— А может, прилизанный Никсон? — оживилась мамуля.
— Возможно. Теперь вот доставай его…
Тереса удрученно молчала, тетя Ядя дрожащими руками сделала несколько снимков, на всякий случай.
— И ты ничего не слышал? — упрекнула я Марека.
— Когда не надо, так услышит, как котенок крадется по пушистому ковру, а тут… Тяжесть такую сдвинули, колодец разрыли, человека убили и ты не слышал?
— Папа все заглушал, — ответил расстроенный и выбитый из колеи Марек. — А ну давай быстро в милицию! Хорошо, если застанешь сержанта Вельского. И возвращайся поскорее, здесь много дела.
Я еще не успела отъехать, как он уже безжалостно расставил всех родичей на подступах к колодцу и развалинам, строго-настрого запретив пропускать кого-либо за кордон. А когда я вернулась, велел моей машиной преградить доступ зевакам со стороны дороги. Надо было сохранить следы, во что бы то ни стало!
В отделении милиции я вела себя довольно бесцеремонно. Сначала позвонила в музей Ольшевскому, а только потом сообщила дежурному о новом преступлении.
— Опять свинья? — поинтересовался дежурный. — Или на этот раз баран?
— Нам кажется, на этот раз — человек, — грустно сказала я.
— Ну, ну! — с невольным уважением прокомментировал дежурный. — Неплохой темп. Я всегда говорил — с этими дачниками одни только неприятности!
Сержанта Вельского, к сожалению, на работе не оказалось, и я, выполнив поручение, вернулась домой.
Следственная группа прибыла довольно скоро, в ее состав, к нашей радости, входил и сержант Вельский. Кордон сняли, нас всех прогнали куда подальше от места преступления, и даже спасибо не сказали за то, что мы для них следы сохранили. А уж мамуля сколько намучилась, регулярно рассеивая и разравнивая граблями свой песочек, на котором эти следы отпечатались особенно отчетливо! Да разве от них дождешься благодарности?
Ну да и мы не лыком шиты. Нас прогнали, ладно, а мы все равно нашли возможность следить за расследованием.
Михал Ольшевский, Казик и я заняли стратегически очень выгодный наблюдательный пункт в коровнике, на настиле под самой крышей, остальные бабы топтались внизу, получая от нас актуальную информацию. С властями остался только Марек, и они с сержантом Вельским вдруг как-то стали очень похожи друг на друга — оба озабочены и оба из-за чего-то невероятно взбешенные..
— На четвереньках ползают, — рапортовал Казик. — Вроде нюхают чего-то на земле…
— Следы закрепляют, — дополнила я его сообщение.
— Отпечатки следов… А, вот сейчас сравнивают их с нашими снимками..
— О Боже, с моими снимками? — растрогалась тетя Ядя…
— А сейчас приступили к мельничному колесу, — доносил Казик, и это сообщение всех взволновало.
— Там отпечатки моих пальцев! — начал Михал, а за ним, как эхо, повторили Франек и Казик: — И моих! И моих!
— Да вы-то что взволновались? — успокоила я их, авторитет по детективной части. — Ваши отпечатки будут внизу, а сверху — преступников.
— Хватит о пустяках, говорите, что там сейчас делают? — волновалась мамуля. — Господи, теперь еще эта корова принялась жевать мою юбку. Брысь, Кунегунда!
В стене над яслями была очень удобная щель с видом на колодец, и три сестры прорывались к ней, отталкивая друг друга-и флегматичных коров.
— Ничего не видно! — жаловалась Тереса.
— Раз ничего не видишь, зачем туда лезешь? — сердилась Люцина. — Пусти меня!
— Ай, Кунегунда наплевала на меня! — вскрикнула Тереса, и Франек автоматически распорядился:
— А ну, Казик, выведи коров!
— Сейчас, — отозвался сын, — минутку, начинается самое интересное! Сейчас покойника вытащат! Спустили лестницу, один вниз полез..
— Ему веревки сбросили! — крикнул Михал.
— А как же фотографии? — волновалась тетя Ядя.
— Первым положено спуститься фотографу!
— Уже сфотографировали! Сверху, со вспышкой.
Милиция как-то очень ловко извлекла труп. На поверхности оказались обернутый брезентом труп и живой сотрудник милиции, поднимающийся по лестнице. Труп положили на носилки, а сотрудник милиции взволнованно принялся о чем-то говорить, вызвав большой интерес всей следственной группы. Они вдруг все разом кинулись к колодцу. Марек тоже кинулся. Фотограф растолкал коллег, отогнал их от края колодца и принялся фотографировать что-то в его глубине, то и дело блистая вспышкой.
— Нашли что-то, лопнуть мне на этом месте! — кричал Казик вне себя от возбуждения. — Нашли что-то, точно нашли!
