Он помотал головой. – Техника не позволяет. Простейшая модель, пишет только сорок восемь часов, потом снова по кругу.
– То есть сделанная запись затирается через двое суток? – Я подавила вздох разочарования. – Что ж, тогда, конечно, угрозу для него представляет только живой свидетель.
– Для кого – для него?! – выкрикнула сзади Джульетта. – Я требую объяснений! Что все это значит? Где Боря?!
Я устало посмотрела на нее в зеркало заднего вида.
– Я по дороге объясню, хорошо? – И немного повернула зеркало, чтобы увидеть в нем Ирку. – Давай местами поменяемся. Ты же еще помнишь, как водить на механике?
– О чем речь! – Подруга с готовностью полезла из машины.
– Я тоже умею управлять автомобилем с механической коробкой передач, и у меня есть водительские права категории «Б», – спохватился Архипов.
– Прекрасно, но ты сегодня нам нужен в другом качестве. – Я открыла дверцу и вышла из авто, чтобы уступить место за рулем более опытному водителю. – Будешь штурманом, прокладывай курс на Болотный!
– Вообще-то Борюсик никому не разрешает рулить своей «ласточкой», даже мне! – заволновалась Джульетта.
Я потеснила ее на заднем сиденье, захлопнула дверь и заверила:
– На этот раз Борюсик слова против не скажет, поверь мне!
– Главное – успеть до того, как его заставят замолчать навсегда, – проворчала Ирка и повернула ключ в замке зажигания. – Пристегните ремни, мы взлетаем!
За городом лил дождь.
По мокрой скользкой дороге мы летели быстро и опасно – на бреющем. К счастью, трасса была почти пустой, нормальные водители предпочли не искушать судьбу.
На проселке экстрима добавили многочисленные ямы сложной конфигурации и непредсказуемой глубины. Ирка, наш водитель, тихо ругалась, штурман Вадик поминутно извинялся за качество дорожного полотна, как будто он мог выбрать другой маршрут. Альтернативный путь в зимний Болотный нашли бы разве что лыжники, да и те вряд ли добрались бы до цели по вязкой каше из снега и грязи.
На полпути к Болотному мы раз-другой опасно увязали, но все же продвигались вперед. Машина натужно рычала, Ирка вслух благодарила Борю за шипованные шины, Архипов то утыкался в смартфон, то вскидывал глаза, сравнивая реальную местность со спутниковой картой, и предупреждал:
– Сейчас правее держись, там посуше будет… А теперь левее, справа топь…
Мы с Джульеттой помалкивали – говорить было не о чем, да и настроение не располагало к беседам. Я успела объяснить встревоженной девушке, что ее любимого, похоже, похитил преступник, для которого наш Боря опасен как ненужный свидетель. Что из этого следует, всем было ясно. Некоторую надежду внушало только то, что Артур Бабкин не убил нашего парня на месте, предположительно – увез Борю на хутор, где мог держать какое-то время, не привлекая внимания. То есть вроде как не спешил срочно устранять, а почему – кто ж его знает. Был шанс, что мы не опоздаем и успеем разобраться на месте.
Уже на подъезде к Болотному Вадик громко скомандовал:
– Стоп, машина! – И Ирка затормозила на краю обширной лужи, скрывшей под собой дорогу от одной обочины до другой.
Объехать ее можно было разве что на велосипеде – по краям проселка частоколом тянулись голые зимние деревья с обломанными верхушками. Слева – чаща, справа – лесополоса, но густая. Машине, если она не танк или трактор, не пробиться.
Подруга вышла из машины, посмотрела на рябую от молотящего дождя суперлужу, метнула в нее пару камней и вернулась с вердиктом:
– Марианская впадина какая-то! А у нас все-таки не субмарина, заныривать рискованно. Дельше придется идти пешком.
Ввиду серьезности ситуации против марш-броска никто не возражал, даже Джульетта, экипированная наименее подходяще – в бежевое шерстяное пальто поверх трикотажного спортивного костюма песочного цвета. Шапки или капюшона у нее не имелось, на ногах и вовсе были щегольские белые кроссовки, но предложение остаться и подождать нашего возвращения в машине девушка отвергла без раздумий.
– Похоже, любит она его, Фабержонка-то нашего, – растроганно нашептала мне Ирка, провожая лавирующую между деревьями Джульетту сочувственным взглядом.
Пальто девушка запахнула покрепче, воротник высоко подняла, спину ссутулила и топала по ноздреватому снегу в подлеске, не выбирая дороги.
– Только ты в момент, когда речь идет о жизни и смерти, можешь думать о любви, – ворчливо упрекнула я подругу. – Давай отложим сантименты, у нас тут не лав стори, а детектив в финальной стадии.
За лесополосой открылся вид на Болотный – вереницу строений за сплошными линиям заборов, разделенных условной улицей, которую изрядно развезло. Пока мы дошлепали до участка покойного деда Елагина, изгваздались в грязи, а Джульетта еще и промочила ноги.
Но наше упорство было вознаграждено: у знакомого забора мы увидели грязно-белую «Ладу».
– Смотри-ка, Артур через лужу проехал! – ревниво удивилась Ирка.
– У него имелась фора, – успокаивая ее, напомнил Вадик. – Полтора часа назад дорога была не настолько плохой, и…
– Где Боря? – оборвала его Джульетта.
Глядя на нее, я не могла не вспомнить детскую присказку, сопровождавшую какую-то игру, кажется, в прятки: «Мокрая курица жмурится». Выглядела наша красавица крайне жалко, но настроена была воинственно:
– Он в этой машине?
– Стоять! – Ирка удержала ринувшуюся в наступление девушку за хлястик пальто. – На разведку пойдут люди в черном.
– В темно-синем, – поправила я, оглядев свой пуховик.
Хорошо, что не надела желтый дождевик миньона – просто забыла его у Ирки на вешалке. Наряд жизнерадостного цыплячьего цвета был бы слишком заметен в темноте.
Окна дома, который по-прежнему выглядел заброшенным, не светились. О существовании уличных фонарей Болотный отродясь не знал, луна и звезды прятались за тучами, и сгустившийся мрак отчасти рассеивала только раскачивающаяся на ветру лампа-тарелка во дворе дома напротив – у Акимыча.
– Держи! – Ирка пошарила в своей сумке-самобранке и вручила мне фонарик. – Только заранее не включай, чтобы не выдать свое присутствие.
Я ее послушалась и побрела к смутно белеющей во тьме «Ладе» вслепую, но все равно выдала свое присутствие, потому что подвернула ногу и машинально выругалась.
– Ничего нельзя доверить! Все надо делать самой! – шепотом возмутилась подруга и снова зарылась в сумку.
Через минуту она настигла меня, такая красивая – не оторвать глаз: в самодельной чалме поверх светлой барашковой шапки.
– Блестяще, – похвалила я. – Это что у тебя?
– Это мусорный пакет, а в чем дело? Он черный, моя белая шапка под ним не видна.
– Вообще-то просвечивает, – возразила я и оглянулась на Архипова, чтобы спросить его мнение – белеет шапка одиноко во мраке темном и сыром или не белеет?
Но Вадик, вдохновленный Иркиным примером, на нас не смотрел, спешно выворачивая наизнанку свою светло-серую аляску. Подклад у нее оказался черный, атласный.
– Тоже блестяще, – кивнула я нагнавшему нас компаньону.
Атлас и полиэтилен даже во мраке красиво посверкивали,
