Ознакомительная версия.
– Мама!
– Мик!
– Я твой сын!
Я вспомнила нашу легенду и вскричала:
– Сын мой!
Это было похоже на пошлую сцену из индийского кино. В ней были задействованы безутешная старушка-мать (Татьяна Иванова), потерянный и обретенный при самых драматических обстоятельствах возлюбленный сын (Мик Хоффер), а также растроганные свидетели счастливой встречи (моряк Николай и живые мешки, которые, впрочем, никак себя не проявили, ибо они замерли в полной неподвижности – не иначе, от полноты чувств). Зато добрый человек Николай хлопотал и суетился за троих. Он выбросил за борт спасательный круг на веревке и вскоре уже подтягивал на борт моего блудного «сына».
Тот был одет в одни трусы, что тоже соответствовало классическому голливудскому сценарию, поскольку облегчало старушке-матери поиски на теле потерянного и обретенного отпрыска фамильной родинки, традиционно заменяющей в индийском фильме метрику, паспорт и прочие верительные грамоты в ассортименте. И я бы, может, что-нибудь такое и поразглядывала, но замерзший Мик испортил все индийское кино, целомудренно замотавшись в конфискованный у меня плед.
Вся эта возня затянулась минут на тридцать, за это время «Медуза» успела уйти далеко, и мы догнали ее уже на подходе к порту.
Николай плотно занялся своими капитанскими делами, а мы с Миком пошли на камбуз, разжились там большими кружками горячего крепкого чая, и уже с ними и с парой дополнительных пледов вновь переместились на палубу.
Баркас с грубоватой игривостью притирался к причалу.
Пришел какой-то полуголый тип (еще один потерянный индийский сынишка?) и намотал брошенный ему канат на металлическую штуковину вроде катушки. Николай установил сходни, помахал нам с Миком ручкой и, всем своим видом показывая, что «мавр сделал свое дело, мавр может уйти», удалился в недра баркаса.
Проявляя деликатность и полагающуюся мне по роли материнскую заботу, я не накинулась на Мика с расспросами, едва он вылез из воды, а терпеливо дождалась, пока он сделает первый глоток чая. Но более медлить не стала и светски спросила:
– Так что же сподвигло тебя на одиночный заплыв в ночном море?
– Ничего особенного. – Мик шумно отхлебнул из чашки и сладко прижмурился. – Я узнал, что меня хотят убить.
Мы с Тяпой посмотрели на него с новым интересом. Мужчина, расценивающий смертельную опасность как «ничего особенного», заслуживал повышенного внимания!
Тем временем моя Нюня одна за всех ужаснулась и шумно ахнула:
– Как это – убить?!
– То есть каким конкретно способом? – отважный герр Хоффер сделал еще глоток. – Простым и надежным: оглушив и сбросив меня за борт. Так что я немножко опередил события и принял морскую ванну добровольно и в более комфортном режиме. То есть в сознании и без одежды, которая могла бы сковать мои движения.
– Я так понимаю, ты ждал чего-то подобного, не так ли? И именно поэтому не взял с собой паспорт, телефон и деньги, а отдал их мне, – сообразила я.
– Вот, кстати! У меня еще кое-что есть!
Мик поставил чашку, бесстыже спустил на бедра плед и сунул руку в плавки.
Развратница Тяпа уже размечталась, что он немедленно вручит мне еще одну материальную ценность – фактически, главное мужское сокровище, но этого не случилось. Из плавок коварный мужчина извлек всего лишь плотную стопку банкнот. Тяпе осталось утешаться лишь тем, что и после этого его плавки сохранили весьма интересную форму.
– То есть есть еще что-то в пороховнице, – пробормотала она.
– В какой пороховнице, ты о чем? – переспросил Мик. – Ты это про взрывчатку?
Я тут же выбросила из головы все игривые мысли.
В самом деле, была же взрывчатка, принятая мною за обычное мыло! Само по себе это не так уж пугало, ведь взрывчаткой пользуются не только террористы, но и строители при сносе зданий, и браконьеры при ловле рыбы, да мало ли, кто еще (придумать, кто именно, я, впрочем, затруднилась). Но в сочетании с конкретным порывом кого-то (да вот хотя бы Мика) немалый запас пластида компанию Просто Боб и К° серьезно компрометировал! А у них же еще и автомат имеется, и стрелок к нему!
– У-у-у, – протянула я. – Чует моя душа, марьяжные планы тут не главное. Тут что-то посерьезнее будет, вроде аферы международного масштаба. Девчонок-то со всего света собрали! – Тут я вспомнила еще кое-что настораживающее: – А что с Катериной будет? Куда ее повезли?
– Официальная версия все та же: встреча с женихом.
