Алла ворочалась на соседней кровати, чертыхаясь и кашляя. Видимо, ее организм тоже оказался неустойчивым к пронизывающему ветру, вовсю гуляющему по мраморному острову. Мужчин положили на ночевку в другой барак вместе с рабочими. Где-то ближе к утру Степанида все-таки уснула и была разбужена надрывным кашлем подруги. В маленькие окна барака пробивался рассеянный, туманный свет. Она села на кровати, свесив худые ноги. Лоб и ладони были покрыты липким потом. Алла сидела напротив и продолжала надрывно кашлять, как будто страдала туберкулезом в последней стадии.
– Доброе утро! – тяжело дыша, сказала она.
– Доброе, – не очень уверенно ответила Степанида.
– Слышала?
– Что? – спросила Стеша.
– Какие-то крики в мужском бараке, меня они разбудили, я заснула только под утро.
– Я тоже.
– Что у них там могло произойти?
– Может, поспорили или подрались, чего-нибудь не поделив? Ох уж эти мужчины!
До их ушей донесся топот ног, приближающийся явно к ним. В барак ворвался Матвей с перепуганным лицом и торчащими во все стороны волосами.
– Стеша, Алла, вы живы?! – закричал он, тревожно всматриваясь в лица женщин.
– Живы… А что с нами могло случиться? – ответила Степанида, натягивая одеяло до подбородка.
– У нас в бараке убили человека. – Матвей откинул со лба дрожащей рукой волосы.
– Что? Кого?! – прохрипела Алла.
– Угадай с трех раз. Конечно, того, кого я должен был привезти домой в целости и сохранности.
– Максима?! – закрыла рот рукой Степанида. – Но как же это…
– Из его тела торчит нож, сам он не шевелится, а мужчины собрались и горланят, не зная, что делать, вытаскивать нож или нет.
– Какой ужас, – выдохнула Степанида и спохватилась: – Я сейчас посмотрю, все-таки я врач. Отвернись!
Не успел Матвей выполнить ее просьбу, как она выскочила из-под одеяла и начала быстро натягивать на свое горячее тело не высохшие за ночь вещи. Алла последовала ее примеру.
– Идемте скорее… – поспешила на выход Степанида, а за ней и остальные.
В мужском бараке стоял невообразимый шум. Рабочие столпились в углу помещения, со страхом посматривая на кровать, где неподвижно застыл человек под одеялом, в его боку торчал большой кухонный нож. Юрий пытался уговорить собравшихся не шуметь, а сам ожесточенно спорил с бригадиром. При появлении Матвея с дамами в бараке воцарилась оглушающая тишина. Юрий первым нарушил молчание, обратившись к Матвею:
– Матвей, рабочие говорят, что именно ты пользовался за ужином этим ножом.
– Я? Ну и что? Не хочешь ли ты сказать…
– Я ничего не хочу сказать, так говорят люди. Вы так ругались с Максимом, что они решили, будто ты прибыл сюда для убийства этого парня.
Мужчины между тем молча плотным кольцом окружали Матвея.
– Э… Вы что? Прекратите! Я этого не делал! Юрий, скажи им!
– Они не хотят меня слушать, считая, что ты опасен. Я не могу ничего сделать, прости…
Рабочие схватили Матвея и скрутили ему руки за спину, он и не думал сопротивляться разъяренной толпе.
– Почему они решили, что это нож мой? Что за беззаконие? Если бы все убивали ножами после того, как пользовались ими за столом!.. Это самосуд! – ругался Матвей.
Степанида между тем приблизилась к телу с торчащим из него ножом и тронула его. Оно оставалось неподвижным. Она не знала, стоило ли вынимать нож из раны или надо оставить все как есть. Еще ее смущало, что в области раны отсутствовала кровь. Стеша аккуратно приподняла одеяло, заглянула под него… И обнаружила на кровати куль старой одежды, которой придали форму человеческого тела.
– Здесь никого нет! Слышите! Никого нет! – радостно закричала она.
Юрий перевел ее реплики, Степанида откинула одеяло в знак доказательства. Рабочие приблизились к кровати.
– Отпустите его, – указала рукой на Матвея Алла, объясняя: – Нет трупа, нет убийства, нет и преступления!
– Он опасен… – возразил бригадир. – Он не знал, что там не Максим, а свернутая из одежды кукла. Максим спрятался, потому что знал, что этот тип совершит на него покушение.
– Это бездоказательный бред! Вы не имеете права так обращаться с гражданином другой страны, у вас будут большие неприятности, немедленно отпустите Матвея! – строго потребовала Степанида.
Бригадир почесал затылок, сказал что-то своим людям. Они нехотя отпустили Матвея, бригадир, потирая руки, спросил:
– А где сам паршивец? У меня к нему есть вопросы!
