– Не беспокойтесь, девушка, не наклоняйтесь!
Вдвоем с Ларисой они подняли Александра, усадили его в кресло и привязали руки к подлокотникам. На меня они пока не обращали внимания, и я подумала, какими ужасными мы кажемся им со стороны – оба хилые, бледные, бедно одетые, совершенно без сил. Неудивительно, что они не принимают меня в расчет. Саша застонал и открыл глаза.
– Приветик, – ехидно сказала ему Лариса. – Ну что, больше не будешь изображать из себя супермена? Может, скажешь, где мои документы?
– Это не твои документы, – угрюмо сказал Саша, – это документы Долорес.
– Хватит! – заорала Лариса. – Между мной и Долорес нет никакой разницы. Любой, взглянув на меня, подтвердит это. И паспорт у меня на имя Долорес Санчес!
– Только настоящая Долорес, кажется, была лет на десять моложе! – вступила я.
– Это точно, – вздохнул Александр, – и голос у тебя больно противный…
Она ударила его по щеке и продолжала бить, пока пожилой не отвел ее руку.
– Лариса, дорогая, ты тратишь время зря. У нас много дел и мало времени. Ребята осмотрели здесь все, если бы бумаги были в квартире, они бы их нашли. А этот… наш друг… долгое время был, как бы это помягче выразиться… не в себе, поэтому он может и не знать, куда делись интересующие нас документы. Но вот девушка, – он кивнул в мою сторону, – удивительно хорошо осведомлена о наших делах… Насколько я понимаю, это – Мария Грачева, которую наняли сюда в домработницы. Она присматривала за домом и болезненным его обитателем и довольно много здесь разнюхала.
– Кстати, – оживилась Лариса, – ведь ребята сказали, что везут ее в Песочную, а она оказалась здесь. Кого же они взяли?
– С ними уже долгое время нет связи, – неохотно ответил ее собеседник, – но мы это выясним. Так вот, милая девушка, – обратился он ко мне, – мы предприняли по отношению к вам кое-какие шаги, так, на всякий случай…
– Какие еще шаги? – спросил я, внутренне холодея от страшной догадки.
– Где ваш сын, милая? – спросил старый садист елейным голосом.
Я метнулась к телефону и набрала номер свекрови. Трубку снял Модест Никитич.
– Где Лешка? – крикнула я, не здороваясь и не соблюдая никаких приличий.
– Я сам хотел бы это знать, Машенька, – прогнусавил свекор, – они с Валюшей вышли погулять и до сих пор не вернулись! Валюша прекрасно знает, что в два часа мне нужно принимать лекарство. А сейчас уже три. Они не вернулись даже к обеду!
Я знала, что у них в доме заведен такой порядок: опоздать с каким-нибудь приемом пищи было совершенно невозможно. Скорее земля перевернется. Я бросила трубку и повернулась к старому негодяю.
– Где мой ребенок?
Мерзавец улыбнулся мне ласково.
– Алешенька в полной безопасности и прекрасно себя чувствует.
– Где он? – Я бросилась к нему. – Что вы с ним сделали? – Я уже кричала и трясла старого бандита за плечи.
Лариса еле-еле сумела меня оторвать.
– Согласитесь, Маша, если вы сейчас глупо погибнете из-за своей горячности, вашему сыну это совершенно не поможет… он останется там, где он сейчас… и хоть сейчас он в безопасности… – завел волынку мерзавец, потирая шею.
– К черту! – крикнула я, чтобы остановить его несносную болтовню. – Что вам нужно?
– Вы знаете, что нам нужно. Бумаги, деловые бумаги семейства Санчесов. Судя по вашей осведомленности о личности моей… коллеги, – он повернулся к Ларисе, – и также об истории Долорес, вы и об этих документах можете знать гораздо больше, чем следовало бы порядочной домашней работнице. А если вы не знаете, где эти бумаги, что ж, значит, вашему сыну не повезло…
– Старая сволочь! – выпалила я.
– Маша, послушай меня. Не отдавай им бумаги, пока они не привезут ребенка, – подал голос Александр.
– Заткнись! – выпалила я, не оглянувшись. – Все из-за тебя. Плевать мне на бумаги, пусть забирают все, только бы отдали сына!
Я уже совершенно ничего не соображала от страха, мне было совершенно не до Александра и вообще ни до кого. Я бросилась к телефону. Только бы Надежда была дома…
Она была дома.
– Надежда Николаевна, – начала я без предисловий, – я на Шпалерной. Привезите сюда бумаги Санчесов. От этого зависит жизнь моего сына.
– И без фокусов, – сказал старый бандит, – если она приедет не одна, вы вряд ли когда-нибудь увидите своего сына.
– Никому об этом не говорите, – сказала я Надежде, – и никого с собой не приводите. Лешка у них.
