— Наконец-то слышу умные слова, — пробурчал Марек, а Люцина вдохновенно продолжала:
— Думаю, так оно и было. Прилизанный взял Менюшко в напарники и прислал его сюда поразнюхать. Поскольку Менюшко действовал тайно, при нем и не нашли никаких документов, чтобы в случае чего мог отпереться, выдать себя за другого…
— …или пославший его Никсон мог предвидеть печальный исход и предупредил напарника — ни в коем случае никаких документов, никакого удостоверения личности!
— Предвидеть мог, но Никсон его не убивал! Ему был нужен сообщник, вот он и нашел второго…
—..л второго тоже не он убил?
— Не он! Потом нашел Больницкого и тоже не убил его…
— …потому что Больницкий сбежал.
— Ну что ты все перебиваешь! Ведь Марек же нам рассказал — по словам Больницкого, его сагитировал Никсон. Выходит, искал сообщников среди заинтересованных лиц. Сами видите — все потомки тех, кто как-то связан с нашим наследством.
— А почему именно их?
— Этого я не знаю, но уверена — прилизанный их не убивал! И все-таки они убиты. Убиты все, кто тут крутился поблизости от подворья Влукневских. И Больницкий тоже чудом избежал смерти. Значит, кто-то здесь бдит, тоже крутится поблизости. И мы все обязательно должны его были видеть, наверняка, не один раз. И собака не лает. И носит он огромные ботинки…
Не докончив, Люцина широко раскрытыми глазами уставилась куда-то в пространство. Проследив за ее взглядом, мы увидели лишь посудное полотенце в углу кухни.
Михал Ольшевский медленно произнес:
— Кажется, начинаю кое-что понимать. Никсон имел возможность ознакомиться только с документами из шкатулки, но самого завещания не читал. Это же ясно из его поступков! Вот он и стал разыскивать кого-нибудь из рода Менюшко, Лагевки и Больницких, чтобы с их помощью добраться до сути дела, ведь в этих семьях могли сохраниться какие-то сведения о тех давних временах! Чтобы по клочкам собрать информацию и свести эти обрывочные сведения воедино. И чтобы все эти потомки не стали его конкурентами, он делал их своими сообщниками.
— Вроде бы логично, — подхватила я. — Начал он с Тересы, хотел заключить с ней тайное соглашение, надеясь, что она соблазнится возможностью разбогатеть за счет своих сестер. Потом понял — не на такую напал, и переключился на лиц, не являющихся прямыми наследниками, просто потомков тех, кто так или иначе был причастен к нашему наследству.
Тереса ткнула в бок Люцину, все еще не сводящую взгляда с кухонного полотенца.
— Ты что? Слышишь, о чем говорим?
Люцина, вздрогнув, оторвалась наконец от созерцания посудного полотенца и взглянула на нас блестящими глазами:
— Кажется, я догадалась, кто проболтался о наследстве! Помните в этом… как его… Гол о дранье или Голодухе…
— Глодоморье! — подсказала мамуля.
— Да, в Глодоморье кружили слухи о каких-то кладах Менюшек. А сорок пять лет назад кто-то гнал Менюшко из Воли, и я это видела собственными глазами. Так вот, проболтался тот самый Менюшко, предок нашего покойника! И вся их семейка уже пятьдесят лет разыскивает сокровища нашей прабабки, из поколения в поколение передавая о нем весть. А кто же тогда прогнал того Менюшко?
И Люцина опять глубоко задумалась. Тетя Ядя трезво заметила:
— Это не мог быть тот самый человек. Если он выгнал Менюшко сорок пять лет назад, сейчас был бы совсем дряхлым старичком.
— Это правильно! — подхватил оживившийся Михал, — но у того мог остаться внук, вот он до сих пор и охраняет клад. Давайте по следам искать!
— Легче всего искать тому, кто видел эти следы еще и в другом месте, не только за овином, — подсказал Марек. И так на меня посмотрел, что я сразу вспомнила.
Ну конечно же! Он ходил среди могил, а я осталась на дороге, ждала его и машинально обводила палочкой следы на песке. В точности такие же, как вот на этой фотографии!
— Езус-Мария! — только и смогла я проговорить. — Так он живет на кладбище? Следы были у кладбища. Он там живет?!
— Свят, свят, свят! — прошептала дрожащими губами Тереса.
В спокойной и уютной кухне Франека вдруг повеяло могильным холодом, от мыслей о вурдалаках и выходцах из могил волосы встали дыбом. В полночь разверзается могила и встает один из предков…
Громкий смех Люцины прогнал страшное наваждение.
