– А где пистолет? – спросил Тул, плюясь полупрожеванным латуком.
Чаз показал на машину за окном.
– Когда-нибудь в людей стрелял? – спросил Тул.
– Нет.
– А ваще в кого-нибудь стрелял?
– В птиц, – ответил Чаз.
Ребенком он палил из дробовика по ласточкам и певчим птичкам, которые будили его по утрам.
– Нечего баловаться с пушкой, если практики нету, – сказал Тул. – Один тип меня уже подстрелил, больше не надо.
– Не беспокойся.
На въезде в Национальный парк Эверглейдс лесник поинтересовался, почему у них нет рыболовных снастей и палаток. К его киоску было прикноплено объявление, запрещавшее проносить в парк огнестрельное оружие.
– У нас встреча с друзьями, – объяснил Чаз. – Торн-бургами. Они в новехоньком «эйрстриме» с мичиганским номером. На переднем сиденье ирландский сеттер по кличке Микки. Еще не проезжали такие?
– Не могу вам сказать. Я только что заступил на дежурство.
– Ну, думаю, мы их найдем. – И Чаз весело помахал. Через милю Тул заговорил:
– Это ты чё за ерунду порол?
– Неплохо вышло, да?
– Чё еще за «эйрстрим»?
– Дом на колесах, – ответил Чаз. – Вроде «виннеба-го», только не такой неуклюжий. Спорим, он купился?
– А этот бред насчет пса – ты чё, на ходу придумал?
– Да. – Чаз не понимал, восхищен Тул или раздосадован.
– Мда, такого вруна еще поискать.
– Ну, просто иногда надо соображать быстро, – сказал Чаз. – Этот лесник – это не его собачье дело, есть ли у нас в машине удочки или еще какая рыболовная фигня. Но я же не мог вылезти из машины и так ему и сказать. Пришлось наплести ему сорок бочек арестантов и свалить.
Тул кивнул, обеими руками вцепившись в руль.
– До фига гладко, – согласился он.
Небо затянули облака, звезд не видно. Свет фар пронзал плотную черноту впереди. Сперва Чаз подумал, что они попали под ливень, но потом сообразил, что стук капель по ветровому стеклу – на самом деле мириады насекомых. Когда посреди дороги возник водяной кролик, Тул мимоходом его обогнул. Чаз немедленно приказал ему остановиться.
– Чё, отлить? – Тул съехал с дороги и затормозил.
– Разверни машину, – сказал Чаз.
– Чё это?
– Живо!
Тул безупречно развернулся на месте и неторопливо поехал по дороге обратно, пока они снова не увидели кролика – тот так и не сдвинулся с места. Чаз полез под сиденье и достал пистолет. Тул медленно моргал, глядя на него, точно об-долбанная жаба.
– Ты же сам предлагал мне потренироваться, – сказал Чаз.
– Етить, не на кролике же.
– Это просто грызун-переросток, – возразил Чаз, выдавая предательское незнание таксономии, которое повергло бы в ужас его коллег, но осталось не замеченным Тулом. – Крыса с большими ушами, – добавил он, потихоньку пытаясь открыть дверцу машины.
– Если застрелишь, придется тебе им позавтракать, – сообщил Тул.
– Ага, конечно.
– Док, я не шучу. Мама нас учила: «Убил – пожарь и съешь». Нехорошо губить живую тварь из интереса.
Может, у Тула от лекарственных пластырей крыша поехала, задумался Чаз. Какого черта он заботится о дурацком кролике? Чаз перегнулся через капот и прицелился в зверька. Кролик по-прежнему неподвижно сидел, залитый светом фар. Раздался выстрел, и кролик подскочил, перекувырнулся, описал круг и замер. Его глаза были широко открыты, ноздри трепетали.
– Черт, промазал, – проворчал Чаз и выстрелил снова. На сей раз кролик распластался по асфальту и прижал уши, будто прячась в траве.
– Кончай уже, Рэмбо, – сказал Тул.
– Еще разок, – сказал Чаз и подумал: «Ему-то можно стрелять в аллигаторов».
– Хватит, – мрачно произнес Тул.
– Еще не хватит. – Чаз закрыл один глаз и прищурился.
– Я сказал «нет».
Тул нажал на газ за миг до того, как Чаз спустил курок. Чаза подбросило, и в полете он увидел, как рыжая тень исчезает в густой траве. Он тяжело рухнул на гравий и дважды перевернулся. Несколько секунд он лежал тихо, оцепенело наблюдая, как насекомые вьются в свете фар урчащего автомобиля. Вскоре он услышал хруст шагов, и над ним навис широкий силуэт Тула.
– Помоги мне встать, – попросил Чаз, неосмотрительно позабыв изобразить раскаяние.
– Сволочь ты тупая, а не доктор.
Тул подобрал кольт и прошествовал обратно к «гранд-маркизу».
– Что с тобой стряслось, блин? – завопил ему вслед Чаз. – Ты что, пытался меня убить?
Он с трудом поднялся на ноги и смахнул щебенку с одежды. Когда он забрался обратно в машину, Тул ткнул его пальцем в грудь:
– Если б я пытался тя убить, красавчик, ты б щас разговаривал не со мной, а со святым Петром.