Бригадир переглянулся с рабочими, и все выбежали наружу. Скоро был прочесан весь остров. Максима обнаружить нигде не удалось.
– Черт! – закричал бригадир. – Наш катер! Пропал наш катер!
Все собрались у небольшого причала, который был абсолютно пуст.
– Наш катер! Единственное средство передвижения, которое связывало нас с материком. Он исчез! Этот русский мальчишка ушел на нем! Вот нелегкая принесла вас вчера! Вы спугнули Максима, и он удрал на нашем катере! – продолжал возмущаться бригадир. – Хорошо еще, что море успокоилось и к нам прибудет катер с земли за вами.
– Максим ведь уплыл ночью? – спросила Степанида. – А ночью еще был шторм, вдруг он разбился на этом катере и сгинул в море?
– Мне на вашего Максима наплевать! Мне нужен катер! Что я скажу хозяину? Это дорогое удовольствие, он оставил нас всех без премии, ведь хозяину придется покупать новый катер, – продолжал сокрушаться бригадир.
– Какой паршивец! Украл катер, вышел один в открытое море, а еще и напугал нас, инсценировав свое убийство, – возмущалась Алла.
Степанида тихонько обратилась к Матвею:
– Ты следи за своей речью, Максим отомстил тебе, ты вчера при всех грозился его убить.
Ждать катера с материка им пришлось недолго. Команда состояла из трех человек. Они сразу же сказали рабочим, что их катер обнаружен у причала в грузовом порту Стамбула, и поинтересовались, что бы это значило.
– Ничего страшного, – решил замять неприятный инцидент бригадир на правах старшего, – просто один рабочий сбежал.
– С деньгами?
– Нет, нет, сам по себе, не выдержал нашей суровой жизни.
– А у вас ничего не случилось? – допытывался подозрительный спасатель.
– Кроме вчерашнего крушения, ничего, – заверил бригадир, честно смотря в глаза, никто из его подчиненных возражать ему не стал.
Потерпевшие кораблекрушение погрузились на спасательный катер вместе с двумя рабочими с мраморного острова, которые должны были пригнать свой катер назад.
Степанида не верила, что ее ноги наконец-то коснутся твердой земли, цивилизованного берега. Эти последние сутки длились целую вечность. Она спустилась в каюту и села, поджав под себя ноги. За ней спустился Матвей и спросил:
– Ты заболела?
– Так плохо выгляжу?
– Выглядишь больной.
– Да, меня что-то знобит.
– Я подумал: хорошо, что Максим не погиб в море, судя по обнаруженному катеру, он благополучно добрался до берега.
– Больше ты ни о чем не думал?
– Думал. Почему Максим все время бежит от меня? Что его пугает, почему он идет на глупые ухищрения? – Матвей присел рядом с ней.
– Вы, мужчины, очень непроницательны и к тому же страдаете комплексом собственной значимости. Почему ты решил, что Максим бежит именно от тебя? Почему ты уверен, что у него нет на то своих причин? И, наконец, почему вы все решили, что нож в куклу на кровати воткнул он сам? – спросила она, слегка придвигаясь к нему, чтобы согреться.
– Но тогда это… не розыгрыш…
– Убийство, – спокойно подтвердила Стеша и посмотрела на свой изрядно попорченный маникюр.
Галина Петровна Фадеева проснулась в плохом настроении, всю ночь ее терзали кошмары. Увидев бодрое, выбритое лицо мужа, который сидел в пластиковом кресле на балконе, она недовольно поморщилась:
– Лелик!
– Да, дорогая?
– Почему ты перестал уделять мне внимание?
– Почему ты так говоришь, дорогая? – Светлые глаза Игоря Викторовича проникновенно смотрели на нее из-под кустистых бровей.
– Где твое внимание, утренняя нежность? Я как ни проснусь, ты уже одет и вне постели. Вспомни наш медовый месяц…
– Галочка, ну что ты вспомнила! Медовый месяц – это медовый месяц!
– Значит, я стала менее привлекательной для тебя? Конечно, когда кругом молодые красотки и ты у меня выглядишь моложаво…
– Галочка, опять ты за свое… – закатил глаза Игорь Викторович. – Я же не виноват, что я «жаворонок», а ты «сова». Не могу же я лежать с тобой рядом и мучиться, ждать, когда же ты проснешься после своего снотворного?
– Вот ты как заговорил теперь! Лежать со мной – значит мучиться. – В голосе Галины Петровны зазвучали истеричные нотки.
Игорь Викторович устало вздохнул. Переубедить его ревнивую жену в чем-либо было совершенно невозможно.
– Дорогая, просыпайся, пожалуйста, с хорошим настроением, ты не забыла, мы после завтрака едем на экскурсию?
– Не забыла, – огрызнулась «дорогая» и понесла свое грузное тело в ванную комнату.
