В итоге пропустил лето. И следующее тоже. На третьем он сломался. Ему стало ужасно скучно и тоскливо. Начались терзания и поиски смысла жизни, от которой он почти не получал радости скупые дивиденды. Кто он, чего добился? Велика радость — изо дня в день приходить в опостылевшие стены, видеть одни и те же картины и никому не нужные артефакты, воевать с администрацией, чтобы включили отопление, иначе грибок сожрет историю родного края, а моль — шкуру чучела медведя. Вот хоть тот же Родион. Звезда, автографы раздает. А ведь начинали в равных условиях…
Чем бы он, Шурупов похвастал перед Ариной, встреть ее сейчас? Заштопанным пиджаком, козлиным полушубком и сбитыми каблуками? Измененным сознанием? И вообще, так ли уж она виновата в случившемся? И не он ли сам сделал неправильный выбор, посчитав, что женщина после четырехлетнего знакомства автоматически превращается в собственность? И никуда не денется? Делась… Не она изменница, а он. А она просто адекватно отреагировала.
Судя по многочисленным примерам, смысл жизни ищется гораздо быстрее с помощью легких и тяжелых дешевых алкогольных суррогатов, количество которых на душу населения в ту пору возросло многократно. Не устоял и Михаил Геннадьевич. Плохая наследственность (у отца уже нашли цирроз), скучные вечера, тяжкие воспоминания, нереализованные проекты. И в итоге злая колдунья Алкоголина постучалась в дверь синюшной рукой. Начал с пивка, перешел на беленькое сухое, после — на беленькое не сухое. В утомительные запои, какие случаются у творческих личностей, не уходил, но каждое утро тонкий нос мог учуять в кабинете директора музея характерный аромат перегара. Финансовым источником грехопадения служили накопления, предназначавшиеся для экспедиции. А когда они закончились, он забрался в долговую яму, глубине которой вскоре могла бы позавидовать любая шахта.
Удивительно, но алкоголизация не очень сказывалась на внешности. Даже мать не догадывалась, что у сына серьезные проблемы. А друзья и коллеги не замечали и подавно. Михаил Геннадьевич Шурупов, дипломированный археолог с университетским образованием, расставшись с мечтой, потихоньку превращался в скрытого алкаша. С той лишь разницей, что алкаш, как правило, не признает, что он алкаш. А Михаил Геннадьевич признавал. Все-таки — образованный человек. И это его тяготило.
Попытался найти избавление от зависимости в философии. Шопенгауэр, Ницше, Бердяев… Не помогало. Наоборот, разбираясь в хитросплетениях философских мыслей, выпивал еще больше. Пробовал остановиться, делая зарубки на дверном косяке: сколько дней продержится. Сил хватало максимум на неделю. К наркологам не обращался по причине природной стеснительности. К тому же это могло стать достоянием гласности. Да и просто не на что.
Спутницей жизни так и не обзавелся. Встретив на пути какую-нибудь женщину, сравнивал ее с Ариной, и эта подлая тварь безоговорочно выигрывала. Вытравить ее из сердца не помогал даже чистый спирт, который Михаил Геннадьевич выписывал якобы на реставрационные работы. Но он даже не пытался узнать, что с ней, кто у нее. А когда в новостях показывали Питер, переключал канал.
Карту принца Евгения он засунул обратно под паркет и доставал ее раз в год, в день смерти деда. Была мысль повесить ее в музее, но надежда найти обоз все-таки не умерла, принц по-прежнему навещал археолога в тревожных снах.
Как-то в обычный серый великобельский вечер, бродя по улицам в дурном настроении, он заметил на автобусной остановке напечатанное на принтере объявление. В городе открылось общество анонимных алкоголиков «BLUE FACE»,[7] приглашающее всех страждущих на заседания. Возглавлял его американский миссионер Пол Севэн, якобы успешно избавлявший от зависимости пьющий народ по всему миру и якобы выводивший из запоя самого Элтона Джона. Выдумав себе новое имя и фамилию, Михаил Геннадьевич отправился по указанному в объявлении адресу. Хоть какое-то развлечение. А вдруг, глядишь, и действительно избавят.
Общество спряталось в бывшем бомбоубежище, на стенах которого еще сохранились советские плакаты по гражданской обороне. Нарисованный ядерный гриб, пять поражающих факторов. Люди — спокойно, без паники, в порядке очереди, спускающиеся в убежище. У каждого противогаз в сумке, кое у кого дети. Тоже с противогазами. Никакой лишней поклажи, все, что надо, выдадут… Идиллия. Так и хочется, чтоб кто-нибудь бомбу кинул.
