Тем временем ветер усилился и с неба посыпалась противная ледяная стружка, царапающая лицо, как наждачная бумага. Я подняла капюшон и втянула голову в плечи, прячась в шубу, как черепаха в панцирь. Стуча зубами и прикусывая шарф, перебежала через дорогу к веренице торговых заведений, надеясь отыскать среди них какую-нибудь кофейню, закусочную, пельменную, блинную — сгодилась бы любая забегаловка, лишь бы в ней подавали что-нибудь горячее. Я согласна была на любое согревающее пойло — от порошкового кофе до расплавленной смолы. Впрочем, по моему мнению, первое от второго не слишком отличается.
Не разобравшись, вместо кофейни я вломилась в магазин сувениров. Меня сбила с толку изображенная на вывеске кружка. Чашки, кружки и прочие емкости в магазинчике действительно были, но никаких напитков к ним не прилагалось, зато в торговом зальчике было тепло, а сквозь большую стеклянную витрину открывался прекрасный вид на сорок восьмую пристройку. Подобравшись поближе к батарее парового отопления, я принялась оттаивать, с интересом оглядывая заполненные товаром полки.
Сувенирная лавка под названием «Штучка» была битком набита разными интересными предметами, практическая ценность которых была невелика, но оригинальностью вещицы блистали просто до рези в глазах. Мне запомнились следующие странные предметы: классические «бабушкины» вязаные носки из грубой шерсти разных цветов, снизу проклеенные прочной рогожкой и поставленные на подкованную «шпильку»; набор декоративных браслетов из тисненого пенопласта; «закрытый» купальный костюм из абсолютно прозрачного полиэтилена; кольца для салфеток из раскрашенного вручную папье-маше, а также затейливо сложенная глянцевая бумажка, путем простого надувания превращающаяся в вазочку для цветов.
Минут через тридцать, войдя во вкус, я начала делать покупки и вскоре стала счастливой обладательницей металлической заколки для волос, трансформирующейся в складной перископ. Коляну я прикупила очаровательные трикотажные трусы с изображенным на «причинном» месте дорожным знаком «Конец всех ограничений». Для сынишки был приобретен вечерний прогулочный набор из шести фосфоресцирующих прищепок — для обозначения габаритов ребенка — и одного отражателя, привешивающегося малышу на пятую точку — как я поняла, для пущей точности нанесения шлепков. Погрузившись в изучение прилагающейся к комплекту схемы иллюминации малыша, я чуть не пропустила появления жильцов сорок восьмой квартиры, если бы между делом случайно не выглянула в окно.
Я подхватила под мышку пакет с приобретенными штучками-дрючками и зашагала к объекту наблюдения.
Собачий звонок злобно тявкнул и заткнулся. Тяжелая входная дверь распахнулась без унизительных требований огласить имя посетителя, предъявить документы или назвать пароль.
— Вы ко мне? — спросила меня молодая женщина в пестром брючном костюме из набивного шелка.
Проигнорировав экзотический наряд, я с удовольствием рассмотрела пышную белокурую шевелюру хозяйки.
— Вы Наталья Лукова? — спросила я, почти не сомневаясь в ответе.
Блондинка в шелковых брючках была очень похожа на ту, которую фотограф общества собаководов-любителей запечатлел в обнимку с толстым складчатым щенком.
— Она самая. — Женщина зябко поежилась и отступила в глубь квартиры. — Проходите, пожалуйста.
— Мы с вами не знакомы, — издалека начала я, остановившись в прихожей. — Меня Леной зовут… Честно говоря, мне непросто вот так, с ходу, объяснить вам цель моего визита…
— Так и не надо с ходу, — приветливо улыбнулась Наталья. — Замерзли? Пойдемте на кухню, чаю попьем! Угощать у меня, правда, особо нечем, я одна живу, готовлю редко.
— Понимаю. — Я с удовольствием сменила промокшие сапоги на предложенные мне домашние тапочки из овчинки и прошлепала в кухню. — Сама к плите не приближаюсь, когда мои мужчины в отъезде!
Наташина квартира, хоть и оснащенная пристройкой, осталась однокомнатной, только с более просторной прихожей. В аппендиксе, примыкающем к замурованной входной двери, был устроен симпатичный спальный закуточек на одну персону. Судя по ширине помещенной в «будуаре» кровати, Наталья не только жила, но и спала одна — согласитесь, это совершенно разные вещи.
Маленькая кухонька была идеально чистой, на плите не теснились кастрюльки, в мойке не громоздилась грязная посуда. Чистая посуда также не наблюдалась: на полочках я углядела всего две чайные чашки, и те хозяйка тут же перенесла на стол, поставив рядом с запечатанной коробочкой чая в пакетиках и соблазнительно пахнущим свежим кексом. Кекс я узнала с первого взгляда и даже, если можно так сказать, с первого «нюха»: это было дивно вкусное фирменное «Ванильное облако» из незабываемой кондитерской «Гуд-Гуд»!
