Ознакомительная версия.
– Ушли десять минут назад, – сказал он мне.
Я и сама заметила, что в доме слишком тихо, как-то пронзительно тихо…
– Вы как?
– Ничего не понимаю, – швыряя газету на диван, ответил Николай Леонидович, – абсурд и немыслимая жестокость. Вот так всегда, живем и не думаем, что подобное может коснуться нас, а потом наступает день, и в дверь даже не стучится, а ломится немыслимый кошмар!
Николай Леонидович замахал руками и перешел на крик, я не останавливала его, давая возможность выговориться.
– Этот мир погряз в пороках! На улицу страшно выйти, а тут… В собственном доме! Несчастная, несчастная моя деточка, и зачем, зачем она только пошла туда?!
Хотела бы и я это знать.
– Жили с ней душа в душу, даже не ругались, я ведь и жениться хотел, да вот не успел!
Я поймала себя на мысли, что внимательно слежу за Николаем Леонидовичем: игра это или неподдельные чувства?
– А Глеб с Викой как? – спросила я.
– Не знаю, он отказался со мной разговаривать, а Вика… – Николай Леонидович махнул рукой. – Она вообще редко со мной общается.
– Вы им сейчас очень нужны.
– Да кому я нужен? Разве обо мне они думают…
Николай Леонидович осекся, взял газету, нервно развернул ее и сделал вид, что читает.
Я пошла на кухню, честно говоря, было страшно поднимать голову и смотреть на наше ночное рукоделье, но все же лучше ко всему подготовиться заранее.
Кусок обоев был приклеен кривовато, в нескольких местах можно было разглядеть следы от пасты, которой Дима мазал стену, запах так до конца и не выветрился. Я вообще удивляюсь, как обои приклеились к мокроватой замазке, наверняка стоит только дотронуться до них, и все отвалится. Если бы Светлана Аркадьевна увидела это, то… Но она не увидит, ее уже нет. Никому другому, особенно при нынешних обстоятельствах, не придет в голову, что здесь усиленно поработали, вряд ли кто-нибудь помнит, как было раньше.
Я подняла с пола несколько крошек штукатурки, забытых ночью, выбросила их в мусорное ведро и вздохнула:
– Вот такая штука жизнь.
На столе был разлит чай, стояла грязная кружка, рядом лежал кусок хлеба, явно кем-то надкушенный, и толстая вялая муха, не испытывая особого страха передо мной, прогуливалась по сахарнице, потирая время от времени лапки. Никогда Светлана Аркадьевна не допускала такого, у нее всегда был идеальный порядок.
– Вот такая штука жизнь, – повторила я, направляясь к Вике.
Вика сидела за столом у окна, она что-то сосредоточенно писала и не сразу заметила мое появление. Волосы собраны в тугой хвост, губы шепчут какие-то слова, может, она вспоминает молитву? Вещи разбросаны по всей комнате, наверное, еще вчера она выбирала, в чем пойдет на свидание с Димой. Теперь разве до этого, в ее душе траур… Испытывая некоторую неловкость и не зная, как лучше заговорить с Викой, я тихо спросила:
– Ты не голодна?
– Что?
Она оторвалась от своего занятия и посмотрела на меня.
– Если тебе что-нибудь нужно, ты скажи.
– Да, мне нужно. Вот эту записку передай, пожалуйста, Диме, только не читай, это личное.
– Что? – не поняла я.
– У меня убили мать, – резко сказала Вика, – и я хочу, чтобы самый близкий человек был сейчас рядом.
Может быть, это чудовищно, но в моей голове вдруг пронеслась мысль, а не убила ли она Светлану Аркадьевну только для того, чтобы иметь повод лишний раз увидеться с Димой… Нет, надо гнать от себя подобные мысли прочь, не безумна же она, в конце концов.
– Ты ему уже позвонила? – спросила Вика, начиная быстро запихивать вещи в шкаф. – Что он сказал?
– Нет, не звонила, было не до этого.
– Ну что же ты, немедленно позвони, а лучше дай мне его номер, я сделаю это сама.
Вика достала из шкафа черную водолазку, приложила ее к себе и подошла к зеркалу, размышляя, по всей видимости, пойдет ли ей траур.
Вероятно, у нее шок… Она не понимает до конца, что произошло, и поэтому так себя ведет.
– Я передам твою записку Диме. Если он посчитает нужным, то позвонит тебе, – ответила я.
– Все же несправедливо, что у тебя есть его телефон, а у меня нет! – крикнула мне вслед Вика.
С Димой мы встретились около университета. Пока я рассказывала о случившемся, он курил, не переставая. Мне повезло, что у Димы был перерыв между лекциями, ждать встречи до вечера было бы невыносимо, хотелось выговориться и хоть немного отвлечься.