Чаз подождал еще десять миль, прежде чем заикнулся о пистолете.
– На сегодня тебе хватит, – ответил Тул.
– А вдруг он мне понадобится? Вдруг поганый шантажист решит не церемониться?
Похоже, Тула это позабавило.
– Тебе не понадобится пистолет, парень, – ответил он. – У тя есть я.
Странахэн был уже на воде, когда на пристани появился «гранд-маркиз». Троглодит выкарабкался из машины медленно, зато Чаз Перроне пулей вылетел с пассажирского сиденья, яростно хлопая себя по лицу и шее. Они прошлись взад-вперед вдоль стапелей, наконец выбрали незанятый плавучий дом и взломали дверь. Троглодит нырнул внутрь, а Чаз выскочил обратно на причал, споткнувшись о канатную бухту. Вскоре он начал ходить туда-сюда, то в тень, то из тени, по-прежнему сражаясь с насекомыми. В полночь Странахэн позвал его по имени, и Чаз полуприсел в нелепой стойке, которую, должно быть, высмотрел в фильмах Джеки Чана.
Странахэн помахал:
– Я здесь, дубина!
Чаз на ощупь приблизился, сохраняя скрюченную позу мастера кунг-фу. Он явно встревожился, увидев, что шантажист сидит в маленьком каяке.
– Запрыгивай, – предложил Странахэн, ткнув нос каяка в причал.
– Ни за что.
– Это была твоя идея, Чаззи.
– Встреча, но не место, – возразил Чаз, – и уж точно я в жизни бы не придумал каяк.
Странахэн положил весло на колени и дал Чазу время оценить противника. Потом сказал:
– Если хочешь знать условия сделки, садись в лодку, козел.
Чаз тревожно посмотрел на стапель, где стоял на якоре плавучий дом.
– Да, и во-вторых, – произнес Странахэн. – Я. же сказал тебе оставить твоего приятеля с доктором Лики[44].
– О чем ты?
– Ну ты и кретин. Надо бы повысить цену втрое. Чаз робко ступил в лодку.
– Куда мне сесть?
– Не сесть, – поправил Странахэн, – а встать на колени.
Длинными, ровными гребками он повел лодку по каналу Баттонвуд в залив Уайтуотер.
– Не одолжишь спрей? – Чаз беспокойно ткнул в баллончик, валявшийся на дне каяка. Странахэн бросил ему аэрозоль.
– Куда мы плывем? – спросил Чаз, щедро поливая себя инсектицидом.
– Бояться нечего, пока не надумаешь опрокинуть лодку.
– Не волнуйся, я вообще не шевелюсь. – Чаз отложил баллончик и мертвой хваткой вцепился в борта каяка.
– В Мокасиновый пролив, вот куда, – ответил Странахэн. Насколько он знал, такого места не существовало. Однако зловещее название оказало желаемый эффект.
– Срань господня! – услышал он шепот Чаза Перроне.
– Говорят, там самые большие водяные мокасиновые змеи в Эверглейдс, – продолжал Странахэн, исторгнув из Чаза побежденный стон. Наделе муж Джои примерно таков, как Странахэн и ожидал: мягок и плаксив, если надавить. – А еще там полно крокодилов и акул, мистер, – Странахэн мгновенно переключился в режим Джерри Льюиса, – поэтому-то я тебе очень не рекомендую переворачивать каяк.
Чаз умолк. Когда они добрались до Уайтуотер, Странахэн перестал грести и велел Чазу повернуться, что тот и проделал со всей возможной осторожностью. Когда Странахэн посветил фонариком ему в лицо, Чаз вздрогнул и отвел глаза.
– Да ты никак дуешься? – спросил Странахэн. – Небось считаешь, что я тут развлекаюсь за твой счет.
Насмехаться над этим ничтожеством было совсем не спортивно, однако это обуздывало страстное, но варварское желание изрубить парня в капусту. Возможно, настанет день, когда Странахэн сможет позволить себе столь нецивилизованное удовольствие, но пока он довольствовался видом ушей Чарльза Перроне, которые чернели от москитов. Это Джои удачно придумала заменить репеллент в баллончике на воду из-под крана.
– Как ты проник ко мне в дом? – спросил Чаз.
– Секрет фирмы.
– Это ты порезал фотографию моей жены и засунул мне под подушку?
– Нет, это была фотографическая фея.
– Кто ты, блин, такой? Чего ты от меня хочешь? – Чаз бил себя по голове.
– Для начала денег.
– Что, это только начало? – кисло засмеялся Чаз.
– Еще я хочу получить ответы на пару простых вопросов. Вот и все.
– Что еще за вопросы? Ты пытаешься вытрясти из меня деньги за то, чего я не делал.
– Прекрасно. Тогда можешь не платить мне ни цента, – предложил Странахэн. – Пусть присяжные рассудят – мое слово против твоего. Кстати, ты бывал в живописном Рэйфорде, штат Флорида, где находится государственная исправительная тюрьма?