— Ясно, на кладбище! Я тоже опознала следы на фотографии, такие вели в сторону кладбища, я даже немного пошла по ним, но потом их уже было не различить, и я вернулась. Да и нет необходимости больше ломать голову. Я вспомнила, кто тогда прогнал Менюшко. Это был сын могильщика, угрюмый детина…
Франек ошарашенно смотрел на нее и не очень уверенно сообщил:
— Теперешний могильщик — внук того самого. Отец его в войну погиб, почитай, могильщиком и не был, вот внук и перенял профессию деда.
— Значит, у сына могильщика, которого запомнила Люцина, уже тоже был сын, раз он потом погиб?
— Выходит, уже был, ведь потом не того…
— Спятить можно со всеми этими сыновьями, дедами и внуками! — недовольно, сказала Тереса. — Я совсем запуталась.
— Погодите! — пресек посторонние разговоры Михал.
— Давайте о деле. Похоже, мы до чего-то дошли. Если заснятые на пленку следы оставлены убийцей, выходит, убийца — могильщик. И что дальше?
Все молчали. Ответила Люцина:
— Что дальше — не знаю, но насчет могильщика я уверена. Не знаю, как мог его предок узнать, где наш дедушка запрятал сундук, но знал — это точно. Может, просто-напросто подглядел?
— Могильщик? — глядя на Марека, спросила я.
— Да, — спокойно ответил он. — Это следы могильщика.
Все замолчали, донельзя взволнованные. Вот, пожалуйста, нам удалось выявить убийцу! Правда, неизвестно теперь, как дальше поступить.
— Безобразие! — вдруг вскричала Тереса. — Мы смогли установить убийцу, а ваша хваленая милиция что?
— Разрешите напомнить вам, милостивая пани, что милиция никаких следов не видела, — спокойно сказал Марек. — И никто ей о них ни словечка не сказал. Точно так же, как и о Люцининых откровениях насчет Менюшки и могильщика. И вообще, только вчера вы, наконец, сообщили милиции, в чем тут дело. А кроме того, вы невнимательно выслушали мои слова. Я вовсе не сказал, что это могильщик убивает. Я просто констатировал — следы принадлежат ему. И только. Утверждать, что именно он убивал — не могу, доказательств у меня нет.
Он прав, так оно и было. Так что же, опять устроить засаду, чтобы иметь доказательства? Или приманку какую придумать? Надо бы поскорей раскопать колодец, найти прабабушкин сундук, потихоньку извлечь сокровища, а сундук, например, оставить. Пустой пускай остается, не страшно…
* * *
Дело наверняка приняло бы другой оборот, если бы в овине, кроме Казика и Марека, не спал еще и отец. А храп отца заглушает решительно все другие звуки.
Мамуля, как всегда, проснулась на рассвете, и отправилась к заветному колодцу взглянуть на мельничное колесо. Мамуля не стала поднимать шум, не стала нас будить. Хладнокровно дождалась она пробуждения хозяина и к нему обратилась с претензиями.
— Интересно, зачем вы тащили это колесо, если оно яму не прикрывает?
— Что? — изумился Франек, предполагая, что не так расслышал, ибо отцовский храп заглушал все вокруг, хоть дверь в овин и была закрыта.
— Придется, видно, разбудить Янека, разговаривать невозможно, — с досадой сказала мамуля и, возвысив голос, прокричала: — Колесо сдвинуто, а колодец здорово раскопан. Что это значит?
— Езус-Мария! — вскричал Франек и бросился к колодцу, а мамуля отправилась будить отца.
Когда мы с Тересой прибежали к колодцу, вся родня уже была там. Франек стоял над ямой и чесал в затылке, а Марек с Казиком, встав на колени у края колодца, светили фонариками в его глубину.
— Вроде труп! — сказал Казик. — Не похоже, что живой. Да и глубоко падать пришлось.
— Вечную память… — затянула на сей раз Люцина, а Тереса нервно воскликнула:
— Замолчи! Опять, наверное, какая-нибудь животина.
— Эээ, какая там животина, — протянул Казик — Человек, как пить дать! Вон, руки-ноги видно.
Я заставила себе заглянуть в колодец. На дне глубокой ямы виднелась какая-то бесформенная кучка. Приглядевшись, можно было различить человеческую фигуру, лежащую в странной, неестественной позе. Господи Боже мой!
— Кто бы это мог быть? — спросила Люцина, тоже заглянув в колодец. Пошатнувшись, она, чтобы сохранить равновесие, ухватилась за мое плечо, в результате чего мы обе чуть не свалились туда же. — Кто бы это мог быть? — рассуждала Люцина. — Все причастные уже фигурировали, наверное, какое новое лицо появилось на горизонте.
— А может, прилизанный Никсон? — оживилась мамуля.
— Возможно. Теперь вот доставай его…
Тереса удрученно молчала, тетя Ядя дрожащими руками сделала несколько снимков, на всякий случай.
