я вас слушаю.
– Не понимаю. Вы по какому вопросу ко мне явились?
Следователь долго смотрел ей в лицо, а потом сказал:
– Ваша свекровь скончалась сегодня ночью.
– Ой!
– Хотите сказать, что не знали об этом?
– Нет! – с искренним изумлением воскликнула Таня. – Откуда?
– Вы же были у нее.
– Я? Нет, не была. Вы ошибаетесь. Вечером свекровь была дома у нас с мужем в гостях.
– Она у вас, вы у нее, разница невелика. Значит, плохо ей стало уже у вас в гостях?
– Ну… да. Ей стало плохо. Но вы это так говорите, словно это как-то связано между собой. То, что она была у нас. И то, что ей стало плохо.
– А разве никакой связи тут нет?
– Ей могло стать плохо где угодно! В транспорте! В поликлинике! В театре!
– Однако плохо ей стало именно у вас в гостях, – настаивал Орлов. – Что вы ей давали?
– Она сама все взяла! Все, что я наготовила на неделю!
– Я имею в виду какие-нибудь медицинские препараты вы ей давали?
– Из лекарств? Лично я – ничего ей не давала. Муж что-то из ее таблеток нашел в сумке и дал ей.
– Что именно?
– Спросите у него.
Следователь кашлянул.
– Пока это невозможно.
Невозможно? Почему невозможно? Но прежде чем Таня успела задать следователю этот вопрос, он задал ей уже свой:
– Вы знали, что у всех троих ваших близких – свекрови, мужа и его брата – существует сильнейшая аллергия на препарат альбрукатин?
– Понятия не имела.
Таня говорила чистую правду. Она и про брули… али… Она и про этот препарат слышала впервые.
– Ваша свекровь вам на аллергию никогда не жаловалась?
– Вообще-то свекровь крепким здоровьем не отличалась, но именно про этот препарат она мне ничего не говорила. А в чем дело?
– Позвольте вопросы сейчас задавать мне.
Сказано это было таким тоном, что Тане не оставалось ничего другого, как пожать плечами и промямлить:
– Задавайте.
– Вчера вы кормили своих близких ужином?
– Не совсем так. Когда я пришла, от ужина уже ничего не осталось. Они все съели до моего прихода.
– Что ели?
– Котлеты.
– И все?
– И еще салат из свежих овощей муж порезал. Помидоры, огурцы, зелень, лук. И еще хлеб на столе стоял. И тарелка с мясной и сырной нарезкой.
– Все?
– Кажется, маслины еще стояли. Не помню точно, я не приглядывалась.
– Вы ели вместе с остальными?
– Нет, я же говорю, к моему приходу от котлет остались одни воспоминания. Салата мне не хотелось. Да и сидеть с ними за одним столом, если честно, тоже не хотелось.
Таня сама не знала, зачем прибавила последнюю фразу. Но, к ее удивлению, Орлов от ее слов ненадолго завис. А когда снова заговорил с Таней, тон у следователя вроде как даже смягчился.
– У вас с семьей вашего мужа были плохие отношения?
– Обыкновенные. Свекровь любила всем попилить мозги. Валя тоже не подарок. Не могу сказать, что я от свекрови была в восторге, но родня, приходилось терпеть.
– И вы терпели?
– Ну да. Терпела и терплю. А что мне остается делать?
– Например, избавиться от всех троих разом.
– От кого это троих?
– От свекрови, мужа и его брата.
– Бред! От мужа я совсем не собираюсь избавляться. Я его люблю. Ради него и свекровь с ее сыночком приходилось терпеть. Любви у меня к ним не было и нет, но этикет требует, чтобы я соблюдала определенные правила в отношении с ними. Правда, они эти правила то и дело нарушали.
– А чем вы занимались вчера в промежутке между полуночью и двумя часами ночи?
Таня изумилась.
– Я была дома.
– И кто это может подтвердить?
– Кто? Да муж может.
Таня сказала и прикусила язык. Муж-то ушел из дома около половины первого.
– Кто-нибудь еще?
– Валя… его брат.
– А еще?
– Нет, больше никого не было. Свекровь к этому времени уже увезли в больницу.
– И вы знали, в какую именно больницу ее повезли?
– Врач на «Скорой помощи» говорил, что повезут в дежурную.
– Но в какую именно?
– Кажется, в Покровскую. Это у нас на Васильевском острове. Да, помню, водитель еще радовался, что ехать недалеко.
– Недалеко. За полчаса туда даже пешком от вашего дома дойти можно.
– Наверное, – согласилась с ним Таня и спросила: – А в чем, собственно, дело? Вы что, меня подозреваете в чем-то?
Орлов взглянул на нее с сочувствием.
– Дело в том, что ваша свекровь скончалась прошлой ночью не сама по себе, а от сильнейшего анафилактического шока, вызванного приемом альбрукатина.
– И что? При чем тут я? В больнице что-то не то вкололи, врачебная ошибка. Очень жаль, что это случилось именно с моей родственницей. Но такое случается.
– Дело в том, что врачи к этому не имеют отношения. Альбрукатин попал в организм вашей свекрови вместе с последним приемом пищи. По времени это совпадает с ужином у вас дома.
– Повторяю, я не занималась застольем. Я пришла позже. Спросите у мужа, чем они с Валькой напичкали свою маменьку.
– К сожалению, это невозможно.
– Да почему же?
– Оба пострадали от действия того же препарата. И находятся в тяжелом состоянии в реанимации.
Вот теперь Таня по-настоящему испугалась. У нее даже дар речи временно пропал. Просто открывала и закрывала рот, не в силах выдавить из себя ни единого членораздельного звука. Хлопала глазами и таращилась на Орлова с видом конченой идиотки. Сама прекрасно понимала, как нелепо сейчас выглядит, но ничего не могла с этим поделать.
Когда Таня обрела возможность изъясняться связно, а случилось это лишь после того, как Орлов принес ей воды. За ней следователю пришлось ходить в коридор, где он нацедил ей целый стакан из офисного кулера.
Таня с благодарностью выпила всю воду до самой последней капли, а потом выпалила:
– Что это за препарат хоть такой? С чем его едят?
– Принимают в случае сильного повреждения костной ткани организма. Иногда прописывают при серьезных травмах, он помогает наращивать новую здоровую ткань.
– Никогда о таком не слышала.
– Средство не слишком широко распространено. Оно имеет кучу серьезных противопоказаний. Польза от его применения весьма спорна. Нет, кости срастаются чуть ли не в десять раз быстрее. Но зато потом человек может получить целый букет заболеваний, начиная от гормональной недостаточности и заканчивая… даже не хочу говорить чем.
Таня покачала головой.
– Но у нас вроде бы никто руки-ноги не ломал. И препаратом таким мы не пользовались. Никогда о нем даже не слышала.
– Тем не менее ваша
