не из греческой трагедии, это она говорит как в театре по системе Станиславского – когда все актеры говорят очень громко неестественными голосами», – сообразила Надежда.
– Господин Тимофеев, – вежливо окликнул Петюнчика главный полицейский чин.
Петюнчик пошел к нему, путаясь в белой простыне.
– Алка, – вполголоса сказала Надежда, – немедленно прекрати систему Станиславского, так ты только людей смешишь.
– Как тебе не стыдно, Надежда! У меня такая радость, а ты хочешь все испортить!
– Ну хоть не ори так громко, а то полицейские малость прибалдели.
– Но я не могу с собой справиться, посмотри, как он плохо выглядит!
– Кто – Петюнчик? – изумилась Надежда. – А по-моему, он отлично выглядит. Загорел, в прекрасной форме – вон как бегал по развалинам! Две недели активной жизни явно пошли ему на пользу.
– Тебе просто завидно, что мой муж – герой, а твой плесневеет где-то на рыбалке и совсем тебя забыл!
Удар был ниже пояса, Надежда обиделась и замолчала. Подошел Петюнчик, взял Алку за руку, и это было его ошибкой – Алка немедленно принялась за старое:
– Любимый мой! Что же с тобой случилось за это время? Тебя правда похитили?
– Еще хорошо, что не орет на всю республику! – пробормотала Надежда как бы про себя.
Алка действительно убавила децибелы, но не желала расставаться с системой Станиславского.
– Да, понимаешь, меня и правда похитили, – смущенно признался Петюнчик, – когда я с Гавриком гулял. А Гаврик-то, знаешь, Аллочка…
– Да знаю я, что он умер, мы его похоронили. Я все про тебя знаю: и про работу новую, и про Библию. А ты думал, я тебя не найду?
«Да уж, – подумала Надежда, – знал бы Петюнчик, сколько сил и нервов я потратила, пока не заставила Алку поверить, что мужа похитили, что он ее не бросил. А теперь, оказывается, это она такая умная и героическая жена – спасла своего мужа из рук бандитов».
Надежда окончательно обиделась и отошла в сторону. Все охотники за Библией Гутенберга были уже в наручниках, как с удовлетворением отметила Надежда. Троих вытащили из подвала сторожки, курчавого брюнета с трудом выволокли из-под моста, барано– образный Виталик выполз сам из развалин и с радостью сдался, как видно, ночи, проведенной в темном и сыром подземелье в одиночестве, ему хватило. Из-за стены доносился обиженный лай кавказца – добычу вынули, можно сказать, прямо из пасти. Теперь все бандиты ожидали отправки в Таллин, в тюрьму. Там потом уже дальше пойдет разбирательство, кто гражданин какой страны, кого заберет Интерпол, а кто останется сидеть в Эстонии. Среди преступников Надежда не заметила пожилого господина, который запер их в шкафу, и его спутника, очевидно, те успели уйти. Ну и ладно, мы не будем их выдавать, они нам не сделали ничего плохого.
Надежда подошла к Елене и еле-еле сдержалась, чтобы не пнуть ее ногой под коленку или еще куда-нибудь. Встретившись с ней глазами, Елена выругалась сквозь зубы:
– Ну что, Библия-то тю-тю! А то разлетелись на чужой миллион долларов! Да, кстати, а где же Библия?
Надежда подошла к Кристине.
– Здравствуйте, Кристина, если вы, конечно, Кристина!
– Допустим, – сдержанно улыбнулась Кристина.
– Позвольте выразить вам свое восхищение. Вы прекрасно владеете карате. Наблюдая, как вы, я даже не могу сказать, дрались с этой, – Надежда пренебрежительно указала на понурую девицу рядом со своим курчавым спутником, – я получила огромное удовольствие. Это прямо как балет, очень профессионально.
Кристина польщенно улыбнулась.
– А не скажете ли мне, Кристина, нашлось ли сокровище, а иначе получится как в анекдоте, за что боролись?
– Господин Тимофеев заявил нам, что Библию он нашел и оставил на хранение у своей знакомой и что привезет ее в Таллин только сам.
Надежда навострила уши:
– У какой такой знакомой?