Михал Ольшевский, забыв обо всем на свете, пробился сквозь покрытие на крыше коровника, и выставил голову наружу, что, должно быть, очень странно смотрелось со стороны Тереса дергала меня за ногу, мамуля с Люциной чуть не подрались из-за дыры в стене коровника, без всякого почтения к имуществу Франека пытаясь увеличить ее, действуя когтями и зубами.
А Казик выкрикивал сенсационные сообщения, от возбуждения подпрыгивая на месте:
— Лезут в колодец! Все полезли! О, сейчас один свалится! Нет, поймали его… Что-то там нашли, как пить дать, нашли!
Следственная группа в полном составе побывала в колодце. Один за другим спускались туда сотрудники милиции и вылезали какие-то очень взволнованные. Марек тоже слазил, вылез, глянул в нашу сторону и безнадежно махнул рукой. Михал Ольшевский попробовал втянуть голову обратно.
— Ничего не понятно! — сообщила я своим. — Власти очень довольны тем, что обнаружили на дне колодца, один Марек недоволен.
Марек куда-то исчез, я даже не заметила, куда он делся, так как все внимание занято было действиями милиции. Не сразу я поняла, что нас зовут на место преступления. Те, что были внизу, сразу же могли помчаться к колодцу, нам же, сидящим наверху, сразу сделать этого не удалось, главным образом из-за головы Михала. Я до сих пор не понимаю, каким чудом ему удалось протолкнуть ее наружу, дыры в крыше хватало только на шею. Обратно голова никак не всовывалась. Нам с Казиком пришлось соединенными усилиями расширять дыру, сам бы Михал ни за что не освободился.
Следственные власти потребовали от нас опознания трупа. Мамуля с Тересой столь энергично воспротивились («Только через мой труп!» — кричали они дуэтом), что пришлось их освободить от этой неприятной процедуры. Франек взглянул на покойника — и остался стоять столбом. Я взглянула — и тоже остолбенела.
На милицейских носилках в виде трупа лежал тот самый мужик разбойничьего вида, которого я видела у кладбища за починкой тачки. Убийца, которого мы с таким трудом вычислили! Даже и после смерти глядел он на Божий мир мрачно, исподлобья…
Ошарашены были все, не только мы с Франеком. Со вчерашнего дня все мы твердо придерживались версии: убийца — могильщик. И вот теперь просто невозможно было перестроиться и уяснить себе, что он — жертва. Да нет же, такого быть не может! Так идеально подходил к роли убийцы и вдруг…
— Что произошло? — недоумевала Люцина. — Может, свалился в колодец по неосторожности?
— Он был тут с кем-то еще, — буркнул Марек. — Действовали вдвоем.
Пытаясь спасти нашу концепцию, я выдвинула предположение:
— Он наметил следующую жертву, а та, спасая жизнь, столкнула его самого в колодец?
— Так ведь больше уже никого не осталось ни из родственников, ни из причастных к сокровищам, — заметила тетя Ядя.
Люцина искоса взглянула на нее и бросила с иронией:
— Может, тут исключительный случай, когда преступление совершило лицо постороннее, не относящееся к нашему семейству. Что ж, не все только нам…
Одна мамуля помнила о деле.
— А что же там, в колодце? — спросила она. — Зачем туда все полейли?
— Остатки сокровищ вашей прабабки! — замогильным голосом сообщил Марек.
— Сокровища? — вскричала мамуля.
— Остатки?! — схватился за голову Михал.
— Жалкие остатки!
Оцепенение длилось лишь минуту, а затем мы ринулись к колодцу. Михал Ольшевский оказался первым и обязательно свалился бы туда, причем головой вниз, да зацепился за лестницу, и мы успели его вытащить. Мамуля громким голосом требовала от нас немедленно спуститься в колодец, и делала тщетные попытки запустить туда отца, совершенно игнорируя тот факт, что на дне уже находились члены следственной группы. Тереса с тетей Ядей метались вокруг колодца. Первая ругала на чем свет стоит всех и вся, вторая заламывала руки молча.
Немало прошло времени, прежде чем стали известными печальные подробности.
На дне колодца оказался большой деревянный сундук, окованный железом. Труп могильщика лежал на нем. Когда извлекли труп и открыли сундук, то обнаружилось — он разбит и опустошен.
Почтенный памятник старины был таких размеров, что на дне колодца в нормальном положении не помещался, и потому стоял боком. Верхний бок грабители взломали, в трухлявом дереве пробили большую дыру, отогнули металлическую обивку, и через эту дыру повытаскивали наследие наших предков. Не всё. На дне осталось то, до чего воры не смогли дотянуться или что не проходило в дыру по своим размерам. Те из нас, кто спустился в колодец — следователи любезно разрешили — тоже ничего сквозь дыру достать не смогли. Пришлось ждать, когда милиция вытащит сундук наверх.