– Сказать, что я в шоке, это ничего не сказать.
– Приблизительно такое же состояние и у меня, – ответил Дима. – Ты-то как? Помощь нужна?
– Да нет, признаться честно, для меня это не настолько болезненно… Просто ступор в душе, никак не могу прийти в себя. Дома все разбрелись по комнатам, тихо до жути, только телефон иногда трещит, то из газеты позвонят, то еще откуда-нибудь. Если и разговариваем, то шепотом, как будто разбудить кого боимся…
Дима обнял меня и поцеловал в висок, противный нерв внутри перестал дергаться, я расслабилась и успокоилась.
– А я тоже звонил тебе на мобильник, ты трубку не брала, я подумал, что спишь еще.
– Как все закрутилось… Я и в комнате своей полдня не была.
– Понятное дело.
Мы прижались друг к другу и простояли так, молча, минут пять.
– Илья вызвал Казакова, не знаю, что он сможет в такой ситуации сделать? Светлану Аркадьевну увезли, да и если были какие улики, то оперативники все забрали. Я особо ничего не слышала, ответила на вопросы и пошла к себе, потом с Лизкой на кухне сидели.
– Думаешь, это кто-то из ваших? – осторожно спросил Дима.
– Даже не знаю, что думать, дверь на стороне Лужиных утром оказалась открытой, замок выломан, как и в истории с документами… Голова идет кругом.
– А сигнализацию вы так и не поставили?
– Илья после кражи договорился с какой-то фирмой, на следующей неделе должны прийти устанавливать. У нас же замки очень хорошие, так просто не откроешь, хотя зачем открывать, когда можно просто взломать…
– В этом деле умельцы на все руки есть, – вздохнул Дима.
– Тебе не кажется странным, что ее убили сразу, как только Казаков украл документы у Чибисова?
По дороге к университету я обдумывала разные версии, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, этот момент мне показался интересным.
– А какая связь?
– Про покойных плохо не говорят… – замялась я. – Но вдруг Светлана Аркадьевна имеет отношение к краже…
– Ты хочешь сказать, что под белым балахоном в ту ночь скрывалась Светлана Аркадьевна?
– Представим такое на секунду. Чибисов понял, что его грязная деятельность не осталась незамеченной, бумаги исчезли, и вместо них тухнут дохлые мыши, он решает убрать человека, который украл для него документы, чтобы замести следы.
– Вряд ли он стал бы это делать, документов у него больше нет, улик против него тоже нет…
– И Светлана Аркадьевна, и Казаков могли дать показания.
– От этого легко отмазаться, раз все сделано по-тихому, обвинений сразу никто не предъявил, то и бояться нечего. Да и немного он скроет, убив. Чибисов понимает, что есть еще человек, побывавший в его машине и оставивший там мышей. И зачем так сложно убивать Светлану Аркадьевну у вас дома, где полно народа? Ее можно было просто подстеречь вечером в какой-нибудь подворотне…
Это была моя единственная толковая версия, а Дима только что разбил ее в пух и прах.
– Тогда как можно объяснить ее убийство?
– Тебя не удивляет, что Светлана Аркадьевна оказалась ночью на третьем этаже?
– Конечно, удивляет! По всей видимости, она очутилась там по доброй воле.
– Ее же не притащили туда мертвую?
– Нет, убили ее там же, где и нашли.
– Могла ли у нее быть там встреча с кем-нибудь? Помнишь, ты рассказывала случай, как кто-то убежал от тебя через люк.
– А это точно был не ты?
– Я же говорил, что нет, – сердито ответил Дима.
– Да с кем можно встречаться у нас на чердаке? И зачем? Не с Маринкой же они там по ночам тайно изобретали рецепты салатов.
– Кто вас, женщин, знает, – усмехнулся Дима.
– Кстати о женщинах, чуть не забыла, – доставая из сумочки записку от Вики, сказала я, – тебе послание.
– «Дорогой мой…» – начал читать Дима. – Ты где это взяла?
– Догадайся с трех раз, – поморщилась я.
Дима глянул вниз на подпись, покачал головой и сказал:
– Вообще-то, я подумал на Вику, но как-то не ждал от нее письма… особенно сегодня.
– Поверишь, я уже просто не знаю, чего от нее ждать, читай дальше, – вздыхая, проворчала я.
– «Дорогой мой, думаю, Катя тебе расскажет о том, что произошло в нашем доме, мне невыносимо тяжело и даже не представляю, как справиться с этим горем. Дима, только ты можешь мне помочь, нам просто необходимо встретиться, ты же не откажешь в такой малости человеку, только что потерявшему мать…»
Ознакомительная версия.
