Предложение Дица было заманчивым. Прежде всего тем, что фирма получала столь необходимый товар из первых рук. Народ уже не хочет с иномарки пересаживаться на «Жигули», и сейчас можно спокойно за две с половиной — три тысячи баксов купить «ауди» или «фордик». Пусть подержанный, но на нем года три, а то и пять лет можно ездить без проблем. А запчасти нужны всем. И тот, кто хоть один раз найдет в их магазинчиках нужные дворники, фильтры, насос или передний сайлентблок, да еще по сносной цене, тот больше не станет заезжать в другие. Значит, с Дицем заводить торговые амуры необходимо.
— От таможенных пошлин нам не уйти, но от налогов, наверное, можно? — поинтересовался Стас.
— Нам нужно, чтобы Вальтер продавал автозапчасти как можно дешевле и торговая наценка на них была бы небольшая, а наша прибыль ощутимой! — вслух проговорила Марта, ставя себе задачку.
— Если б нос Бальтазар Бальтазарыча да глаза Иван Иваныча, а губы Акакия Акакиевича, или как их там еще, — проворчал Стас.
— Я смотрю, мы классиков осваиваем,—съязвила Марта.
— Фильм смотрел.
— Фильм — это тоже хорошо.
Земская и Ровенский вернулись в офис. Они вдвоем занимали одну большую комнату. В этом плане Стас был демократичен: кабинетов с секретаршами и дорогой мягкой мебелью не заводил, обходился скромным однотумбовым столом, да и на месте сидеть не любил, сам ездил по магазинчикам, наводил шорох, и продавцы его боялись, ибо он безжалостно выгонял каждого за малейшую провинность, а попробуй найди сегодня работу за триста баксов в месяц, да чтобы платили регулярно и в валюте. Потому продавцы дорожили своими местами и порядок старались не нарушать.
— Чайку, Марта Сергеевна?
Она кивнула. Главбухша и его пристрастила к «Липтону», «Эрл Грею» и другим хорошим чаям.
— Так что, мечта Агафьи Тихоновны несбыточна? — включая бошевский чайник, поинтересовался Стас.
— Почему? Вполне сбыточна.
— А поподробнее?
— Нам присылают, к примеру, фильтры за десять баксов. Уходят они здесь за пятьдесят. Если мы поставим цену пятьдесят баксов, то с сорока, которые составляют нашу торговую наценку, мы заплатим девяносто процентов налогов и получим шиш. Встает вопрос: как же сохранить свою прибыль?
— Да, как? — уточнил Стас.
—А ум на что?! Мы заводим подставную фирму, одну или две, неважно. Подставное ИЧП получает фильтры от немца по десять баксов и продает нам за пятьдесят. А мы пускаем в розницу за пятьдесят один доллар. А значит, наша торговая наценка...
— Один доллар, — радостно подхватил Стас.
— И с нее мы платим налоги, а сорок, что образовались в подставной, кладем в карман!
— Но налоговая возьмет подставников за жабры!
— Только что открывшиеся фирмы год не трогают, а к концу года мы ее ликвидируем, чтобы никаких следов не осталось. За это время можно ввезти такое количество запчастей, что на пять лет нам работа обеспечена. Прибыль нетрудно посчитать. С одной детали в год она составляет четыреста восемьдесят процентов. Минус расходы на подставную фирму. Ну как?
Cтас вытащил коньяк, который купил в «Пекине», налил по пятьдесят граммов.
— Вам надо Нобелевскую премию за такие идеи давать! — с восхищением взглянув на нее, воскликнул он. — Или на руках носить!
— Так попробуй, Стасик, — рассмеялась она. — А то от мужа, я чувствую, этого не дождешься!
Он в упор посмотрел на нее и впервые за все время смутился.
— Слушай, штук пять баксов я найду. Как, рискнем? — предложил Стас.
— Надо, — кратко ответила Марта.
Пять тысяч у Стаса были явно не последними и, судя по всему, лежали в чулке, так что запарить их в дело да получить триста — четыреста процентов прибыли какой же дурак откажется! А Марте он верил.
— А кто с Дицем будет договариваться?
— По-моему, лучше мне. Одной.
Ровенский пристально посмотрел на главбуха и несколько секунд раздумывал.
— Ну, если ты считаешь... — неуверенно проговорил Стас.
Не зная, стоит ли на это соглашаться, он нахмурился и надул губы, видимо, в детстве он так выражал обиду.
— Скажи, что тебя смущает?
— Диц лихо шпарит по-русски, хотя уверяет, что никогда тут не был.
— Твой дядя же проверял.
— Дядя не Господь Бог, — нахмурился Стac.
— Будем ждать пенсии?
Он рассмеялся. Потом закатил глаза, давая понять, что сдается.