– Подозрительно быстро они определились с кандидатурой невесты, – заметила я. – Нам казалось, что у Катерины с ее курносым носом шансов меньше, чем у других девочек, и вдруг она отправляется к жениху одной из первых! Почему?
– Может, потому, что сунула свой курносый нос куда не надо? – Мик не перестал улыбаться, но посмотрел на меня неожиданно цепко.
– Я боюсь за нее, – призналась я.
– Я тоже, – Мик посмотрел в сторону. – Но ты же понимаешь, я не мог забрать ее с яхты.
– А предупредить?
– О чем? Что именно мы знаем?
Я вздохнула и вынужденно признала:
– Практически ничего.
Мы допили чай и дождались, пока сойдут на берег пассажиры «Медузы». Без контактных линз я плохо видела в утренних сумерках и на расстоянии, но Мик пересчитал фигуры и сказал, что их четыре.
– Должно быть, это Ля Бин, Мария, Катя и тип с крысиной мордой, – предположила я.
– Лайонел, – сказал Мик. – Типа с мордой зовут Лайонел. И лично мне он показался похожим на бультерьера. Ну что, идем?
И мы тоже ступили на землю материковой Греции.
Проходя по палубе, я запнулась о пустой мешок, но в тот момент не придала этому факту никакого значения.
– А вообще, какие у нас планы? – спохватилась я уже в порту.
В том, что какие-то планы имеются, сомнений не было: Мик куда-то зашагал на редкость целеустремленно.
– Идем за ними, – коротко ответил он и спрятался за фонарным столбом, потому что Лайонел, садясь в машину, оглянулся.
Я осталась стоять, как причальная банка. Подумаешь, увидят они меня, и что? Все равно не узнают.
Пассажиры «Медузы» долго усаживались в такси. Всех задерживал Ля Бин, который никак не мог определиться с местом. На заднем сиденье ему было тесно, на переднем пассажирском – страшно. Он подозревал, что все водители-южане склонны к опасному лихачеству, и сетовал на отсутствие в машине подушек безопасности. Лайонел пригрозил, что оставит его одного в порту, где полно грубых и злых докеров, и лишь тогда маэстро забрался на заднее сиденье между Катей и Марией.
Пока они пререкались, Мик успел найти такси для нас двоих, и мы с комфортом доехали до железнодорожного вокзала, куда чуть раньше прибыл первый экипаж.
А на вокзале мы их потеряли, потому что у Лайонела, оказывается, уже были на руках билеты для группы, и они всем табором без задержки проследовали через турникет на перрон.
– Стой здесь, смотри, в какой они сядут поезд! – взглянув на табло, проинструктировал меня Мик и убежал в кассу.
Я тоже посмотрела на табло и узнала, что почти одновременно, с интервалом в минуты, заявлено отправление трех разных составов. Информация об их маршрутах была представлена только на греческом, так что я даже названия населенных пунктов не смогла разобрать. Я видела только, что до отправления первого поезда осталось всего ничего.
Я на секунду обернулась, высматривая в районе касс запропастившегося Мика, и в этот момент радио вдохновенно зачирикало по-гречески, и через турникеты хлынула толпа пассажиров. Четверка, за которой я приглядывала, моментально потерялась в общей массе.
Я опять провалила наружное наблюдение!
– Упустила? – подоспевший Мик все понял по моему лицу. – Раззява! Ладно, побежали!
– Куда? – я слабо трепыхнулась, не понимая, в чем смысл пробежки, раз мы не знаем, какой нам нужен поезд.
– Вперед!
Мик потащил меня к ближайшему составу.
Уже в вагоне объяснил:
– Эти три состава разойдутся по своим направлениям только после следующей станции. Я взял билеты до нее, и теперь наш план таков: я остаюсь в последнем вагоне, а ты идешь по составу и ищешь Катю и других. Если находишь – быстро возвращаешься ко мне, на ближайшей остановке я покупаю билеты до конечной, и мы едем дальше, поглядывая на наших товарищей. А если ты их не находишь – выходишь из первого вагона на перрон. Я увижу тебя и тоже выйду.
– И что дальше?
– А дальше – пан или пропал!
– В смысле? – Мне не понравилась эта слишком вольная формулировка. – Что значит – «пан или пропал»? Мы что-то сделаем с риском для жизни?
Воображение подкинуло картинку: мы с Миком в позах Анны Карениной лежим на рельсах, я – на пути одного состава, он – перед вторым.
– Нет, жизнью мы рисковать не будем: рискнем окончательно потерять нашу четверку, – объяснил Мик. – Если мы не найдем их в первом составе, у нас останется последний шанс найти их во втором. Осмотреть третий поезд мы никак не успеваем, так что тут уж как повезет.
Ознакомительная версия.
