очевидно, старший из тройки, подошел к двери трансформаторной будки.
— Ну? — спросил он строго. — Ключ?
Электрический начальник, до этого раздувшийся, как дирижабль, буквально на глазах сбавлял габариты и похудел, по мнению Маркиза, размера на четыре.
— Свободны! — бросил черный костюм, а серый мигом открыл дверь будки. — Мы берем объект в разработку.
Леня в кустах внезапно почувствовал сильнейшее желание чихнуть и зажал нос пальцем.
— Можете ехать! — бросил костюм в полоску. — Потом напишете докладную записку, но помните о строжайшей секретности.
Дверь будки закрылась. Представитель «Горэнерго» опомнился и снова принял начальственный вид. Его подчиненный с крысиной мордой угодливо забежал вперед и открыл дверцу машины.
Когда утих шум мотора, Леня вылез из кустов и поспешил домой, радуясь, что он такой умный и ловкий, успел снять все сливки раньше людей из серьезной организации.
Чихнуть он решился, только отъехав от будки на приличное расстояние.
Подъезжая к дому, Леня услышал на заднем сиденье какую‑то подозрительную возню.
Только сейчас он спохватился, что всю дорогу не видел и не слышал Пу И.
Обернувшись, Леня поинтересовался:
— Ну, и что все это должно значить?
Тут же с заднего сиденья на него уставились две пары круглых собачьих глаз. Пу И и Мата Хари смотрели на Леню с видом нашкодивших первоклассников.
— Я, конечно, понимаю, вы успели подружиться. Но, Пу И, ты же взрослый пес! Ты ведешь себя безответственно и совершенно зря внушаешь девушке несбыточные надежды. Совершенно зря внушаешь ей мысль, что мы можем взять ее в семью.
Пу И возмущенно тявкнул, как будто хотел возразить хозяину, мол, почему это несбыточные?
— Ты прекрасно знаешь, что Лола никогда на это не согласится.
— Почему это?! — протявкал Пу И.
— Она заявит, что у нас в доме и так форменный зоопарк, и поставит вопрос ребром — или она, или Мата Хари.
Пу И повернулся к своей новой знакомой и посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом, как будто прикидывал, кого он выберет, если перед ним действительно встанет такой вопрос, — Лолу или эту симпатичную дворняжку.
— Лично я выбрал бы Лолу, — проговорил Маркиз. — Хотя бы потому, что дольше с ней знаком. Знаешь поговорку, старый друг лучше новых двух?
Пу И все еще колебался.
Мата Хари тоненько, жалобно заскулила, она почувствовала, что в этот момент решается ее судьба.
— Имей в виду, Лола немедленно снимет нас всех с довольствия, — добавил Маркиз, увидев колебания песика. — Тебе придется забыть о всяких вкусностях, которые ты выклянчивал у нее на кухне… она не будет брать тебя в кафе и даже, боюсь, перестанет угощать ореховым печеньем! Придется тебе ограничиться самыми обычными собачьими консервами… но, впрочем, тебе решать!
Как Леня и ожидал, этот аргумент оказался решающим.
Когда на одной чаше весов оказалась симпатичная собачка, а на другой — груда орехового печенья и прочих деликатесов, печенье перевесило.
Пу И виновато посмотрел на дворняжку и что‑то тихонько протявкал — «мол, извини, подруга, ты, конечно, очень мила, но жизнь — это такая сложная штука, и она состоит не из одних праздников, так что нам придется расстаться»…
Мата Хари опустила мордочку и горестно заскулила. Лене даже показалось, что на ее глазах выступили слезы. Ленино сердце заныло от жалости.
— Ну, вообще‑то, это форменное свинство… — проговорил он виновато. — Нельзя же вот так запросто выгнать собаку на улицу… что мы, звери, что ли? Тем более что она очень помогла нам в убежище своего покойного хозяина…
Дворняжка почувствовала перемену в его настроении и насторожила ушки.
— Но Лола ни за что не согласится взять тебя в дом… Что же делать?
И тут Леня увидел перед подъездом дворника дядю Федю.
Бравый Пескоструев шаркал метлой по асфальту, доводя его до идеальной чистоты.
— Эврика! Вот он — выход! — радостно проговорил Леня. — Ты ведь, как я вижу, отличная актриса, не зря твой покойный хозяин назвал тебя Мата Хари. Тебе придется постараться и сыграть роль для этого единственного зрителя. Если ты сумеешь произвести на него впечатление, твоя судьба устроится… и Пу И будет совсем рядом!
Обе собачки заметно оживились.
Леня припарковал машину в сотне метров от подъезда, приоткрыл дверь и выпустил Мату Хари. Собачонка боязливо потрусила к дворнику, а Леня и Пу И скрытно двинулись следом за ней, прячась за кустами и чужими машинами.
Дядя Федя подметал пятачок перед подъездом, что‑то недовольно бормоча себе под нос.
Прислушавшись к его бормотанию, Леня разобрал:
— Ну, народ! Ну, никакой совести! Мусорят и мусорят, как будто другого дела у них нету! Штрафовать надо за это… небось, если бы штрафовали, сразу бы чисто стало!
Тут он увидел выбежавшую из-за кустов дворняжку и замер, опершись на метлу, как незабвенная гипсовая девушка на весло.
— Это еще что за явление природы? — строго осведомился дворник, уставившись на собачонку.
Мата Хари уселась неподалеку от него, однако на таком расстоянии, чтобы дворник не мог огреть ее метлой. Она склонила голову набок и жалобно поглядела на дядю Федю большими грустными глазами.
— И нечего так на меня смотреть! — заворчал дворник. — Сей же момент проваливай, откуда пришла, пока я тебя метлой не оприходовал! Ишь, выискалась, артистка!
Дворняжка виновато потупилась и прикрыла мордочку лапой.
— Что, стыдно? — проговорил дядя Федя. — То‑то! Значит, не совсем еще совесть потеряла! Ну, нечего, нечего тут попрошайничать! Меня не разжалобишь, я не таких видал! У меня еще много работы, так что нечего тут ошиваться!
Мата Хари тоненько заскулила, горестно сгорбилась и побрела прочь, неуверенно перебирая лапами, как будто шатаясь от слабости.
— Какая актриса! — прошептал Леня, наблюдавший за событиями из кустов. — Только что так резвилась с Пу И, а теперь уже изображает крайнюю степень истощения! Гениально!
Даже дядя Федя устыдился, глядя на удаляющуюся собачку.
— Ну, подожди минутку! — проговорил он и достал из кармана фартука остаток своего завтрака — пару завернутых в фольгу бутербродов с розовой докторской колбасой. Один бутерброд он отправил в рот, второй разломил пополам и положил на асфальт.
Дворняжка обернулась, взглянула на дворника жалобным взглядом глубоко страдающего существа. Тут она увидела лежащий на асфальте бутерброд и тоненько тявкнула, как будто спрашивала дядю Федю — как, неужели это мне?
— Тебе, тебе! — милостиво проговорил Пескоструев.
Собачка оживилась, подбежала к бутерброду и в мгновение ока заглотила его. Подобрав последние крошки, она обнюхала асфальт и снова подняла на дворника благодарный взгляд.
В этом взгляде читалось:
«Ну, теперь я, может быть, не умру с голода! Вы спасли несчастную собаку от мучительной смерти, и я никогда не забуду вашу удивительную доброту! Единственное, что мне хотелось бы знать —