Марта Земская с детства заразилась вирусом авнтюризма. Однажды назначила сыну третьего секретаря горкома свидание на кладбище. В двенадцать ночи.Решила его напугать. Легла у могилки, засыпала себя листьями. Ухажер пришел, она и выскочила, громко вопя. Потом тащила беднягу на себе. Секретарь горкома долго потом допытывался: ну хорошо, назначила свидание на кладбище в двенадцать ночи, чтобы верить храбрость ухажера. Понятно. Но зачем ложиться в могилу, а потом вылетать оттуда и орать? Для чего? Марта лишь пожимала плечами. Она и сама не знала. Так, ради хохмы.
— Какой хохмы? - не понимал третий секретарь горкома.
— Обыкновенной.
— Какой «обыкновенной»?
- Чтоб посмеяться.
—Посмеяться?! Но ведь это жестоко! Разве тебе это не понятно?
-Нет.
Тогда она еще не понимала, что просто ненавидит противоположный пол. Хотела доказать, что она хоть и девчонка, но может быть посильнее иного, кто хвастается ношением штанов.
Марта быстро напечатала перечень автозапчастей, составила договор, указав, что Диц отправляет товар в счет оказания услуг,каковые ему понадобятся, когда он приедет в Москву. Дала почитать Стасу. Тот одобрил,договоры она навострилась сочинять безукоризненно.
Позвонила Дицу.
— Я как раз собирался зайти в бар промочить горло, радостно воскликнул он.
— Вот и хорошо, ответила Марта, а про себя расшифровала: «Промочить горло и снять девушку на вечер». Судя по тем жадным взглядам, которые бросал на нее бывший морской пехотинец, он разбирался в женских ласках, а фотография жены и двух детей в бумажнике была лишь данью традиции.
— Я надеюсь, это не потребует от вас дополнительных затрат, — провожая ее, проговорил Стас.
Главбухша бросила на директора удивленный взгляд:
— Что вы имеете в виду?
— Ну, я... — Он смутился, пятерней сдвинул косую челку вправо, но она снова упрямо легла на лоб. — Вальтер так смотрел на вас!
— Вы хотите сказать, что он потащит меня в постель?
— Он мужик не промах.
— Я с деловыми партнерами в койку не ложусь!
— Понял, — обрадовался Стас. — Может, подвезти?
— Было бы неплохо.
Ровенский подвез ее к гостинице.
— Подождать? — спросил он.
— Мне потребуется минут сорок.
— Ерунда.
Она взглянула на себя в зеркало, вытащила помаду, подвела губы.
— Как выглядит старушка?
— Ну-у-у! — промычал Стас.
Марта Сергеевна выбралась из машины.
— Ни пуха!
— К черту!
Она вошла в гостиницу, и швейцар тотчас поклонился.
Диц заметил ее сразу, замахал рукой и кинулся навстречу, обрадовавшись, что Марта пришла одна.
—Я знал, что. мы сегодня увидимся наедине, — слащаво промурлыкал он, целуя ее руку и строя из себя заядлого сердцееда.
«Все морские пехотинцы — скоты», — сказала она сама себе, хотя до этого никогда их не видела.
— В ресторан?
— В бар.
Он сделал вид, что огорчился. Актер из Дица вряд ли бы получился: про себя немец наверняка уже посчитал, в какую дикую сумму ему обойдется ужин, а потому, услышав отказ, посветлел лицом и лишь после этого скорчил кислую гримасу.
В баре было сумрачно и малолюдно. Случайные выпивохи сюда не забредали, богатые жильцы предпочитали ресторан, а бедные — буфет на этаже. Трое ярких путаночек гнездились за стойкой, и только теперь Марта поняла, почему Вальтер хотел промочить горло именно в баре: видимо, услужливый портье подсказал, где можно найти приятное утешение на вечер. Девочки сразу же оценили крепкую стать и дорогой пиджачок Вальтера, мгновенно возненавидев Марту, нагло вторгшуюся на их территорию.
— Шампанское, виски, ликер? — ощупывая взглядом путаночек, спросил Диц.
— Сок. Виноградный.
Вальтер пристально посмотрел на нее и с грустью покачал годовой.
Марта по-приятельски ему подмигнула и направилась к дальнему столику. Пока немец заказывал напитки, он успел перемолвиться с девочками и, кажется, подать им надежду.
— Опять тур де форс,— возвратившись, насмешливо проговорил Диц. — А меня информировали, что русские страшно не деловые люди. Что они разучились работать и любят... как это у вас?
— Халява, сэр!
— Да, все на ха-ля-ву! Зато русские женщины готовы сразу же затащить любого иностранца в постель, а мужики напоить, Так?