После Машиного звонка Надежда растерянно заметалась по квартире. Что делать? Звонить в милицию? Пока она будет объяснять суть дела, да пока те будут собираться… сколько времени пройдет? И потом, припрутся, как стадо слонов, злоумышленники их увидят и слиняют, и тогда ребенок может пострадать. Она вспомнила о номере телефона, что дал ей доктор Крылов и сказал, что звонить туда можно только в экстренном случае. Сейчас как раз такой случай. Похищение ребенка – куда уж хуже?
Она набирала номер, но долгие гудки привели ее в отчаяние. Но вот щелчок, и мягкий баритон с едва уловимым не то чтобы акцентом, а каким-то старорежимным уклоном, сказал:
– Я вас слушаю.
– Мне дал этот телефон Дмитрий Алексеевич Крылов. Он сказал, что я могу обратиться к вам в случае серьезной необходимости…
– Имею честь говорить с Надеждой Николаевной Лебедевой? – осведомились на том конце линии.
– Да-да, – удивилась Надежда.
– Не объясняйте, Надежда Николаевна, я полностью осведомлен и о Маше, и о ее сыне. Ни о чем не беспокойтесь, возьмите бумаги и езжайте на Шпалерную. Все закончится благополучно, уж поверьте мне. Те двое не причинят вам вреда. Правда, вас всех ждут испытания, но все закончится благополучно. – В трубке послышались гудки отбоя.
Надежда сидела в совершенной растерянности и смотрела на телефон.
Интересно, откуда он все знает? Откуда он знает, кто она такая? И почему, когда он спросил, не Надежда ли это Лебедева, почему, черт возьми, у нее не хватило ума поинтересоваться, как зовут ее собеседника? И откуда он знает, что все закончится благополучно?
Надежда прислушалась к себе. Внутренний голос твердил ей, что надо довериться приятному баритону из телефона и делать все, как он велит. Она достала из укромного места проклятые бумаги Санчесов и поехала на Шпалерную, решив по дороге, что подстраховаться все же не мешает.
В дверь позвонили коротко и решительно. Лариса вышла в коридор и щелкнула замками. Ее партнер остался с нами в комнате, причем видно было, что он нервничает, пистолет чуть заметно дрожал в его руке. Зачем этому типу пистолет? Александр привязан к креслу, а я в таком состоянии от страха за Лешку, что и рукой-то пошевелить не могу.
Надежда, появившаяся на пороге, выглядела бодрой и решительной. Она поздоровалась, улыбнулась мне, сказала, что все будет в порядке, и выразительно покрутила свое обручальное кольцо. Должно быть, она хотела мне что-то сообщить, но в том состоянии, в котором я была, простейшие намеки до меня не доходили.
– Надежда Николаевна, отдайте, отдайте им все!
Надежда оглянулась на незваных гостей и сказала:
– Я так понимаю, что перед нами супруги Гусевы?
Пожилой компаньон Ларисы нервно усмехнулся и сказал:
– Я смотрю, вы, дамы, поразительно хорошо информированы. Интересно, какие у вас источники?
Я взглянула на него повнимательнее. Ах, вот это кто! Тот самый кактусовод! А я сразу не сообразила. Муж Ларисы Гусаровой! Безобидный кактусовод, слегка с приветом, как все кактусоводы, утверждала Надежда, а этот, с пистолетом в руке и ласковой безжалостной улыбкой…
– Бумаги! – рявкнул Гусев и протянул руку.
Надежда вздохнула и отдала ему папку. Лариса подскочила и начала жадно просматривать документы. С Надеждой творилось в это время нечто странное. Она посматривала на часы. А сама потихоньку, пользуясь, что Гусев переводил взгляд с меня на Сашу, двигалась к двери в коридор.
– Ну что? – нетерпеливо спросил Гусев.
– Все в порядке, то, что мне нужно. – Лариса облегченно вздохнула.
Показалось мне или нет, что Гусев, при слове «мне», которое Лариса необдуманно произнесла вместо слова «нам», слегка поморщился?
– Переходим ко второму вопросу, – начала она поспешно. – Вы получили свое, так что извольте отдать ребенка или отвезти нас туда, где он находится.
– Так сразу и разбежались! – грубо ответила Лариса. – Молчать и сидеть тихо, а то перестреляю всех.
– У вашей жены, очевидно, сильно расшатаны нервы, – обратилась Надежда к Гусеву. – Даже удивительно, казалось бы, Испания – такая спокойная страна. Что, так построите нас всех в ряд и будете расстреливать? А мы, значит, как бараны, спокойно пойдем на бойню.
– Стены в квартире толстые, никто не услышит, – издевалась Лариса.
– Стены толстые, старый фонд, – согласилась Надежда, – но вот тут, где стою я, как раз стена тоненькая, простая деревянная перегородка между квартирами.