– Да вон там, – Кристина махнула рукой, – на хуторе живет его старая знакомая, у нее большое хозяйство, муж, дети…
– Муж – это хорошо, – задумчиво проговорила Надежда. – А ее случайно не Мартой зовут?
– Мартой, – удивилась Кристина, – а откуда вы… – она перехватила Надеждин взгляд, когда та смотрела, как Алка делала вид, что ей плохо, а Петюнчик суетился вокруг, и рассмеялась: – Да, не завидую я господину Тимофееву! Ну, нам пора, вон этих уже погрузили.
– Приятно было познакомиться!
– Привет попугаю! – И Кристина села в машину.
Полицейский подошел к Петюнчику и что-то спросил, тот в ответ отрицательно покачал головой. Когда все машины уехали. Надежда подошла поближе.
– Ну а мы-то куда теперь?
– Мы – вон на тот хутор, нас там ждут.
– Кто ждет? – встрепенулась Алка.
– Библия Гутенберга.
«И не только Библия», – усмехнулась про себя Надежда, но вслух ничего не сказала, пусть Алкин муж сам выкручивается, а ей, Надежде, уже порядочно надоела и Библия, и попугай, и Алкины капризы. И вообще она хочет домой, поклеить коридор и починить телефон. А она-то, дура, сорвалась с места, бросила все, кинулась помогать Алке, а взамен, кроме хамства, ничего не получила. Нет, все-таки Алка – свинья неблагодарная!
– Что же, Петя, с тобой произошло? – только из вежливости спросила она.
– Ну что, гуляю я с Гавриком, вдруг подъезжает машина прямо к пустырю, выходят трое – раз меня под руки, это двое, а третий выстрелил в Гаврика какой-то штукой, он и упал. Его – в машину, меня – тоже, я и крикнуть не успел, да, как назло, на пустыре никого. В машине они и говорят – пиши записку. Я – что, чего? А они бумагу подсовывают, потом Игорь Петрович, он у них вроде главный бы, стал меня про Библию спрашивать. Я сначала растерялся, потом понял, что они не шутят. Но все равно, записку я писать сначала отказался, тогда они пригрозили, что тебя, Алла, убьют. Тогда я написал как они велели, надеялся, что ты догадаешься, что это неправда.
– Я сразу же догадалась, ни минуты не верила!
«Догадалась она, как же!» – злобно подумала Надежда.
– А потом они Гаврика из машины выбросили и меня чем-то укололи, я сознание потерял, так через границу и переехали.
– Бедненький мой!
– Приехали мы в Таллин, жили в каком-то частном доме в Хийу, вернее, они нормально жили, а я в подвале сидел.
– Голодный?
– Да нет, поесть давали. Потом поехали в эту деревню, бабушкин дом раньше здесь стоял, это они из меня выудили.
– Тебя пытали?
– Нет, так, больше пугали. Я решил время потянуть, ведь дома-то тут все равно нет, он в Рокка-аль-Маре, в музее.
– Естественно, мы сразу туда поехали, мы то письмо нашли про дом, которое ты в кастрюле спрятал.
– Неужели ты нашла письмо, как тебе это удалось?
– Горячую воду отключили, вот кастрюля и понадобилась, – мерзким голосом вставила Надежда.
За это Алка наградила ее таким взглядом, каким она смотрела на хулигана Синетутова, когда он, чтобы не писать контрольную по химии, подговорил своего приятеля из другой школы, чтобы тот позвонил учительнице химии под видом участкового и сказал, что воры взломали дверь ее квартиры и унесли телевизор, дубленку и бирманского кота. Химичка как ненормальная помчалась домой, и контрольной, естественно, не было. Но когда она вернулась в школу и рассказала, что замки она застала в полном порядке, телевизор и дубленку в целости и сохранности, и бирманский кот тоже не пострадал, потому что, увидев сброшенные им с подоконника очередные два горшка с цветами, хозяйка не стала гоняться за ним с полотенцем по всей квартире, а почему-то взяла на руки и поцеловала в нос; так вот, когда она все это рассказала в учительской, директор только махнул рукой, но Алка страшно рассвирепела и рвалась применять к Синетутову карательные меры.
