— Документы!
Антон подал ему какую-то книжечку, водитель Володя передал свои права. Очередь дошла до меня. Я пожала плечами и как могла растерянно проговорила:
— Дяденька, а у меня с собой нет документов!
Прапорщик только открыл рот, чтобы высказать, что он обо мне думает, но Антон возбужденно засопел, потянулся к нему и что-то горячо зашептал. Сверхсрочник с интересом взглянул на меня, отступил от машины и равнодушно проговорил:
— Проезжайте!
— А что вы ему такое сказали? — поинтересовалась я, когда наша машина въехала в большой зеленый двор.
— Неважно, — проговорил Антон, снова засопев, как рассерженный ежик. — Меньше знаешь, крепче спишь!
Володя остался в машине, а мы с Антоном вошли в проходную. Здесь нас встретил еще один недоверчивый прапорщик, и повторилась прежняя история с телефонным звонком и переговорами вполголоса. Наконец мы поднялись по широкой лестнице, свернули в бесконечный коридор, освещенный двумя рядами унылых мерцающих ламп, и остановились перед огромной, обитой вишневой кожей дверью. Антон повернулся ко мне, снова громко засопел и сказал то ли с угрозой, то ли с надеждой в голосе:
— Ну, Анна, смотри... не подведи!
Мы открыли дверь и оказались в приемной, где царила секретарша — надменная женщина средних лет с высокой старомодной прической и узкими поджатыми губами.
— Вы записаны? — проговорила она холодно.
— Обязательно! — подобострастно отозвался Антон Иванович, прогнувшись в пояснице. — Ломаев!
Секретарша кивнула, сняла трубку какого-то особенного телефона и что-то в нее сказала. При этом нам не было слышно ни слова, как будто на это время тетка включила специальный звукопоглощающий экран. Затем она подняла на Антона глаза, нехотя разлепила свои плотно сжатые губы и милостиво разрешила:
— Проходите!
Кабинет, в который мы вошли, был огромен, как футбольное поле, и пока мы перешли его, утопая в густом зеленом ковре, солнце за окном успело пробежать по небу заметную часть своего дневного пути. В дальнем конце этого кабинета, за большим полированным столом восседал толстый дядька с багровым насупленным лицом. Честно говоря, я думала, что сейчас уже нет ни таких кабинетов, ни таких ковров, ни таких дядек. Я ошибалась.
— Ну, Ломаев, — начал красномордый дядька без всякого предисловия, — смотри у меня! Если пургу гонишь, мало тебе не покажется!
Меня он, кажется, вообще не заметил.
Антон, уменьшившийся в размерах раза в четыре, робко проговорил:
— Здравствуйте, Александр Трофимович! Вот та женщина, о которой я вам говорил!
Дядька скользнул по мне взглядом, вслепую сорвал трубку с одного из многочисленных телефонов и хрипло крикнул в него:
— Зайди!
Я думала, принимая во внимание размеры здешних кабинетов и длину коридоров, что ждать вызванного человека придется час-другой, но не успел хозяин кабинета опустить трубку на аппарат, как за нашими спинами прошелестели почти неслышные шаги и рядом с нами возник бесцветный сутулый мужчина лет сорока с маленьким черным портфельчиком в руке. Он переглянулся с Антоном и преданно уставился на Александра Трофимовича. Тот как-то специально моргнул, и вошедший присел на краешек жесткого стула. По его примеру Антон тоже пристроился на стуле и глазами разрешил сесть мне.
— Ну, — проговорил хозяин кабинета, повернувшись к Антону.
Тот, в свою очередь, уставился на меня и скомандовал:
— Давай, Анна!
Я положила руки на колени и повторила свою историю, стараясь ни на йоту не отступать от той версии, которую излагала часом раньше в кабинете Антона.
Когда я закончила, хозяин кабинета переглянулся со своим бесцветным подчиненным.
— Кустов, — проговорил тот тоном не то чтобы вопросительным, а скорее сомневающимся.
— Кустов! — рявкнул красномордый без всякого сомнения. — Он, собака, в чужой малинник влез!