Человек пятнадцать по большей части мужского пола расположились на скамейках в центральной комнате, освещенной двумя тусклыми сорокаваттками. У дальней стены, в офисном кресле под огромной фотографией печени, пораженной циррозом, сидел сам основатель «BLUE FACE», мужчина с такой же, как у Шурупова, бородкой и в таких же больших очках, только дорогих. Рядом — переводчица лет двадцати пяти с серьезным декольте, чертами лица напоминавшая Арину. Такую фигуру не побрезговал бы поместить на обложку и журнал «MAXIM». Между ними — судя по всему анонимный алкоголик с тощей косичкой, который исповедовался, не отрывая глаз от бюста переводчицы и пуская слюни.
Вышибала у дверей, оборудованных круглым штурвалом, шепотом поинтересовался у нового гостя, чего тот хочет, и, выслушав ответ, указал на свободное место на скамье. Михаил Геннадьевич втиснулся между дамой с первичными признаками беременности и интеллигентного вида мужчиной с трясущимися пальцами и дорогими часами на запястье. Встреча только началась.
Исповедуемый сбивчиво рассказывал историю своего грехопадения, переводчица переводила на английский, заменяя слова «блин», «екарный бабай» и прочие родные эвфемизмы на бесцветный «fuck», миссионер понимающе кивал. Когда алкоголик закончил, он предложил похлопать, и все зааплодировали.
— Первый шаг к избавлению — честный рассказ, — синхронно перевела его помощница. — А теперь давайте разбираться в причинах.
Разборка заняла минут пятнадцать и закончилась лобовым вопросом:
— Скажите, Виктор… Если бы у вас не было тех денег, которые вы тратите на алкоголь, вы бы остановились?
— Ну, блин, наверное, — смутился вспотевший от напряжения алкаш, — кто ж без бабла продаст?
— То есть, если я правильно понял, именно свободные средства, которым вы не можете найти достойное применение, и являются причиной вашей зависимости?
— Ну, можно и так сказать.
— Что ж, — плотоядно улыбнулся американец, — мы сможем вам помочь.
Ассистентка, точно так же улыбнувшись, перевела. В глазах алкаша промелькнул лучик надежды.
Целитель указал на стоящую на полу картонную коробку из-под бумаги для принтера и по-русски, с сильным акцентом произнес:
— Вынимайте все мани…
— Вынимайте, вынимайте, — тоном любящей наложницы повторила переводчица, гипнотизируя Виктора грудью.
Не отрывая глаз от декольте, тот извлек из заднего кармана джинсов жидкий бумажник и бросил в коробку пару тысячных купюр.[8]
— Это все? — удивился миссионер.
— Еще мелочь.
— Дайте, дайте сюда.
Не дожидаясь, он отобрал бумажник, проверил и нашел сторублевку.
— Я же предупреждал. Мы помогаем только тем, кто действительно хочет избавления. Мы никого не собираемся лечить насильно. Виктор, вы хотите вылечиться?
— Да, хочу, — сглотнув, согласился алкаш.
— Так в чем же дело?
— Я просто не заметил…
— Хорошо, я вам верю. Эти деньги никуда не пропадут. Как только вы поймете, что в жизни больше нет алкоголя, мы вернем все до копейки. Садитесь на место… Продолжим, господа, — швырнув купюру в коробку, целитель оглядел комнату, выискивая прилично одетых. — О, кажется, вот вам есть что сказать.
Интеллигент с трясущимися пальцами приподнялся со скамьи.
— Мне?
— Конечно! Не стесняйтесь. Здесь вы среди друзей. Расскажите нам свою историю.
Мужчина вышел к лобному месту и нудно принялся вспоминать этапы большого пути, постоянно вжимая голову в плечи, словно боясь удара невидимой руки. Как оказалось, он получил богатое наследство, после чего потерял интерес к жизни.
Под его бубнящий баритон Михаил Геннадьевич нечаянно уснул и проснулся от звуков аплодисментов, под которые исцеляемый выкладывал в коробку наличность из бумажника.
Кажется, у американца был единственный метод. Но зато надежный. Михаил Геннадьевич догадался, что его пригласят одним из последних — внешний облик соответствовал материальному достатку. Поэтому тихонько покинул заседание, почувствовав за спиной подозрительный и тревожный взгляд охранника. Но и уходить от бомбоубежища не стал, решив дождаться окончания заседания и наедине пообщаться с переводчицей. Говорят, люди, похожие внешне, схожи и по сути. Он расскажет ей свою историю и спросит, что сделал не так. А заодно пригласит в музей… А потом… Это была бы подходящая замена…