— Вам разве можно такое есть? — Я вспомнила, что Наталья больна диабетом. — Или этот кекс на сахарине?
— На аспартаме, — поправила меня хозяйка, наливая в чашки подоспевший кипяток. — Аспартам — это гораздо более качественный заменитель сахара, чем сахарин. Правда, он вдвое дороже и в три раза менее сладок, чем сахарин, но зато, в отличие от сахарина, не накапливается в организме и потому совершенно безвреден.
— Приятно слышать, — вежливо заметила я, с вожделением взирая на аппетитный кексик.
Я бы его съела до последней крошечки, будь он хоть трижды вреден!
Наталья аккуратно нарезала кондитерское изделие и положила аппетитный кусочек на мое блюдце:
— Угощайтесь.
— Обязательно угощусь, — согласилась я, вонзая ложечку в ванильную плоть кекса.
Слопала половину куска, жадно выхлебала обжигающий чай и только тогда вспомнила, зачем пришла. Гостеприимная хозяйка следила за тем, как я набиваю брюхо, доброжелательно, не выказывая ни малейшего нетерпения. Какая милая женщина!
— Наташа, скажите, вы этим летом на море были? — отодвинув пустую чашку, спросила я.
— Ох, лучше бы и не была, — махнула рукой блондинка. — Из-за этого дурацкого отпуска меня муж бросил!
— Что, курортный роман приключился? — понимающе спросила я.
Наташа неожиданно покраснела, что называется, до корней волос. Я поняла, что ляпнула совсем не то, и поспешила заполнить неловкую паузу сбивчивой речью:
— Наташенька, знаете, мы с мужем этим летом тоже были на море. В августе. И вот восьмого числа, когда было затмение, мы выловили из моря один странный предмет…
Невразумительно и сумбурно, перескакивая с пятого на двадцатое и обратно, я кое-как рассказала внимательно слушающей Наталье историю обретения «баночной» записки и была вознаграждена неожиданно бурной реакцией блондинки.
— Леночка! Эта записка, она у вас сохранилась?!
Перегнувшись через стол и едва не смахнув с него чашки, блондинка порывисто схватила меня за руку.
— В общем, да, сохранилась, — уклончиво сказала я, осторожно пытаясь высвободить руку с ложечкой, которой я как раз собиралась еще разочек ковырнуть вкусный кексик.
— Она у вас?! И вы можете рассказать эту историю еще раз и подтвердить, что она правдива?! — Наталья выпустила мою руку и стиснула свои.
— Могу даже поклясться на Библии, если хотите, — согласилась я. — Только зачем это вам?
— Леночка, да вы же можете меня спасти!
Наталья некрасиво скривила рот и вдруг горько, по-бабьи запричитала.
Забыв проглотить положенный в рот кусочек кекса, я вынуждена была выслушать перемежающийся слезами и истерическими выкриками монолог, содержание которого в систематизированном виде выглядело следующим образом.
В прошлом году профессор Андрей Вадимович Луков выдал замуж старшую дочь Наталью за своего аспиранта Сергея Долгова. Сереженька всегда был любимым учеником профессора, и Андрей Вадимович с большим удовольствием принял его в члены семьи — тем более что у Луковых до сих пор не было ни одного сына, только восемь дочек. Обрадованный доктор закатил пышную свадьбу и подарил новобрачным отдельную квартиру, в которой те и поселились. Медовый месяц пролетел, как один прекрасный день, а потом молодой муж активно взялся за работу, предложенную ему тестем: Долгов принял управление сетью частных аптек «Доктор Луков». Андрей Вадимович хоть и сокрушался, что Сереженька оставил научную работу, но был рад тому, что все хлопотные административные дела взял на себя молодой энергичный человек. Со своими задачами Долгов справлялся превосходно, так что Луков был очень доволен зятем. Так, ко всеобщему удовольствию, продолжалось до рокового августа, а потом в один день все кончилось.
В начале августа Луковы — Долговы отправились к морю, в одно время, но в разные места: Сергей с Натальей — в курортный Геленджик, супруга Андрея Вадимовича Светлана Павловна с младшими девочками — в Анапу, а сам профессор — в Сочи, где в шикарном дорогом отеле проходила научная конференция репродуктологов. Из всего многочисленного семейства Луковых в городе осталась только вторая дочка Андрея Вадимовича и Светланы Павловны, студентка Катя. У девушки, завершающей обучение на четвертом курсе экономического факультета университета, как раз была производственная практика в одном из екатеринодарских банков, поэтому ей было вменено в обязанность присматривать разом и за большой квартирой Луковых, и за щенком Долговых.