Бесцветный человек повернулся ко мне и с интересом спросил:
— Как, вы говорите, выглядели те... предметы в ящиках?
— Такие продолговатые зеленые штуки... — протянула я. — Похожие на ружья, только спереди на стволе несколько насадок... а потом из этого ружья ударила молния...
— «Соболь», — проговорил бесцветный, не дослушав меня и повернувшись к своему красномордому начальнику.
— «Соболь»! — рявкнул тот и шарахнул кулаком по столу, так что на нем подпрыгнул стаканчик с остро отточенными карандашами. — Сволочь Кустов! «Чехам» такую технику гонят!
— Почему чехам? — удивленно проговорила я. — По-моему, там были какие-то... лица кавказской национальности!
Хозяин кабинета и его невзрачный помощник не обратили на мои слова никакого внимания. Они о чем-то горячо переговаривались между собой, перебрасываясь непонятными словами, а Антон придвинулся ко мне и зашептал:
— Анна, ты сиди тихо, пока не спрашивают — ничего не говори. Но вообще-то «чехами» чеченцев называют, ты что, не слышала?
Я ничего не успела ему ответить, потому что разговор между местными боссами неожиданно прекратился, бесцветный тип повернулся ко мне и спросил:
— Вы могли бы его узнать?
— Но ведь его уже узнали, — ответила я, повернувшись к Антону. — Это Леонид Погорельский...
— Я вас не о нем спрашиваю, — мужчина слегка поморщился. — Могли бы вы узнать того... ну, как вы сказали, то лицо кавказской национальности?
— Наверное, — я неуверенно пожала плечами. — Если бы я его еще раз увидела...
— Не советую, — мужчина криво улыбнулся. — Удивительно, что вы остались живы, даже один раз его увидев...
Он открыл свой портфельчик и вытащил из него стопку фотографий. Высыпав их на стол, сделал приглашающий жест:
— Взгляните, нет ли его здесь?
Я наклонилась над россыпью фотографий и увидела десяток мрачных мужских лиц, заросших до глаз черными бородами, в косматых папахах и меховых шапках... на какой-то момент я растерялась — так они все были похожи! Как среди них можно узнать того, из ангара?
Особенно увеличивала сходство лежавшая на всех этих лицах печать беспощадной жестокости и равнодушия к своей и чужой жизни...
Но вдруг перед моими глазами встала та страшная сцена в ангаре, жестокая усмешка человека в меховой папахе, зеленое продолговатое оружие в его руках...
— Вот этот, — проговорила я, отложив в сторону одну из фотографий.
— Вы уверены? — недоверчиво переспросил бесцветный мужчина.
— Да, — я решительно кивнула.
Бесцветный повернулся к хозяину кабинета и странным, взволнованным голосом проговорил:
— Бахыт Вадуфов!
Красномордый начальник еще больше побагровел, опустил глаза, как разъяренный бык, готовящийся к смертельному поединку. Казалось, сейчас он начнет рыть песок арены копытом.
— Вадуфов! — повторил он вслед за своим подчиненным и затем выдохнул с глухой яростью: — Сволочь Кустов!
— Если эти сведения верны... — начал бесцветный, но шеф не дал ему договорить. Он снова шарахнул по столу кулаком и сам поморщился от боли.
— Ну, мы, наверное, больше вам не нужны, — подобострастно проговорил Антон, медленно вставая со стула.
— Ты, Ломаев, мне больше не нужен, — ответил хозяин кабинета, не поднимая на Антона глаз.
Антон встал и потянул меня за руку:
— Пойдем, Анна, теперь они без нас разберутся!
— Куда это ты ее ведешь? — удивленно проговорил хозяин. — Я сказал, что ты мне больше не нужен и можешь идти, а ее я неотпускал, она — источник, мои люди с ней будут работать!
Я представила, какой смысл могут вкладывать в слово «работать» обитатели этого огромного здания, и похолодела. И ведь я сама, по собственной глупости заявилась сюда! Кто меня тянул за язык? Кто заставлял рассказывать о том, что я видела?
